Рок-звезда

СУББОТА, 11 ИЮЛЯ, 1987 РАЗВЯЗКА

Прошло четыре часа. Четыре самых долгих часа в жизни Максвелла Сицили.

Он всегда старался не выделяться, держался в тени, сторонился всего, что его не касается, и надеялся, что и люди, в свою очередь, оставят его в покое.

Нелегко было быть сыном Кармине Сицили. Совсем нелегко. Когда он учился в школе, казалось, что на лбу у него горит неоновая вывеска, оповещающая всех: „Это сын Кармине Сицили“. Дети из порядочных семей сторонились его, а в общении со шпаной было мало приятного.

Максвелл рос замкнутым ребенком. Его отец Кармине был очень значительной фигурой и не мог служить образцом для подражания. Все любили Кармине Сицили. Все подонки и жулики.

Мать Максвелла Роза была не в счет. Она умерла, когда ему исполнилось четырнадцать, оставив сына одного с Кармине и толпой шлюх.

Невинность Максвелл потерял в тот же день, когда состоялись похороны его матери. Кармине затолкнул к нему в комнату девушку со словами:

— Она развеселит тебя, а если нет, то не смей показываться мне на глаза с такой кислой рожей.

Девушке было двадцать два года, опытом она уже обладала довольно богатым. Она выдоила его, словно корову, держа его член одной рукой и мастурбируя другой.

Максвелл ненавидел все это. Он ненавидел девушку. Ненавидел своего отца.

В шестнадцать лет он украл из стола Кармине пистолет и ограбил винный магазин. Ярости отца не было предела. В течение недели он ежедневно избивал сына.

В восемнадцать Максвелл трахнул девятнадцатилетнюю подружку Кармине, украл из дома двадцать шесть тысяч долларов, черный „линкольн“ и дал тягу.

Люди Кармине выследили его и вернули домой. На этот раз Максвелла на три недели заперли в погребе, посадив на хлеб и воду.

В двадцать два во время вооруженного ограбления банка он выстрелом из пистолета серьезно ранил охранника.

— С меня хватит, — сказал Кармине. — Пусть гниет за решеткой. Он мне не сын.

И следующие семь лет Максвелл провел в тюрьме, не получив ни единой весточки от отца.

Выйдя на свободу, он отправился в Калифорнию и вскоре наметил для себя новое дело. В журнале он как-то прочитал о Нове и Маркусе Ситроене, об их сказочном богатстве. А потом наткнулся в газете на заметку о предстоящем благотворительном вечере, который они устраивали в поддержку губернатора Хайленда. Эти две статьи крепко засели у него в голове. Грех было не воспользоваться таким случаем.

И вот он воспользовался им. И все к черту!

А вокруг дома толпились полицейские, гости, телевизионщики с камерами и журналисты.

Он попал в западню.

— Могу я попросить у вас воды? — еле слышно спросила Рафилла. Как и остальные, она лежала на полу в углу гостиной со связанными руками и ногами.

Как только Максвелл ворвался в гостиную, он заставил их связать друг друга. Бешено сверкая выпученными глазами, он размахивал пистолетом, угрожая перестрелять всех, если они не будут выполнять его приказания.

Рафиллу он послал наверх за простынями.

— Если ты не вернешься через две минуты, я прострелю ему башку, — предупредил он, кивнув в сторону Бобби.

Дрожа от страха, Рафилла обежала все спальни, сдергивая простыни с кроватей.

Когда она вернулась вниз с простынями, Максвелл заставил Криса и Маркуса рвать их на полосы, потом приказал им связать сначала Бобби, а затем Рафиллу. После этого велел Маркусу связать Криса и наконец оказал честь разгневанному магнату, связав его лично.

Маркус попытался образумить его.

— Послушайте, будьте благоразумны, вам не удастся убежать отсюда. Так почему бы вам не уйти прямо сейчас, пока вы не совершили ничего такого, о чем впоследствии действительно можете пожалеть?

Уйти! Ничего себе шуточки! Он не мог никуда уйти. Он попал в западню. Вся его жизнь была сплошной западней.

Маркус Ситроен напомнил Максвеллу Кармине. Хорош гусь! Тоже, наверное, думает, что за деньги можно купить все.

— Сколько я получу, если уйду? — поинтересовался Максвелл. Ему было интересно, как оценивает Маркус Ситроен свою жизнь.

