Рок-звезда

1987 Суббота, 11 июля

Поездка по бульвару Сансет была долгой и скучной, но Криса это не волновало. В лимузине имелся запас всевозможных алкогольных напитков, видеомагнитофон с кассетами и прекрасная аудиосистема с набором последних компакт-дисков.

Он установил на проигрыватель альбом с двадцатью пятью лучшими хитами, откинулся на сиденье и наслаждался музыкой рок-групп „Темптейшнс“, „Фор топс“ и Марвина Гея. Все было бы отлично, если бы Сибил не возомнила себя душой сегодняшнего приема и усиленно не твердила бы об этом весь день.

А Хоука, похоже, увлекали ее разговоры, он наклонился вперед и глядел на Сибил, которая очень эффектно смотрелась в белом шелковом пиджаке. Ее загар контрастировал с превосходными белоснежными зубами. Крис подумал, что ее зубы, наверное, сделаны из мрамора для надгробий, такими зубами можно запросто разорвать человека.

Хоука нельзя было назвать симпатичным мужчиной, но он здорово преуспел в жизни. Он был женат, его жена постоянно жила в Буэнос-Айресе, а в Лос-Анджелес приезжала только раз в год. Раз в шесть недель Хоук садился на самолет и летел на выходные навестить жену. Довольно странные отношения, но, видно, они устраивали супругов, которые прожили вместе уже пятнадцать лет.

Но все это не мешало Хоуку общаться с другими женщинами, с ним вечно был целый табун аппетитных подружек, причем ни одной из них не было больше двадцати двух. Правда, ходили слухи, что Хоуку просто нравилось, чтобы его видели с такими девушками, и ничего более.

— Ну вот… — возбужденно продолжила Сибил, — вряд ли кто может навешать Джерри лапшу на уши, ну разве что Мик, но это другое дело. Как бы там ни было, но она посмотрела этому парню прямо в глаза таким по-настоящему суровым взглядом, ну ты понимаешь, что я имею в виду? А потом и говорит ему в своей сумасшедшей манере, растягивая слова: „Золотце, ты еще никогда не получал такого удовольствия от траханья, которое тебе предстоит получить!“

Хоук рассмеялся. Ему всегда нравились сплетни Сибил из жизни фотомоделей.

Но Крису, честно говоря, слушать эти сплетни не хотелось. Бросив взгляд на часы, он спросил нетерпеливо:

— Мы скоро приедем?

— Успокойся, — ответил Хоук, — сиди себе и наслаждайся жизнью. Сегодня такой чудесный день.

А разве бывали не чудесные дни в солнечной Калифорнии?

Ну и черт с ним! Крис не испытывал ни малейшей радости от предстоящего выступления, и ничто не могло исправить его плохого настроения.

— Имя? — рявкнул свирепого вида охранник, когда Максвелл Сицили вышел из автобуса.

— Джордж Смит.

Охранник приподнял затененные солнцезащитные очки и сверился с длинным списком.

— Порядок, — сообщил он наконец, — наденьте вот это. — И протянул Максвеллу Сицили значок, на котором было напечатано название ресторана „Лиллиан“, имя Джордж Смит и номер.

Максвелл подумал о том, что все здесь у них организовано здорово. Ну это и понятно, ведь у охраны имелось много времени, чтобы все подготовить заранее.

— Имя? — спросил охранник у Клои.

— Я управляющая, мне значок не нужен, — запротестовала Клои, поправляя растрепавшиеся волосы.

— Значок должен быть у всех, — с угрюмым видом заметил охранник. — Иначе, леди, вы никуда не пройдете.

— Ха! — воскликнула Клои. — А кто меня остановит?

— Я, леди. Таков порядок.

Воспользовавшись предоставившейся возможностью, Максвелл потихоньку ускользнул вперед и присоединился к группе официантов, выслушивавших инструкции относительно того, что им разрешается, а что нет.

