РАФИЛЛА 1975

— Ты помнишь, что хотела покончить с собой? — как бы между прочим поинтересовалась Одиль Роне. Как и Рафилла, она отлично говорила по-английски, без малейшего французского акцента.

— А ты помнишь, что сама хотела сделать то же самое? — огрызнулась Рафилла.

— Гмм, — промычала Одиль и пожала плечами. — Но у нас обеих ничего не вышло, так ведь?

— И слава Богу! — воскликнула Рафилла.

— Так что напрасно мы все это затевали, — заявила Одиль, любуясь своей стройной фигуркой в высоком зеркале.

Одиль приехала из Парижа навестить Рафиллу. Теперь подруги жили в разных странах, поэтому почти каждое лето они проводили вместе, гостя то в одной, то в другой семье. Мать Одиль Изабелла тоже повторно вышла замуж.

— Это точно, — согласилась Рафилла, становясь рядом с подругой, чтобы они могли сравнить свои отражения в зеркале.

Две пятнадцатилетние девушки на пороге опасного возраста. Обе длинноногие и энергичные, обе привлекательные. Но на этом их сходство кончалось. Рафилла была темной, Одиль светлой, красота Рафиллы была необычной, а Одиль была просто хорошенькая.

У лучших подружек не было секретов друг от друга, они были не просто подругами, их связывала незабытая трагедия.

— Моя грудь больше твоей, — заявила Одиль, выпячивая ее для пущего эффекта.

— Вовсе нет, — тут же возразила Рафилла.

— Определенно больше.

— Определенно нет!

— Смотри, — Одиль задрала свитер, демонстрируя крепкие маленькие груди, не стиснутые лифчиком.

— Ха! — воскликнула Рафилла, расстегивая блузку. — А посмотри на мои.

— Потрясающе! — раздался от дверей комнаты мужской голос. — Просто потрясающе!

— Руперт… Негодяй! — закричала Рафилла, стягивая края блузки, а Одиль быстро опустила свитер. — Я же говорила тебе, чтобы ты никогда не входил в мою комнату без стука. Никогда!

— А дверь была приоткрыта, — заметил Руперт Эгертон — сын и наследник газетного магната лорда Сайруса Эгертона.

— Ну и что? — продолжала яростно кричать Рафилла. — Что из этого, черт возьми?

— Гм… а чем вы тут занимаетесь, сравниваете свои прелести? Готов поспорить, что вы лесбиянки.

— Пошел к черту, Эгертон.

— Не пойду. — Руперт присел на край кровати. — Мне скучно.

В свои девятнадцать лет Руперт представлял собой зеркальную копию своего отца, и деда, и прадеда. Портреты этих предков украшали залы замка Эгертонов. Руперт, без сомнения, пошел в них. Высокий, несколько неуклюжий, с копной ярко-рыжих волос, с массой веснушек на желтовато-белой коже и резкими, патрицианскими чертами лица. Единственное, что не унаследовал Руперт, так это фамильное заикание, которым страдали его предки.

Когда мать Рафиллы Анна вышла замуж за отца Руперта Сайруса, Рафилла пожалела, что не умерла. Целый год она отказывалась вообще признавать существование Руперта, вплоть до того дня, когда она каталась на лошади на землях замка Эгертонов, а Руперт подскакал сзади на своей лошади и выбил ее из седла в грязь.

— Я тебя ненавижу! — закричала Рафилла. — Ты глупый, конопатый тупица!

— Я к тебе испытываю то же самое, — крикнул в ответ Руперт. — Ты самовлюбленная, чванливая, темнокожая соплячка. И лучше было бы, если бы ты никогда здесь не появлялась.

Рафилла залилась слезами. Ей было тринадцать, а этому здоровому оболтусу семнадцать. А потом ей никогда не приходило в голову, что и ему тоже неприятно видеть ее здесь.