— Десять тысяч долларов. Наличными, — ответил Маркус с уверенностью человека, способного откупиться в любой ситуации. — Даю вам слово: я сделаю все, чтобы вы остались на свободе.

„Конечно. А еще мать Тереза за мной поухаживает“. Маркус Ситроен принимал его за идиота! Точно так же, как и Кармине. Две поганые богатые свиньи.

Максвелл рассмеялся ему прямо в лицо. Маркус Ситроен удвоил предлагаемую сумму, потом утроил, но Максвелл уже не слушал его.

Заложники были связаны, и ему стало чуть легче Оставив их на минуту, Максвелл осмотрел дом, убедившись, что все окна закрыты изнутри, задвинул засовы и набросил цепочки на входные двери.

Он понимал, что скоро прибудет полиция.

И не ошибся.

Все мысли Рафиллы были заняты только Джон Джоном. Что будет с ее мальчиком, если с ней что-то случится? Ведь ему всего только десять лет. Как он обойдется без нее? Кто научит его жизни, отношению к женщинам, кто объяснит разницу между добром и злом?

Кто успокоит его в минуты печали? Кто разделит с ним минуты радости? Кто поругает его за шалости?

Черт побери, ведь она же его мать, а значит, ей обязательно надо остаться в живых.

Погруженный в мир темноты, Бобби боролся с ужасным чувством неполноценности. Он ничего не мог поделать: связанный, беспомощный, он не мог видеть, что происходит вокруг.

Он, Бобби Монделла, был узником во всех смыслах этого слова.

А вот Крис чувствовал себя чертовски уверенно. Когда Маркус связывал его, Крису удалось ослабить путы, так что полосы разорванных простыней не помешают ему, и, как только наступит подходящий момент, он расправится с этим психопатом. Крис был абсолютно уверен, что этот парень — психопат, его выдавали пустые, лихорадочно блестящие глаза и резкие, неуверенные движения.

Замечательно сказано, что каждый может стать знаменитым на пятнадцать минут, и этот психопат, похоже, именно этого и добивался. Попасть на первые страницы газет, продать свою историю, а потом о нем напишут книгу, а может быть, даже снимут небольшой телесериал.

Сейчас он был близок к своей цели. Он захватил в заложники трех крупнейших в мире звезд и миллиардера — магната звукозаписи. Но Крис точно не знал, что себе думает этот психопат. Может, так: если он отпустит их, то что тогда? Газеты пошумят немножко и забудут, забудут и о нем. Поэтому единственно возможный для него способ прославиться — это совершить что-нибудь действительно значительное. Скажем, убить их всех.

Вздрогнув от этой мысли, Крис перевернулся несколько раз и подкатился к Рафилле.

— Ты в порядке? — прошептал он.

Рафилла кивнула.

— Держись, детка, — подбодрил ее Крис, — мы выберемся из этой передряги. Знай, я никогда не ошибаюсь.

Вокруг дома собралась громадная толпа. Полиция вместе с людьми из подразделения по борьбе с терроризмом отгородила большую зону вокруг дома, а за этой оградой толпились телевизионщики, репортеры и фотографы. Большинство гостей ретировались, но губернатор Хайленд остался, он успокаивал Нову Ситроен и строил из себя героя перед прессой.

Максвелл в своих телефонных переговорах с капитаном полиции Линчем настоял на присутствии прессы, считая, что в этом случае он будет в большей безопасности. Требования его были просты: вертолет должен отвезти его с заложниками в безопасное место, где будет ожидать машина.

— Когда я буду в полной безопасности, я освобожу заложников, — пообещал он.

— Безусловно, — пробормотал капитан Линч.

Переговоры по телефону велись уже второй час, сразу с того момента, как напитан полиции взял на себя руководство операцией.

— Кто ты? Как тебя зовут? — был первый вопрос Линча.

— Джордж Смит, — солгал Максвелл.

— Да брось ты, парень. Мы навели справки о Джордже Смите. Ты появился в ресторане всего пару месяцев назад. Может быть, ты все-таки сообщишь свое настоящее имя и избавишь всех от массы неприятностей?

Максвелл разозлился. Да с кем они, думают, имеют дело? Они что, считают его полным идиотом?

— Если мои требования не будут удовлетворены, — медленно и четко произнес Максвелл, — я одного за другим перестреляю заложников. Вы поняли меня?

Глаза Сары были красны от слез. Сначала она старалась сдерживаться, но все-таки сломалась. Ей не давала покоя мысль о том, как страдает Бобби.