— Никаких фотоаппаратов, никаких магнитофонов. Находиться только в своей зоне, — резким голосом предупредил последний охранник.

— А если захочется в туалет? — поинтересовался один из официантов.

— Там есть туалеты.

— А вы пойдете с нами, чтобы подержать нас за… гм… руку?

Охранник даже не улыбнулся.

Максвелл последовал за группой к задней части одного из главных домов поместья, где под большим тентом на открытом воздухе была устроена временная кухня. Повара принялись разбираться с кухонными принадлежностями, да и официанты не остались без дела.

Максвеллу было приказано помогать расставлять серебряные приборы. Схватив несколько коробок, он пошел вслед за высокой женщиной, отдававшей приказания, по узкой дорожке и вышел на огромное, залитое солнцем пространство, где находилось много круглых столов, ожидающих сервировки, и полукруглая сцена, причем создавалось впечатление, что сцена стоит прямо на краю утеса.

В сумерках, когда зажгутся яркие фонари, спрятанные на деревьях, и с океана повеет свежестью, эффект должен быть просто потрясающим.

Максвелл с сожалением подумал даже, что будет обидно портить такой вечер. Но они это заслужили.

Все заслужили.

Излишнее внимание всегда было неприятно Рафилле. Люди буквально срывались на каждый ее зов. Неужели они не понимали, что она просто нормальный человек? Или считалось, что „звезды“ не от мира сего?

Она пребывала в роли звезды еще слишком мало времени, чтобы свыкнуться с этой ролью. Возможно, ей надо было бы быть более привередливой, вести себя, как стерва, закатывать истерики, постоянно покрикивать. Однако подобный стиль был ей совсем не по душе.

— Вы всегда сами делаете себе прическу и макияж? — с любопытством поинтересовалась Труди, отвечавшая за связи с общественностью.

— Мне проще делать это самой, — ответила Рафилла. Лимузин в этот момент свернул на Пасифик Краст Хайвей, и Рафилле захотелось попросить шофера остановить машину. Ее охватило непреодолимое желание побегать по пляжу или просто посидеть на песке, наблюдая волшебную безбрежность океана.

Последние несколько месяцев Рафиллу узнавали постоянно. Она считала это грубейшим вторжением в личную жизнь, и ей это совсем не нравилось. Но ведь именно об этом она всегда мечтала — о славе и признании.

— Если бы у меня была возможность, то я непременно воспользовалась бы услугами профессионалов, — призналась Труди и потянулась за конфетами, лежавшими на маленьком стеклянном подносе.

— Я думаю, Рафилла знает, что делает, — заметил один из служащих компании и бросил на Труди предостерегающий взгляд. Правило номер один: никогда не критикуй поступки знаменитостей.

— Видите ли, меня раздражает, когда к моему лицу прикасаются чужие руки, — сказала Рафилла, чувствуя, что ей надо как-то объяснить свое отрицательное отношение к парикмахерам и гримерам. — Я этого не люблю.

— С таким лицом, как у вас, в этом и нет необходимости, — попыталась исправить свою ошибку Труди. — А вот над моим лицом пришлось бы трудиться инструментами, которыми пользуются скульпторы.

Рафилла слабо улыбнулась. Ей очень хотелось сейчас перенестись куда-нибудь подальше отсюда.

У Спида не было ни малейшего намерения связываться с мексиканской шлюхой в красных обтягивающих брюках, но она так пристала к нему, что отвязаться от нее было просто невозможно.

Она несколько раз прошлась туда-сюда мимо машины, виляя большой задницей и тряся грудями, и наконец сказала:

— Привет, красавчик! Сегодня слишком жаркий денек, чтобы сидеть в машине.

Да, действительно было жарко. И когда появилась эта мексиканочка на тонких каблучках, Спид не мог не заметить ее, а уж она-то тем более сразу его заметила. Что ж, разве он не обладал магией в отношении женщин? При этом он мог даже и не смотреть на них.