После этого маленького инцидента они начали общаться друг с другом, поначалу неохотно, но очень скоро выяснилось, что у них много общих увлечений: верховая езда, джазовая музыка, а кроме того, оба терпеть не могли мясной пирог. Как-то вечером они сидели вдвоем в огромном пустом танцевальном зале, и разговор зашел о том потрясении и боли, которую оба испытали в результате потери родителей. Мать Руперта утонула в результате несчастного случая во время прогулки на лодке, ему тогда было семь лет, то есть ему было столько же, сколько и Рафилле, когда ее отец погиб от взрыва бомбы, подложенной террористами.

Неожиданно это здорово сблизило их, и с того момента Рафилла полюбила своего сводного брата как родного. Конечно же, как и с родным братом, не обходилось без ссор. Сегодня как раз и был тот самый случай.

— Руперт, меня не колышет, что тебе скучно, — скороговоркой выпалила Рафилла. — Абсолютно не колышет Мы с Одиль и так видимся очень редко, так что не мог бы ты поскучать где-нибудь в другом месте?

— Да, — поддержала ее Одиль, — почему бы тебе не убраться восвояси и не почитать „Нэшнл джиографик“?

— Этого уже больше никто не читает, тем более когда можно любоваться такими… белыми грудками.

— Пошел к черту, Эгертон, — повторила Рафилла и указала на дверь, подчеркивая этим жестом смысл своей фразы.

— Гм… а я хотел пригласить вас обеих провести вечер в Лондоне, — небрежно бросил Руперт, поднимаясь и направляясь к двери. — Но если вы желаете, чтобы я убрался… — он замедлил шаг, ожидая ответа.

— Ты это серьезно? — поинтересовалась Рафилла с подозрением. Ведь он мог просто подразнить их и потом отказаться, а Рафилле не хотелось остаться в дурочках.

— Я просто так не предлагаю, — обиженно произнес Руперт.

— Нет, бывает, — возразила Рафилла.

— Бывает, но очень редко.

— Эй, ребятки! — оборвала их Одиль. — Не будем тратить время на пустые споры. Вечер в Лондоне — это просто восхитительно! Мы согласны, Руперт. Да! Да! Да!


Рафилла любила ездить в Лондон, хотя обычно бывала здесь только днем и в сопровождении матери. Они всегда завтракали в фешенебельном универсальном магазине „Харродз“, делали покупки в оживленном районе Найтсбридж, а затем пили превосходный чай в универсальном магазине „Фортнум энд Мейсон“. Иногда лорд Эгертон заезжал за ними на машине, и они обедали в его любимом ресторане „Уилерз“ на Олд Комптон-стрит, где Рафилла всегда заказывала салат из крабов. Раз или два Рафилла вместе с подружкой прогуляли занятия в школе, сели на поезд и приехали в Лондон. Они шатались туда-сюда по Кингз-роуд, восхищаясь паннами с их торчащими фиолетовыми и зелеными волосами, кричащим макияжем, вызывающими нарядами, а также девушками из движения „Слоан рейнджерс“, куда входили только дочери состоятельных и влиятельных родителей, одетые в кардиганы и джемперы, туфли от Гуччи и носившие украшения из жемчуга.

Посмотрев парад разнообразных мод, девочки еще несколько часов потолкались в магазинах грампластинок „У.Х.Смит“, после чего вернулись домой.

Но Лондон Руперта был совершенно иным. Он привел их в ресторан „Сан-Лоренцо“, расположенный в модном квартале Боучамп Плейс, где, похоже, Руперт знал буквально всех.

Радушная владелица ресторана Мара ласково потрепала Руперта за подбородок.

— Любишь молоденьких, Руперт, а? — спросила она и озорно подмигнула.

— Это моя сестра, Мара, — ответил Руперт с укоризной. — Рафилла, поздоровайся с великой Марой. Она управляет этим рестораном железной рукой. Мы все дрожим от страха перед ней.

