Рок-звезда

КРИС ФЕНИКС 1968

Открыв для себя секс относительно поздно, Крис с большим энтузиазмом увлекся им, удивляя этим даже лучшего друга.

— Ну ты даешь! — воскликнул Баз. Они валялись на пляже популярного испанского курорта на Майорке. — Трахаешься без остановки. Я-то хоть передышки устраиваю.

Крис рассмеялся. Уже два с половиной года он находился вдали от дома, был предоставлен самому себе, и это время, включая те полтора года путешествий на попутных машинах по Европе, придало ему новое чувство уверенности. Теперь он бы уверен не только в том, что может существовать самостоятельно, не выпрашивая денег у матери на карманные расходы, но и в том, что мог соблазнять самых хорошеньких девушек. Нельзя сказать, что он был высоким и симпатичным в обычном понимании этого слова, но сейчас ему уже почти двадцать и у него — собственный стиль. Приятная внешность, пепельные волосы, стройное загорелое тело.

— Самое лучшее, что я сделал в своей жизни, так это уехал из Англии, — заметил Баз.

Крис перевернулся на горячем песке и заметил двух хихикающих девушек в бикини, стоявших у воды.

— Не могу с этим не согласиться, дружище, — ответил он и, прищурившись, стал разглядывать девушек. — Ты какую бы из них трахнул?

Баз удивленно посмотрел на него.

— А что, ты для разнообразия решил предоставить выбор мне?

— Да, почему бы и нет? — великодушно согласился Крис.

— Тогда вон ту, с большими сиськами, — решил Баз.

— Нет, сделай любезность, уступи ее мне. Ты же любишь тощих.

— А сегодня что-то на пухленьких потянуло.

— Перебьешься.

Друзья рассмеялись. Девушки заметили, что их разглядывают, но не подали вида.

— Тогда наезжай на них, — сказал Крис.

Баз вздохнул со стоном.

— Да я еще с прошлой ночи не отошел от этой маленькой похотливой шведской сучки. У меня вообще ничего не шевелится.

Баз утратил свою жуткую смертельную бледность и теперь смахивал на цыгана. Длинные черные волосы он не расчесывал, а в правом ухе носил золотую серьгу и был настолько худым, что выпирали ребра.

— Черт побери! — с притворным негодованием воскликнул Крис. — Почему наезжать всегда должен я? — Поднявшись, он развязной походкой направился по песку к хихикающим девушкам. — Привет, милашки, — уверенно начал он, — говорите по-английски?

Да, они говорили по-английски. Приехали на каникулы из Ливерпуля.

Крис и Баз давно уже убедились, что самыми доступными девицами были англичанки. Потрепался с ними, туда, сюда — и все в порядке. За ними шли скандинавки: шведки, датчанки и финки — с этими все тоже было просто. Местные испанские сеньориты были недоступны, а немки и француженки слишком много о себе воображали. С американками дело обстояло довольно сложно, надо было ухаживать за ними, выпендриваться, что отнимало много времени и денег, а это отнюдь не прельщало ни База, ни Криса.

После легкого трепа Крис подвел двух хохотушек к Базу познакомиться, и вскоре уже вся компания веселилась на горячем песке, употребляя „Сангриас“ (смертельная смесь из красного вина, фруктов и лимонада).

К заходу солнца перешли к более серьезным делам, отправившись по живописной аллее, ведущей вдоль пляжа в тихую рощу, где уже через пять минут после интенсивных любовных игр наступил решающий момент.

Криса возбуждала близость с каждой новой девушкой. Всякий раз при этом он вспоминал о дразнивших его сестрах Эдвард и о других девушках из школы, которые называли его странным и не обращали на него внимания. Близость с новой женщиной означала для него близость с ними со всеми, что доставляло ему радость.

— Мы увидимся позже? — спросила новая знакомая, неуклюже натягивая бикини.

— В какой гостинице ты живешь? — в свою очередь спросил Крис, избегая отвечать на ее вопрос.

Девушка назвала гостиницу, и Крис кивнул, давая понять, что знает это место.

— А сколько ты еще пробудешь здесь, милашка?

— Еще шесть дней, — с готовностью и радостью ответила девушка. — Так мы увидимся позже?

Так, значит, не надо шесть дней появляться на этом пляже и возле той гостиницы, и все.

— Очень хотелось бы, но сегодня вечером не смогу. — Крис с сожалением вздохнул. — Тогда, может быть, завтра?

