Рок-звезда

Рафилла 1983

Получив развод от Эдди Мафэра, Рафилла все еще не соглашалась выйти замуж за Жоржи, но все же понемногу они сблизились и стали любовниками. Молодой и красивой женщине с ребенком трудно было жить одной в большом городе — это в основном и повлияло на решение Рафиллы. Ей не нужны были его деньги, но она нуждалась в его защите. А кроме того, он вполне устраивал Рафиллу. После Луиса она решила, что уже ни с нем не свяжет свою судьбу. Самым мучительным во всем этом было то, что она так больше и не слышала о нем. Два года сплошного молчания. Что же произошло между ними? Неужели она повела себя так, что, проведя с ней ночь, он больше не захотел ее видеть?

С Жоржи все было по-другому. Он никак не мог насытиться Рафиллой.

Одиль не одобряла эту связь.

— Если ты уж все равно спишь с ним, то почему не выходишь за него замуж?

— Потому что не хочу больше связывать себя узами брака, — объяснила Рафилла. — Я хочу быть свободной.

— Зачем это тебе?

Рафилла пожала плечами.

— Кто знает? Вдруг мне что-то придет в голову, так пусть уж никто не посмеет остановить меня.

— Ты сумасшедшая. — Одиль покачала головой.

— Я знаю, — весело отвечала Рафилла.

Она снова занялась пением, и это ей очень нравилось. Дважды в неделю учительница пения — тучная уроженка Вены — приезжала в особняк Жоржи и серьезно занималась с Рафиллой. Рафилле нравилась и строгая дисциплина, которая царила на занятиях, и сам процесс пения. Оставив работу в картинной галерее, Рафилла теперь днем посещала магазины, ходила на пляж, обедала с Одиль и играла с Джон Джоном, который был уже шестилетним мальчиком с твердым и упрямым характером. По вечерам они с Жоржи посещали многолюдные вечеринки и официальные приемы. Жоржи любил развлечения и сам был очень радушным хозяином.

— Тебе ведь только двадцать три, — сказала ей как-то Одиль после очередного обеда в особняке Жоржи, — почему ты общаешься с этими стариками? Смотри, скоро сама такой станешь.

— Мне нравится бывать в их компании. Понимаешь, в общении с людьми старшего поколения нет ничего страшного. Я многому научилась у них.

— Например?

Рафилла вздохнула.

— Одиль, занимайся своей жизнью, а меня оставь в покое.

— Я скоро возвращаюсь в Англию, — ответила Одиль и решительно перешла к главной цели своего разговора. — Меня беспокоит твоя судьба и неустроенность в жизни. Вам с Джон Джоном нужно уехать вместе с нами. В Рио чудесно провести несколько лет, но ты ведь наверняка скучаешь по Европе?

Да. Рафилла действительно скучала по Лондону и Парижу, по югу Франции, по матери и отчиму, по их огромному замку, по лошадям, на которых любила ездить. Но как она могла уехать из Рио? Ведь если она уедет, то уже больше никогда не увидит Луиса. А пока она остается здесь, все же есть хоть какая-то надежда…

Карнавал проходил в феврале, и весь город словно обезумел, готовясь к нескольким дням фантастического удовольствия. Карнавал в Рио всегда был кульминацией многомесячной подготовки. Незабываемые шествия, море цветов, фантастические костюмы и сплошное гуляние. В эти дни бедные чувствовали себя богатыми, богатые еще более богатыми, все улицы были заполнены танцующими полуобнаженными женщинами, симпатичными молодыми мужчинами, толстыми матронами, разукрашенными трансвеститами, проститутками, сутенерами, гомосексуалистами, туристами. Не смолкали звуки самбы, шум и песни радостных, веселых людей, воздух был полон запахами цветов.

Празднику не было конца, он начинался рано утром и продолжался весь день и всю ночь. В ночь перед началом карнавала Одиль и Руперт устроили прощальный костюмированный ужин. Через две недели они возвращались в Англию. Эта мысль не давала покоя Рафилле, ведь они были ее близкими, и она понимала, что будет ужасно скучать. Но ничего поделать было нельзя, Рафилле предстояло научиться жить без них.