А уж если посмотрел, то женщинам и вовсе не приходилось жаловаться. Кто-то однажды сказал ему, что по быстроте покорения женских сердец он напоминает Роя Шейдера.

Спид не употреблял наркотики. Ну разве что изредка. Несколько таблеток, сигарету с травкой. А если чувствовал прилив сил, то мог и понюхать кокаин.

Сегодня он как раз был не прочь понюхать, да и задок этой менсиканочки был весьма привлекателен. Ну и чтение журналов „Плейбой“ и „Пентхаус“ порядком возбудило Спида.

Он украдкой бросил взгляд на часы, определив, что время у него еще есть.

Мексиканочка стояла возле окна машины, ожидая сигнала к действию.

Спид понимал, что он неотразим. Еще он понимал, что эта менсиканочка — проститутка, но вот никак не мог сообразить, почему она занимается своим делом в таком респектабельном квартале, да еще прямо среди дня.

— Сколько? — поинтересовался Спид, еще не решив для себя, стоит ли доводить дело до конца.

— Смотря сколько тебе понадобится времени, — промурлыкала мексиканка, призывно поглаживая пальцами соски.

— А минет?

— Что?

— Ну, в рот.

— А-а… — Она провела пальцами по губам и облизнула их языком. — Двадцать долларов.

— И разговора быть не может.

— Пятнадцать, — от прикосновения пальцев соски ее набухли.

Спид ухмыльнулся, он всегда был охоч до больших сисек.

— Забирайся на заднее сиденье, — резко бросил он, открывая дверцу.

— Тебе понравится.

Спид быстро вылез из машины и оглядел улицу. Вокруг никого не было. Уже готовый побаловаться с девицей, он тоже залез на заднее сиденье.

— Деньги, — сказала мексиканка, протягивая руку ладонью вверх.

Забравшись в задний карман брюк, Спид вытащил оттуда три бумажки по пять долларов и сунул ей в руку.

— Спокойно! — воскликнула девица. Мексиканского акцента в ее голосе как не бывало, а в руке словно по волшебству появилась полицейская бляха. — Ты арестован, развратник.

Лимузин, в котором ехал Бобби Монделла, приблизился к первому контрольному пункту перед огромным поместьем, раскинувшимся на берегу океана. Охранник поговорил с водителем и заглянул внутрь машины.

— Что там происходит? — спросил Бобби. Он терпеть не мог, что в нынешнем положении ему приходилось задавать подобные вопросы по малейшему поводу.

Сара взяла его за руку, чтобы успокоить.

— Обычная проверка, это охрана.

— Зачем?

— Не знаю. Наверное, так всегда делается на подобных мероприятиях.

— Это точно, — язвительно заметил Бобби, — кто-нибудь может попытаться разнести в клочья задницу Маркуса Ситроена… поскорее бы.

— Бобби! Не говори так.

Да что Сара знала? Абсолютно ничего. Она даже понятия не имела, насколько мерзок этот человек — Маркус Ситроен.

Лимузин медленно двинулся вперед, поднимаясь по узкой частной дороге, прямиком ведущей в поместье Новарон.

Бобби перевел дыхание и вспомнил Нову Ситроен. Самую гадкую суку.

„Я вам не служанка, черт побери“, — хотела заявить Вики Фокс грудастой домоправительнице, которая на полном серьезе считала, что она пуп земли. Однако подобного Вики заявить не могла, потому что как раз сейчас она была именно служанкой, или, по крайней мере, играла эту роль. Вместо этого она сказала:

— Да, миссис Айворс, я займусь этим сразу, как только закончу чистить серебряные ведерки для шампанского, их принесли из дома для гостей.

— Миссис Ситроен именно сегодня требует от слуг максимального внимания, — недовольно заметила миссис Айворс, женщина с ярко накрашенными красной помадой губами и густыми бровями. — Эти ведерки должны были быть вычищены еще несколько дней назад. Не понимаю, чем только вы все занимаетесь.