Вот так все обычно и происходило. Трахнул — и в сторону, кто следующая? А вечерами они работали, выступали в местном ресторане, играли на гитарах и пели, а потом обычно поздно ночью отправлялись на тусовки в клуб или дискотеку, где вместе с другими музыкантами забавлялись в свое удовольствие. Своим умением играть на гитарах они уже завоевали здесь прочную репутацию, и все приезжающие музыканты охотно встречались с парнями из Англии.

Друзья жили на Майорке уже почти год, снимая однокомнатную квартиру Погода здесь была потрясающей, выпивка дешевой, нескончаемый поток туристов не давал скучать, не говоря уже о постоянном разнообразии женщин. А до этого они путешествовали по Бельгии, Германии, Франции, Италии, подрабатывали и наслаждались каждой минутой обретенной свободы.

Но, к сожалению, их не знали в среде профессиональных музыкантов. Это тревожило Криса гораздо больше, чем База, который, казалось, был вполне доволен своей нынешней жизнью на солнечном курорте и совсем не скучал по Англии. А Крис ясно представлял себе, что если они собираются создать рок-группу и добиться успеха, то делать это нужно отнюдь не на испанском курорте, занимаясь только милашками. Нравится это Базу или нет, но в скором времени им все равно придется вернуться домой. Ведь именно в Англии был сейчас бум рок-музыки, и Крису очень хотелось быть частью этой жизни. Постоянно рождались новые группы, иногда они держались на пике популярности всего пару недель, и все же это было лучше, чем совсем ничего. „Мьюзикл экспресс“ и „Рекорд миррор“ пестрели рассказами о восходящих звездах: заблистал вокалист ансамбля „Джефф Бек груп“ Род Стюарт, на ведущие позиции выходили такие группы, как „Ху“, „Йес“ и „Лед Зеппелин“.

Шел 1968 год, со времени потрясающего успеха „Битлз“ и „Роллинг стоунз“ Англия оставалась столицей рок-музыки, где зарождались и мода, и кинофильмы, и стиль, а самое главное — музыка. Добиваться успеха надо было только в Лондоне.

Однажды, получив письмо от матери, Баз сказал:

— Пожалуй, я предложу Дафне приехать сюда и побыть с нами пару неделек.

Баз никогда не называл Дафну мамой, всегда только по имени.

— Зачем? — выпалил Крис, сразу вспомнив о мучившем его чувстве вины.

Помахивая письмом, Баз продолжил:

— Она ушла с работы, бросила последнего любовника, с которым жила, похоже… не знаю… он на грани… Понимаешь, что я имею в виду?

— А где она будет спать? — поинтересовался Крис. — У нас нет для нее комнаты.

— Она будет спать на моей кровати, а я на полу. Не возражаешь?

Боже! Неужели Баз все знал? Не может быть. Она же поклялась сохранить их связь в тайне. Нет, вряд ли она доверила бы сыну этот секрет.

Стараясь, чтобы его голос прозвучал как можно равнодушнее, Крис сказал:

— А мне-то какая разница.

— Ладно, тогда я позвоню ей, — решил Баз. — Пожалуй, даже смогу наскрести ей на билет.

Крис подумал, не собирается ли Дафна возобновить их любовную связь? У него подобного желания не было. В конце концов, он давно уже не был тем девственником, которого она соблазнила в гараже на полу. И дело было даже не в том, что Дафна не нравилась ему, у Криса еще очень сильно было чувство вины перед другом за то, что он спал с его матерью.

Баз пошел в соседний бар позвонить матери, а Крис погрузился в размышления, как выйти из этой ситуации.

Но долго гадать и терзаться ему не пришлось. Когда Баз вернулся, он был бледен как мел, несмотря на загар.

— Что случилось? — быстро спросил Крис.

Баз присел на кровать, его худое лицо было похоже на застывшую маску.

— Она покончила с собой. Дафна мертва.

Возвращение в Англию на похороны было самой неприятной вещью, которую когда-либо приходилось испытывать Крису. Стоял октябрь, а Крис уже успел позабыть и ледяной холод, и раннее наступление сумерек в четыре часа дня, и бесконечно моросящий дождь, и медленно ползущие потоки автомобилей. Но сильнее всего он позабыл, что такое жить дома с двумя незамужними сестрами, вечно кричащими друг на друга. Отчим совсем помешался на телевизоре, а Эйвис так и продолжала убираться в чужих домах, властно и шумно распоряжаясь в собственном доме.

— Ты очень худой, — недовольно заявила Крису мать. — А почему ты не писал? Я тебе уши надеру, паршивец!