Труди успокаивала ее.

— С ним все будет в порядке, — заверяла она. — И с ними со всеми.

Сара понимала, что произойти может всякое. Конечно, вполне возможно, что заложники окажутся свободными и без единой царапины. Но вовсе не исключено, что может произойти и самое страшное. Она помнила ограбление ювелирного магазина на Родео-драйв в 1986 году. В течение многих часов полиция заверяла, что с заложниками, запертыми в магазине „Ван Клиф энд Арпель“, все в порядке. А впоследствии оказалось, что один из заложников был убит через несколько минут после захвата, а еще несколько человек погибли позже, во время перестрелки.

Глухо всхлипывая, Сара поняла, как сильно она любит Бобби Монделлу. Он стал ее жизнью, пусть и не очень счастливой, потому что, если честно признаться, Бобби не слишком хорошо относился к ней. Да, они были любовниками, и это было чудесно, но на самом деле он не любил ее, и Саре пришлось примириться с этим.

„Если он благополучно выберется из этой переделки, я уйду от него, — подумала Сара. — Он снова на вершине славы, больше не нуждается во мне, а без меня, может быть, будет гораздо счастливее“.

Приняв это решение, Сара принялась молиться про себя за спасение Бобби.

Максвелл поднес к губам Рафиллы стакан с водой.

Она медленно сделала несколько глотков и спросила у Максвелла, как его зовут. Где-то она читала, что в ситуации, когда оказываешься заложником, большое значение имеет установить контакт с людьми, захватившими тебя.

— Зачем вам, черт побери, мое имя? — сердито спросил Максвелл.

— Но должна же я как-то вас называть, — не прекращала своих попыток Рафилла.

— Я знаю, как ты должна его называть, — проворчал Маркус, расстроенный своим положением пленника. — Называй его тупоголовый сукин сын.

Это замечание вывело из себя Максвелла. Он повернулся к Маркусу и угрожающе произнес:

— Никто не смеет называть Максвелла Сицили тупоголовым.

— Вот ты и сообщил нам свое имя, — победно воскликнул Маркус.

— Ради Бога, заткнись, — прошептал Крис, напрягая мускулы и размышляя: не броситься ли на этого психопата прямо сейчас. Один прыжок, и все будет кончено.

А что, если все-таки лоскуты простыней не порвутся? Что, если этот псих успеет повернуть свой пистолет в его сторону и пристрелит Криса Феникса? Да, быть под дулом пистолета — удовольствие не из приятных.

Боже! Его мама в Англии, должно быть, сойдет с ума. А может быть, журналисты уже успели позвонить ей. Бедная старушка Эйвис! Ведь она всегда так любила своего сына. А как же Уиллоу и Бо? Уиллоу решит, конечно, что он сам во всем виноват. А Бо — кто знает, какой будет реакция ребенка?

„Возможно, я был плохим отцом, — подумал Крис. — Если я выпутаюсь из этой переделки, то постараюсь стать лучше, буду больше времени проводить с сыном.

Если я выпутаюсь…“

Сибил прислонила свою хорошенькую белокурую головку к плечу губернатора Хайленда.

— Я так устала, — вздохнула она.

Они сидели в главном доме вместе с Хоуком, Новой и еще несколькими людьми.

— Может быть, вам немного вздремнуть, — предложил губернатор. — Нова, здесь есть спальня, где бы Сибил могла прилечь?

Нова сделала знак дворецкому.

— Нортон, позаботься об этом.

Нортон Сент-Джон проводил Сибил и губернатора Хайленда наверх в спальню.

— Благодарю вас, — сказал губернатор, жестом руки отпуская Нортона. — Я уложу ее.

Сибил присела на краешек кровати и устало провела рукой по волосам.

— Как это все ужасно.

— Я понимаю, — согласился губернатор, усаживаясь рядом с ней.

— Бедный Крис.

— Уверен, что с ним все будет в порядке.

— Надеюсь.

— Сибил…

— Да.

— Вы очень красивая молодая леди.

— Благодарю вас.

Губернатор начал торопливо целовать ее. Сибил упала на спину, она слишком устала, чтобы сопротивляться. Сейчас она могла думать только о том, что в один прекрасный день губернатор Хайленд, возможно, станет президентом. Забавно, что мужчины все одинаковы — будь то рок-звезда или будущий президент. Прямо какие-то сексуальные маньяки. А почему ей, собственно говоря, отказывать им?