Рафилла с улыбкой протянула руку.

— Твоя сестра, Эгертон? — вмешался высокий молодой человек, лукаво улыбаясь. — С каких это пор у тебя появилась сестра?

— С тех пор, как мой отец снова женился, — ответил Руперт. — Рафилла, познакомься с Эдди Мафэром, он надоедлив, но богат. Эдди, а это Одиль Роне. Только держись от нее подальше. В один прекрасный день я женюсь на этой девушке.

Рафилла и Одиль изумленно переглянулись.

— А разве я не говорил тебе? — небрежно бросил Руперт, подмигивая Одиль. — Наверное, просто вылетело из головы… хотя я думал, что говорил.

На обед они отведали грибной салат, спагетти с креветками, а на десерт чудесный сливочный крем „сабайон“. В ресторане Рафилла заметила двух кинозвезд из Голливуда, всемирно известного теннисиста, нескольких английских актеров и Дела Дельгардо — вокалиста группы „Кошмары“.

— Я как во сне! — прошептала она Одиль. — Тебе не кажется, что Дел Дельгардо просто великолепен?

— Урод, — ответила Одиль, подчеркнуто передернув плечами. — Одни зубы чего стоят!

— Да кого волнуют его зубы? Остальное все в полном порядке!

— Откуда ты знаешь?

— Могу представить себе.

Состроив недовольную гримасу, Одиль заявила:

— Он старый. Ему уж никак не меньше тридцати.

— Но это еще не старый.

— Да он одной ногой уже в могиле, дорогуша.

Иногда ссорятся даже лучшие подруги. Рафилла сердито посмотрела на Одиль.

Когда они закончили обедать, вновь появился Эдди Мафэр и присел за их столик.

— Мы все собираемся в „Аннабелз“, — поведал он. — Почему бы вам не присоединиться к нам?

— А можно? — хором спросили Рафилла и Одиль, устремив полные надежды взоры на Руперта.

— Не знаю, — Руперт нерешительно покачал головой. — Вообще-то я собирался отвезти девушек домой.

— Но почему? — с тревогой спросила Рафилла. Ей очень приглянулся Эдди Мафэр, а что могло быть лучше, чем провести вместе с ним остаток вечера. — Моя мать и твой отец уехали на эти выходные, так что нас никто не ждет.

— Это верно, — согласился Руперт.

— Ну так как? — опять хором обратились к нему девушки.

— Хорошо, — сдался Руперт. — Но вы оплатите хотя бы один входной билет, черт побери, я же не кую эти деньги.

В „Аннабелз“ был представлен мир, которого Рафилла никогда не видела раньше. Это был шумный ночной клуб, где звучала музыка „Битлз“, Дэвида Бови, Ареты Франклин, Джефферсона Леонкаре, Гари Глиттера, Оливии Ньютон-Джон, Дела Дельгардо и группы „Кошмары“ Эта музыка и музыка других групп рвалась из динамиков, установленных на заполненной людьми танцевальной площадке.


— У-у-у! Я так люблю дискотеки! — воскликнула Одиль и радостно улыбнулась. — Ты знаешь, в Париже я была в „Ле Клубе“, меня туда взяла мама в день моего пятнадцатилетия.

Руперт удивленно поднял брови, словно только что узнал о возрасте своей спутницы.

— Ради Бога, — прошептал он, — если кто-то спросит, то вам обеим по восемнадцать.

— Хорошо, Руперт, — с готовностью согласилась Одиль.

— А мне двадцать один, — добавил он как бы между прочим.

Рафилла кивнула, глаза ее стреляли из стороны в сторону.

— А сколько лет Эдди? — невинно поинтересовалась она.

— Слишком стар для тебя, — фыркнул Руперт.