Обе сестры с завистью уставились на него, и младшая сказала:

— Наверное, некоторым это нравится, да? Валяться целыми днями на солнце и не присылать маме денег. Вот я, например, сама плачу и за комнату, и за еду.

— Да не тарахти ты, я не собираюсь здесь оставаться, — быстро успокоил ее Крис.

— Вот как! — воскликнула вторая сестра, унаследовавшая острый язычок матери. — Мы поедем в Америку и станем рок-звездой, да?

Крис не выносил сестер, но его нелюбовь к ним меркла перед его отношениями с братом. Брайан приехал на воскресный чай с женой Дженнифер и двумя сопливыми малышами. Старшему было два года, из-за его появления на свет Брайан и был вынужден жениться, и Крису показалось, что брат недолюбливает этого ребенка. И все же самодовольная физиономия братца так и излучала: „У меня есть работа, жена и семья. А что есть у тебя, братик?“

Тебе пора определиться в жизни, — назидательным тоном заявил Брайан. — Неужели ты не понимаешь, как огорчаешь своим поведением маму?

— Да пошел ты, — тихо пробормотал Крис, чтобы мог услышать только Брайан.

К несчастью, эту фразу уловил двухлетний ребенок Брайана и начал выкрикивать нараспев:

— По-шел ты, по-шел!

— Ах ты негодяй! — вспылил Брайан. — Учишь моего ребенка ругаться. Да ты просто неудачник и лентяй. Почему бы тебе не стать нормальным человеком, подстричь волосы, найти работу?

— В твоем представлении это все, что требуется для нормального человека? — насмешливо фыркнул Крис. — Короткая прическа и какая-нибудь дурацкая работа?

— Мне-то об этом беспокоиться не надо, — самодовольно заявил Брайан, — а вот ты выглядишь как паршивый гомик.

Крис расхохотался, что еще больше разозлило Брайана.

Их перебранку оборвала Эйвис.

— Вы заткнетесь оба! — громко крикнула она им через стол. — Если собираетесь грызться как кошка с собакой, то убирайтесь из-за стола на улицу.

— Вот именно, — хором подхватили сестры, оживившиеся от мысли, что между братьями может возникнуть драка.

— Налей мне еще чашечку чая, дорогая, — попросил Хорас, совершенно не обращавший внимания на возникшую за столом атмосферу враждебности. — Сейчас футбол по телевизору, не хочу пропустить.

Крис понимал, что больше уже не сможет жить в семье. Ведь он привык к свободе, и уж тем более его не прельщала перспектива спать на кушетке в гостиной, потому что одна из сестер заняла его спальню. Он пробыл дома всего пять дней и чувствовал настоятельную потребность уехать отсюда. Задержка была в том, что у него не было денег, а Баз ничем помочь не мог. Со времени похорон Дафны Баз вообще отказывался выходить из дома, не хотел репетировать и ходить в клубы. Он вообще ничего не хотел делать.

Дафна покончила с собой довольно распространенным способом — открыла газ и сунула голову в духовку. Никто не знал почему.

— Бедняжка. У нее была сильная депрессия, — объяснила на похоронах какая-то родственница. — А это ужасная вещь, ее очень трудно переносить.

У База было другое мнение.

— Все потому, что я оставил ее одну, — угрюмо сказал он. — Мы всегда были друзьями, а я ее бросил.

Крис не знал, что сказать. Его так и не покидало чувство вины. А может быть, в ее смерти виноват и он?

— Возьми себя в руки, — уговаривал он База, — нельзя вот так целыми днями сидеть с несчастным видом. Нам надо что-то придумать.

— Что? — спросил Баз с каменным выражением на лице. — Что, черт побери?

— Не знаю! — с отчаянием воскликнул Крис. — Но я что-нибудь найду. Уж будь уверен.

Крис взял взаймы у матери пятьдесят фунтов стерлингов, устроился на временную работу — снова мыть окна — и переехал из дома, забрав с собой База. Баз не мог оставаться жить у себя — срок аренды квартиры закончился, и он вынужден был съехать. У Дафны осталось несколько сотен фунтов, но, к сожалению, все они ушли на похороны и прочие расходы. Все вещи Дафны Баз раздал родственникам и вместе с Крисом переселился в пустующий дом, который Крис отыскал вблизи Килберна. В этом доме, брошенном владельцем за негодностью, незаконно проживала компания хиппи, чьим лозунгом было „Любовь и мир“. В доме царил сплошной кавардак, но Баз с ходу вписался в их стиль жизни. Ему очень нравилось бездельничать целыми днями, а по ночам при свете свечей играть на гитаре, ловя на себе восхищенные взгляды длинноволосых девушек.