На ужин Рафилла нарядилась в костюм египетской царицы Нефертити, а Жоржи, по ее настоянию, был в костюме римского полководца. Взяли они с собой и маленького Джон Джона, одетого игроком американской бейсбольной команды. Мальчик чудесно повеселился и совсем не хотел возвращаться домой, а когда наконец удалось уговорить его и посадить в „мерседес“, он моментально уснул у них на коленях.

И тут Рафилле внезапно стало ясно, что вот это и есть ее семья. Чего еще ждать? Она выйдет замуж за Жоржи, и у Джон Джона будет настоящий отец.

— Поздравляю, дорогая!

— Чудесная новость!

— Как мудро было с твоей стороны подождать со свадьбой. Теперь ты по-настоящему уверена в своих чувствах.

— А когда свадьба?

Не теряя времени, Жоржи подарил Рафилле потрясающее бриллиантовое кольцо. В тот самый момент, когда Рафилла наконец-то ответила ему „да“, он достал это кольцо из сейфа и торжественно сообщил, что купил его в тот самый день, когда она переехала к нему. Теперь она наденет его на карнавал, они будут находиться в безопасности — для этого специально построены смотровые кабинки. Вместе с ними будут с десяток друзей и деловых партнеров Жоржи, которые специально прилетели на карнавал. Кабинки возводили для богатых людей, из них они могли наблюдать шествие, и там никто не смог бы потревожить их.

Оглядываясь по сторонам, Рафилла с удивлением заметила, что здесь присутствует американский магнат звукозаписи Маркус Ситроен в сопровождении его жены Новы, элегантной и надменной женщины. Рафилла не встречала его с того рокового вечера в лондонском клубе „Аннабел“, который он наверняка забыл, потому что, когда их друг другу представил один из друзей Жоржи, Маркус не выказал ни малейшего признана, что узнал ее.

Рафилла подумала, что он уже второй раз не вспомнил ее, и ее мысли вернулись к их первой встрече в доме отчима Одиль на юге Франции, где Маркус вогнал ее в краску в бассейне. Тогда он был гадким похотливым старикашкой и вовсе не изменился с тех пор.

Когда их представляли друг другу, его похотливые глазки так и раздевали ее взглядом, проникая под костюм цыганки, который был на Рафилле, и разглядывая каждую клеточку ее тела.

А появившаяся Одиль не стала ждать, пока их представят друг другу.

— Мистер Ситроен! — воскликнула она, озорно подмигнув Рафилле. — Держу пари, вы меня не помните.

Обернувшись, Маркус оценивающим взглядом оглядел прелести белокурой Одиль и легонько кивнул.

— Освежите мою память, дорогая.

— Я Одиль — дочь Изабеллы и Клаудио Франконини. Как-то летом вы гостили в нашем замке во Франции. Не беспокойтесь, если не вспомнили, ведь это было так давно.

— Нет, я действительно вспомнил. Рад снова видеть вас. Как поживают ваши родители?

— Прекрасно. — Не в силах сдержаться, Одиль хихикнула и добавила: — А мою лучшую подругу Рафиллу вы помните? Она в то время тоже гостила у нас.

Рафилла легонько толкнула свою хихикающую невестку.

К счастью, в этот момент появился Жоржи, нежно обнял ее за плечи и сказал:

— Ну вот, Маркус, ты и познакомился с моей невестой, самой прекрасной женщиной в Рио.

— Невеста совсем дитя, — пробормотал Маркус, устремив на Рафиллу взгляд, в котором читалось: „По-моему, я где-то раньше видел тебя“.

Рафилла почувствовала себя неуютно. Было в Маркусе Ситроене что-то такое, что пугало ее.

Очарование и безумие ночи возбуждало всех, нельзя было не поддаться общему восторгу. Карнавальная лихорадка закружила всех, смешивая гомон, запахи, ритмы веселой музыки. Извивающиеся тела и радостные лица мелькали повсюду, запах плоти буквально заполнил атмосферу, Рио забыл об остальном мире и с головой окунулся в карнавал.

Одиль потянуло на подвиги. Несколько бокалов шампанского всегда немного заводили ее, а сочетание чудесной ночи, недавняя ссора с Рупертом и мысль о скором отъезде из Рио вообще подхлестнули ее к опасным действиям. В кабинках, отгороженные от толпы, они были в безопасности.

— Почему бы нам не слинять отсюда? — прошептала она. — Не могу торчать здесь, как в клетке.