Они присоединились к Эдди Мафэру и группе его друзей. Девушки за их столом все смахивали на участниц движения „Слоан рейнджерс“, которых Рафилла видела гуляющими в Найтсбридж и на Кингз-роуд. Она обрадовалась, что надела в этот вечер короткую черную юбку и белый свитер с воротником — по крайней мере, она отличалась от остальных и выглядела определенно старше пятнадцати.

— Как насчет шампанского? — предложил Эдди, наливая в ее бокал шипучую жидкость.

Рафилла решила, что она тоже ему понравилась, и по ее телу пробежал легкий, возбуждающий холодок. Руперт сидел далеко от них вместе с Одиль, так что ей ничего не грозило. Рафилла нерешительно сделала глоток. Вкус был чудесным.

— Выпей. Ты же моя девушка, — подбодрил ее Эдди, глядя прямо в глаза.

Рафилла внимательно посмотрела на него. Очень симпатичный, желтовато-бледные щеки, длинные светло-каштановые волосы. На Эдди был синий блейзер, белая рубашка, темные брюки, галстук в синюю и красную полоску. Рафилла подумала, что он, наверное, всего на год старше Руперта.

— Эдди, — гнусаво затянула девица из „Слоан рейнджерс“, сидевшая возле него с другой стороны, — пойдем попляшем.

— Извини, Фиона, но я уже обещал Рафилле.

Фиона недовольно надула губы.

— Черт! Я просто тащусь от „Ху“.

Рафилла прыснула. Она не могла себе представить, что Фионе может нравиться что-то, кроме загородных прогулок с ньюфаундлендом, обнюхивающим ее промежность.

— Что тебя так развеселило? — спросил Эдди.

— Ничего.

Он взял ее за руку и поднялся.

— Так идем танцевать?

— Я просто тащусь от „Ху“, — передразнила Рафилла девицу.

— Идем, идем, — буркнул Эдди, но потом улыбнулся.

Они танцевали весь вечер. Медленные танцы, быстрые, самбу и даже вальс! И только уже в половине второго ночи слегка разозлившийся Руперт заставил их поехать домой.

— Я хотел бы снова увидеть тебя, — прошептал ей на ухо Эдди Мафэр, когда они уходили. — И как можно быстрее. Я позвоню тебе.

Рафилла кивнула, прекрасно понимая, что мама, безусловно, будет возражать, если такой взрослый и умудренный опытом парень, как Эдди, позвонит ей, чтобы назначить свидание. Ей разрешалось только ходить с одноклассниками в кино, вот и все. К досаде Рафиллы, она всего лишь один раз в жизни целовалась, да и то в спешке. Тот парень был помощником садовника, он, конечно, симпатичный, но у него были черные передние зубы, а на руке не хватало пальца, что портило впечатление.

Одиль не терпелось расспросить Рафиллу, но она все-таки сумела сдержаться, пока они не приехали домой, а Руперт не ушел в свою комнату.

— Ну, — сразу воскликнула она, — рассказывай! И ничего не пропускай.

Рафилла понимала, что и рассказывать-то особо нечего. В конце концов, они ведь просто танцевали.

— Он обещал позвонить мне, — только и выдавила Рафилла.

— Еще бы, он, наверное, просто обезумел от любви и страсти к тебе.

— Не знаю.

— Должна знать.

— Откуда?

Глаза Одиль округлились.

— Ты же танцевала с ним все медленные танцы — Одиль несколько помялась, потом продолжила. — А у него… ну, ты понимаешь… у него встал?

— Ну и вопросик!

— И все-таки?

Рафилла почувствовала, что ее разбирает смех, к тому же она была уверена, что покраснела, несмотря на то что Одиль была ее лучшей подругой и они делились буквально всем.

— Да, — выдала она в конце концов, — он торчал, как сержант на строевой подготовке!

— О Боже! — Одиль затряслась от смеха. — И ты пойдешь к нему на свидание, если он позвонит?

— Пойду, — с вызовом ответила Рафилла. — Почему бы и нет?

Загрузка...