А вот Криса такая жизнь не устраивала. У него были гораздо более честолюбивые планы. На занятые у матери деньги он купил старенький мотороллер и по вечерам ездил на нем в лондонский район Уэст-Энд, где посещал все ночные клубы любителей ритм-энд-блюза, рок-н-ролла и джаза в надежде присоединиться к какой-нибудь группе.

Крис обнаружил, что он не один такой, и вскоре уже познакомился с негром по имени Раста Станли, мечтавшим стать ударником в рок-группе, а сейчас выполнявшим мелкие поручения на студии звукозаписи, и с Олли Штольцем — талантливым бас-гитаристом, который только что закончил курс в Королевской академии музыки.

Крис с восторгом сообщил Базу о том, что намерен организовать рок-группу.

— Дерьмо все это, — сказал Баз, глубоко затягиваясь сигаретой с марихуаной, к которым пристрастился в последнее время. — Не собираюсь лезть из кожи вон, чтобы пробиться куда-то.

— Это точно, — согласилась с ним Цветик — нынешняя пассия База, шестнадцатилетняя беглянка из Брайтона с огромными ясными глазами и прекрасными волосами до пояса.

Крис почувствовал, как в душе закипает ярость. Ведь он страстно мечтал об этом еще со школы. Оптимальный состав, взрывная рок-группа. И вот на тебе… Ух! Нет, они будут рок-звездами, и пути назад нет. Он купит маме норковое пальто, а Брайану предложит сожрать свое левое ухо.

И вот теперь эта маленькая сучка с немытыми волосами советует Базу, что ему делать. Нет, Крис не мог этого стерпеть. Ни в коем случае.

— Цветик, милочка, — спокойно начал он, — сходи-ка в магазин на углу и купи себе пачку сигарет и конфет „Молтизерз“. — Крис вытащил из кармана джинсов бумажку в один фунт. — За мой счет.

Цветик моментально клюнула. После марихуаны и секса обычные сигареты и шоколадные конфеты были ее истинной страстью.

— Ты серьезно, Крис? — недоверчиво спросила она, не веря, что деньги не исчезнут, прежде чем она получит их.

Крис сунул деньги в ее маленькую ладошку и сказал:

— Совершенно серьезно, только иди прямо сейчас, ладно?

Цветик бросила взгляд на База, словно ожидая его разрешения. Баз кивнул головой. Соскочив со старого матраса, на котором они с Базом валялись большую часть дня, Цветик разгладила руками мятую блузку, нацепила мини-юбку, разношенные сандалии и поспешила в магазин.

Баз сделал последнюю затяжку, затушил окурок об пол и откинулся на спину, заложив руки за голову.

— Ну, давай, — предложил он, — стыди меня.

Крис знал, на чем следует сыграть. Отвернувшись от База, он бросил небрежно:

— Эй, парень, если ты намерен целыми днями валяться и трахаться, то меня этот вариант не волнует.

— А меня вполне устраивает, — решительно заявил Баз.

— Ну и отлично, просто я хотел в этом окончательно убедиться, прежде чем действовать самому.

— Что ты имеешь в виду… что значит самому? — подозрительно поинтересовался Баз.

— Если ты думаешь, что я собираюсь сидеть здесь и наблюдать за твоими сексуальными подвигами, то ты просто болван. Я создаю группу, в нее войдут Олли, Раста и еще один парень. Он играет на гитаре и поет, вот он и займет твое место. — Крис сделал многозначительную паузу. — Мне просто надо было услышать твой окончательный отказ.

— Пошел к черту, — проворчал Баз. — Что еще за парень?

— Хороший парень, он тебе понравится. Когда будем давать первый концерт, придешь и послушаешь нас.

Баз сел на матрасе.

— Как бы не так.

— Конечно, он не так хорош, как ты, но потренируется…

— Да не валяй дурака! — воскликнул Баз, вскакивая с матраса и натягивая черную майну. — У тебя все равно без меня ничего не получится. Пошли.

Спустя несколько дней у них уже была своя группа. И название — „Дикари“. Два соло-гитариста — Крис и Баз. Бас-гитара и иногда клавишные — Олли Штольц. Ударные — Раста Станли. Пели Крис и Баз.

Они готовы были взлететь. Правда, неизвестно куда.

— Проклятье! — прорычал Баз. — Или мы добьемся успеха, или лучше помереть. Обычным дерьмом я быть не желаю.

Неожиданно у База прорезалось честолюбие. И Крис посчитал это хорошим знаком.