Максвелл в нетерпении схватил трубку телефона.

— Я жду уже достаточно долго, — многозначительно произнес он ледяным тоном. — Если через пятнадцать минут не будет вертолета, я начну убивать заложников.

— Успокойся, давай все обсудим. И не валяй дурака, — ответил капитан. — Вертолет скоро будет.

— Не пытайся хитрить со мной, — предупредил Максвелл, повышая голос. — Ты уже целый час кормишь меня обещаниями. Или через пятнадцать минут будет вертолет, или я прикончу одного из заложников. И это не пустая угроза. Ты понял меня, сволочь?

— Да, — ответил капитан. — Даю тебе слово, что вертолет уже летит сюда. — Линчу хотелось добавить: „И твой отец тоже“, — потому что полиция уже выяснила, кто такой „Джордж Смит“, взяв отпечатки пальцев с его шкафчика в ресторане „Лиллиан“ и пропустив их через главный компьютер.

Максвелл Сицили. Единственный сын и наследник знаменитого Кармине Сицили. Кармине разыскали в номере отеля „Беверли-Уилшир“, где он остановился во время деловой поездки.

Сначала Кармине и слышать ничего не желал.

— Мой сын? У меня нет сына! — Но когда ему объяснили ситуацию и сообщили, кто оказался в заложниках, он сказал: — Ладно, я приеду туда. До моего прибытия ничего не предпринимайте. Я все улажу.

Да, он все уже уладил в свое время, просто навсегда вычеркнул собственного сына из своей жизни. И как только этот сопляк осмелился подвести его, захватив в заложники таких знаменитых и влиятельных людей! Кармине это очень расстроило. За что же Господь наградил его таким сыном, как Максвелл?

— Ты в порядке, дорогая? — Крис придвинулся поближе к Рафилле и зашептал ей в ухо: — Этот подонок ничего нам не сделает. Поверь мне.

Все они слышали, как Максвелл грозился по телефону пристрелить одного из них, поэтому Крис старался успокоить Рафиллу.

Голос Рафиллы дрожал:

— Не знаю, Крис. Это словно ночной кошмар, мне так хочется проснуться.

— Я понимаю, детка. Но не волнуйся, этот парень просто треплется. Только говорит, но ничего не сделает, это же ясно, ты только посмотри на него…

Стараясь показать, что не боится, Рафилла пробормотала:

— Надеюсь, что ты прав.

— Эй, Бобби, мне бы надо быстренько рассказать тебе о происходящем, — произнес Крис, понизив голос, — но все это очень скучно. Скоро мы выберемся отсюда.

Бобби хмыкнул.

Максвелл нервно расхаживал по комнате, размышляя, что делать дальше. Все ведь шло так гладко, пока на его пути не возникла эта толстая корова из ресторана. Ему захотелось, чтобы она сейчас очутилась в этой комнате. Да, он бы показал ей что почем. Сунул бы пистолет в рот и разнес бы выстрелом башку.

И вдруг, к удивлению всех, Маркус Ситроен заговорил громким, хриплым голосом:

— А почему бы тебе не пристрелить ниггера? — предложил он. — Пристрели эту сволочь и вышвырни его отсюда. Тогда все решится быстрее и мы покончим с этим.

— Ах ты гребаный сукин сын, — моментально отреагировал Бобби и покатился по полу на звук голоса Маркуса.

— О Господи, — простонал Ирис, предчувствуя опасность.

— Ты сволочь, Маркус, — крикнула Рафилла, — самый мерзкий негодяй.

— А ты-то кто такая? — огрызнулся в ответ Маркус. — Ты тоже черномазая. Надо было тогда в Рио выбросить тебя с балкона вместе с твоим дружком, черная шлюха.

Наконец-то Бобби узнал правду. Он в ярости пнул ногами в то место, откуда звучал голос Маркуса, и почувствовал, что каблуки ботинок соприкоснулись с чем-то твердым.

Удар пришелся Маркусу по челюсти. Взревев от боли, Маркус принялся размахивать связанными руками, и ему удалось нанести Бобби сильнейший удар по голове, от которого тот потерял сознание. А Ирис в это время попытался освободиться от пут.

Наблюдая за этой сценой, Максвелл решил, что теряет контроль над ситуацией. Он с угрожающим видом поднял пистолет и сделал предупредительный выстрел.

Прыгая на связанных ногах, Ирис рванулся к Максвеллу и толкнул его.