Вики промолчала. Слава Богу, она здесь сегодня последний день, и больше ей не придется выслушивать эту нудную чепуху.

— Отправляйся к миссис Ситроен. Прямо сейчас, — приказала миссис Айворс. — А когда она тебя отпустит, возвращайся сюда. И никаких шашней с охранниками, а то ты слишком много кокетничаешь. Подумай об этом, если намерена оставаться работать у нас.

Как же Вики хотелось ответить ей: „Заткнись, старая глупая корова. Можешь засунуть себе эту идиотскую работу прямо в задницу, чтобы она вылезла у тебя из глотки“. Но, безмятежно улыбнувшись, Вики вымолвила:

— Да, миссис Айворс. Я вернусь сразу, как только мадам отпустит меня.

Мадам! Это произвело впечатление даже на миссис Айворс, и та замолчала.

Вики направилась вверх по лестнице в комнату хозяйки, тихонько напевая про себя. Через несколько часов все будет закончено. Ждать осталось немного.

— Добрый день, мистер Ситроен.

— Здравствуйте, мистер Ситроен.

— Рады вас видеть, мистер Ситроен.

Подхалимы. Все как один. Рабочие, охранники, садовники, прислуга. Повсюду суетились люди. Вообще-то Маркус считал, что глупо устраивать подобные приемы в доме.

— Но ведь поместье не является нашим домом, — пренебрежительным тоном напомнила ему Нова, когда он попытался возразить. — Это просто лачуга для уик-эндов. Так что если я намерена устроить прием там, то так оно и будет.

Иногда Нова позволяла себе подобные покушения на власть мужа. Но не часто. Она прекрасно понимала, что может зайти в этом настолько далеко, насколько ей позволит сам Маркус. А если перейдет границы, то он поставит ее на место. И накажет.

Никто не подвергался таким наказаниям, как Нова. Никто…

Но Маркус считал, что это только улучшает их отношения.

На минуту он задумался о Рафилле. Такая молодая… такая одухотворенная.

Давно уже ему не приходилось так долго добиваться женщины и ждать. Но Рафилла стоила этого. В этом Маркус был абсолютно уверен.

Нова Ситроен бросила взгляд на служанку, которая вошла в комнату, предварительно постучав.

— Почему так долго? — с раздражением спросила Нова.

— Миссис Айворс только что сказала мне…

— Ладно, — резко оборвала Нова, — найди мое кольцо. Я думаю, оно закатилось под кровать.

„Вот и искала бы сама, сука поганая“, — подумала Вики, покорно опускаясь на колени и заглядывая под огромную, сделанную на заказ кровать супругов Ситроен. Кольцо она увидела сразу — огромный бриллиант. А если спрятать его потихоньку и заявить, что не нашла? Мысль неплохая, но слишком рискованная именно для сегодняшнего, самого решающего дня.

— Вот оно, миссис Ситроен! — радостно воскликнула Вики, протягивая кольцо.

Нова взяла кольцо и надела на палец.

Служанка внимательно разглядывала ее. А Нова терпеть этого не могла. Она понимала, что вблизи выглядит не так уж великолепно.

— Можешь идти, — резко бросила Нова. „Ну что за дура. Прекрати пялиться на меня“. Нова чувствовала, что слишком похудела, поэтому кольцо соскользнуло с пальца и упало. С годами стройность и гибкость превращаются в костлявость и сухопарость, а уж если кольца начинают слетать с пальцев, то явно пора принимать какие-то меры.

— Спасибо, миссис Ситроен. — Вики сделала книксен, ее даже начала забавлять эта ситуация.

Как только служанка ушла, Нова успокоилась. Покрутив на пальце огромный бриллиант, она вспомнила его историю. Его купил ей Маркус. Кровавый подарок, и только она знала его тайну.