— Нельзя, — прошептала в ответ Рафилла, — Жоржи предупреждал, что это очень опасно.

— Перестань, пожалуйста! Ты уже начинаешь занудствовать, как он. Что случилось с девушкой, которая всегда мечтала быть свободной? Это же праздник — карнавал. Давай развлечемся минут десять. Нас никто не хватится, они подумают, что мы пошли в туалет.

Потанцевать на улице было очень заманчиво. Наблюдать карнавал — это совсем не то, что участвовать в нем. А почему бы и нет, черт побери?

Выскользнув из кабинки, они выбежали на улицу, словно две шаловливые школьницы, и смешались с толпой полуголых пляшущих тел, окружавших шествие.

— Пройдем пару кварталов и вернемся, — пообещала Одиль.

Толпа была плотной и неуправляемой, уже через минуту подружки потеряли друг друга из виду, но это ни одну из них не встревожило, слишком им было весело. Громко звучала заводная музыка, всякая осторожность была забыта, как только они присоединились к толпе пляшущих, смеющихся людей.

И лишь тогда, когда Рафилла устала настолько, что ей стало тяжело дышать, она подумала о том, что пора возвращаться. Оглядевшись в поисках Одиль, она не увидела ее.

— Черт возьми! — пробормотала Рафилла, понимая, что не может вернуться одна, без Одиль. Руперт будет в ярости.

Теперь уже Рафилла старалась не обращать внимания на зажигательные ритмы самбы, пытаясь разглядеть Одиль в толпе пляшущих. Бесполезно. Что же ей делать? Вернуться назад? Или идти дальше?

О Господи! Что же делать?

Какое-то существо в оранжевом атласном лифчике и кружевной юбке, невероятно разукрашенное, прижалось к ней.

— Милая! — завопило существо явно мужским голосом, хотя и имело торчащие груди. — Милая! Милая! Милая!

Вырвавшись и побежав, Рафилла споткнулась и чуть не упала. Существо бросилось вдогонку.

— Пошла вон! — крикнула Рафилла.

— Пре… крас… на. Ты так пре… крас… на.

Рафилла испугалась, она внезапно вспомнила все, о чем предупреждал Жоржи.

„На карнавале очень опасно…

Убийцы…

Насильники…

Повсюду карманники…

Грабители целый год дожидаются этих нескольких дней…“

И самое страшное:

„Во время карнавала по улицам ходят прокаженные…“

Внезапно задрожав, Рафилла повернула кольцо огромным бриллиантом вниз, чтобы его не было видно, и сжала руку.

Существо весело помахало ей и удалилось, пританцовывая. Может быть, она просто бредит от страха? Разве может что-нибудь случиться с ней, когда вокруг столько людей? Рафилла стала решительно проталкиваться сквозь толпу, злясь на Одиль за ее исчезновение и на себя за то, что вообще допустила все это.

Через час Рафилла уже не соображала, где она находится. Теперь ее хватало лишь на то, чтобы, словно лунатик, бродить по заполненным людьми улицам. Она взмокла, устала, ее охватило отчаяние. Если бы только была возможность найти такси, Рафилла упала бы в машину и поехала бы домой. Одиль, наверное, уже давным-давно вернулась в кабинки, а Жоржи, без сомнения, отправил телохранителей на ее поиски. Рафилла чувствовала себя идиоткой среди всего этого уличного веселья, которое все больше набирало силу и становилось неуправляемым.

Мужчины со всех сторон липли к ней, она слышала и шепот слишком откровенных предложений, и ругательства.

К ней тянулись руки, Рафилла заторопилась вперед.

„Успокойся, — говорила она себе, — не паникуй“.

Двое мужчин схватили ее и прижали к стене, их руки грубо зашарили по ее телу.

— Оставьте меня, — закричала Рафилла и что есть силы пнула коленом вперед.

Попала она точно в цель. Один из мужчин согнулся от боли, а другой сорвал у нее с шеи золотые бусы и вырвал из ушей золотые серьги-колечки.

Внезапно мужчину, которого она ударила, охватила ярость. Лицо его исказилось от злобы.

— Американская подстилка, — завопил он и ударил ее в лицо кулаком, на котором было надето что-то вроде кастета.

Рафилла рухнула на землю и потеряла сознание.