Пошатнувшись, Максвелл выстрелил от неожиданности, и шальная пуля вонзилась в живот Маркусу Ситроену.

— О Господи! — в ужасе закричала Рафилла, наблюдая, как из раны в животе Маркуса течет кровь.

— Помогите, — застонал Маркус, тщетно пытаясь зажать рану. Он посмотрел на Рафиллу, затем в отчаянии перевел взгляд на Криса. — Умоляю… помоги мне… останови кровь. Я дам тебе все, что хочешь. — Голос его начал слабеть. — Деньги… много… денег… все, что хочешь…

И в этот момент их внимание привлек шум вертолета.

Максвелл заявил с ледяным спокойствием:

— Мы уходим. И чтобы больше никаких глупостей.

Шум двигателей вертолета заглушил звук выстрела, и, когда капитан Линч снова связался с Максвеллом по телефону, он понятия не имел, что произошло в доме.

— Пора выходить, — сказал он. — Вертолет прибыл.

— Убери всех от дома, — приказал Максвелл. — Оставь только одну телевизионную камеру. Понял?

— Да, — ответил капитан Линч.

— Тогда действуй! Я буду наблюдать.

„А твой отец будет наблюдать за тобой, жалкий ублюдок. Он уже здесь и готов преподнести тебе сюрприз“.

— Все будет сделано.

— Мы выходим через пять минут, — предупредил Максвелл, — и, если что-нибудь будет не так, я перестреляю всех заложников. Понял?

— Да, ты все объяснил вполне доходчиво.

— Вот и хорошо.

Максвелл повернулся к своим заложникам — к этой кучке жалких людишек. Удивительно, как быстро можно сбить с них спесь. Подойдя к Рафилле, он развязал ее и приказал:

— Иди наверх и принеси сюда одеяло.

Комната была забрызгана кровью, Маркус скорчился на полу в зловещей неподвижной позе.

— Мне кажется, он мертв, — прошептала Рафилла, в ужасе глядя на Маркуса.

— Ну и что? — равнодушно бросил Максвелл. — То же самое может произойти и с тобой, если не будешь выполнять мои приказания. Иди наверх, возьмешь там одеяло и бегом назад. Если не вернешься, следующим будет он. — Максвелл кивнул дулом пистолета в сторону Криса.

— Ты — герой, потому что твой пистолет направлен мне в голову, — презрительно заметил Крис. — Посмотрел бы я на тебя, если бы мы встретились один на один.

Максвелл пропустил мимо ушей его слова, сейчас ему было не до споров. Крис Феникс — пустое место. Да они все сейчас для него пустое место! А теперь, когда одного он уже убил, то может и всех перестрелять. Теперь это уже не имеет значения.

Но только не сейчас, они пока еще нужны ему. Сейчас заложники — его единственная защита.

Капитан Линч приказал снайперам занять свои позиции. В тень позади себя он поставил Кармине Сицили. Вертолет ждал посреди большой лужайки перед домом. Место пилота занимал специально подготовленный человек из подразделения по борьбе с терроризмом.

Журналистов убрали подальше от дома, остались только несколько телевизионщиков с камерой.

Нова Ситроен стояла позади оцепления в сопровождении Хоука. Она переоделась в теплый коричневый комбинезон, сапоги и старое норковое пальто. Нова была на удивление спокойна.

Хоук сказал ей:

— Когда они выйдут, капитан предложит этому негодяю Максвеллу бросить оружие и сдаться.

— А почему капитан думает, что он подчинится?

— Потому что он будет уязвим на открытом пространстве. А потом к нему подойдет отец и уговорит его.

— Но ведь он может перестрелять заложников.

— Нет, — резко возразил Хоук, — его будут держать под таким жестким наблюдением, что, если он только попытается положить палец на спусковой крючок, снайперы немедленно застрелят его. Пули в голову будет достаточно.

— Но ведь уже темно.

— У снайперов есть специальные приборы ночного видения.

Интересно, как Маркус переносит свое пленение? Наверное, плохо. Но, безусловно, считает, что полиция до сих пор не убила Максвелла только ради его, Маркуса Ситроена, безопасности. Ведь Маркус всегда привык считать себя хозяином положения.

— Вот так все и будет происходить, — сказал Максвелл. — И хорошенько запомните мои слова, потому что любая ваша ошибка может стоить вам жизни. — Он с презрением пнул ногой труп Маркуса Ситроена и перевернул его так, что мертвец плюхнулся в лужу собственной крови. — Как ему.

Лежа на полу, еще связанный, Бобби услышал голоса, сознание постепенно возвращалось к нему. Он открыл глаза и увидел смутное пятно, которое постепенно приобрело форму.

Бобби моргнул раз, другой, с трудом стараясь поверить в происходящее. Он видит! Черт побери! ОН ВИДИТ!

Доктора говорили, что подобное может произойти в любое время и в любой ситуации, уверяли, что зрение может вернуться к нему в результате стресса. Боже милосердный! Он видит, но сейчас, в этой опасной ситуации, лучше никому не говорить об этом. Ведь его считают слепым, и, может быть, ему удастся воспользоваться этим преимуществом.

— Мы выйдем из дома, накрытые одеялом, — инструктировал Максвелл, — вы впереди, а я сзади, мой пистолет будет нацелен в ваши спины. А полиция не будет знать, кто где находится. Понятно?

— Чертовски умно, — поддел его Ирис.

— Да, действительно умно, — согласился Максвелл. — Снайперы поджидают меня — а в такой ситуации они не осмелятся стрелять, вдруг попадут не в того.

Бобби медленно огляделся. Рядом с собой на полу он заметил свои темные очки, схватил их связанными руками и надел. Никто этого не заметил.

— Ноги я вам развяжу, уверен, что никому из вас не захочется последовать за Маркусом Ситроеном.

Бобби застонал, подавая знак, что пришел в сознание.

— С тобой все в порядке? — обеспокоенно спросила Рафилла.

Если бы только она знала!

— Да, — пробормотал Бобби, — все нормально.

— Вот и отлично, — с сарказмом заметил Максвелл, — прекрасно осознавать, что все чувствуют себя хорошо.

— Они идут, — сказал капитан Линч и довольно усмехнулся, увидев, что входная дверь медленно открывается. — Кармине, приготовьтесь.

Кармине подошел и встал рядом с капитаном полиции. Он был вполне готов.

Нова Ситроен задрожала, ее охватило чувство, что должно произойти что-то страшное.

Стараясь ее успокоить, Хоук обнял ее за плечи, покрытые норковым пальто.

— Все скоро закончится. Не волнуйся.

— Господи! — воскликнул капитан Линч, когда из дома вышли несколько человек, накрытые одеялом. — Проклятье!

— Что такое? — спросил у него Кармине.

— Они же под этим чертовым одеялом, и мы не увидим, где кто из них. — Схватив рацию, он отдал приказ:

— Не стрелять! Никому не стрелять!

Под одеялом было душно и неудобно. Рафилла шла впереди Максвелла, его пистолет упирался ей в спину. Она переступала очень медленно, опасаясь, что пистолет может случайно выстрелить.

Рядом с ней шел Крис. Максвелл связал их вместе за талии, от чего было трудно двигаться. Бобби шел сзади, привязанный к Максвеллу.

— Если начнут стрелять, то эти пули достанутся вам, друзья мои, самодовольно заявил Максвелл. — А если вы сделаете хоть одно неверное движение, то я разнесу в прах вашу подругу, так что и не помышляйте об этом.

Они медленно продвигались к вертолету, и каждый шаг давался с невероятным трудом.

В ночи не было слышно никаких посторонних звуков, только плеск волн на пляже, стрекотание кузнечиков и шелест пальм на ветру. В небе ярко светила луна.

— Максвелл, — внезапно разорвал тишину голос, усиленный мегафоном, — это я, Кармине, твой отец. Я требую, чтобы ты освободил заложников и сдался. Это приказ.

Максвелл резко остановился, похолодев от изумления. Черт побери, а что здесь делает Кармине? И какого дьявола этот негодяй вмешивается? Неужели ему недостаточно того, что Максвелл и так всю жизнь рос в тени его славы, что на нем всегда лежала печать сынка Кармине Сицили? Он всеми фибрами души ненавидел своего отца.

— Что ты тут делаешь? — истерично закричал Максвелл.

Крис и Бобби одновременно инстинктивно решили, что настал подходящий момент, и действия их были настолько слаженны, словно они пользовались телепатией.

Крис резко повернулся и выбил из рун Максвелла пистолет, а Бобби со всей силой толкнул его в спину.

Максвелл упал, а сверху на него навалились все трое заложников.

— Свет! — закричал капитан Линч, спеша к ним в сопровождении нескольких офицеров с оружием в руках.

Место действия залил свет прожекторов.

Все было кончено.