Рок-звезда

БОББИ МОНДЕЛЛА 1979

В дискотеке звучал проникновенный голос Ареты Франклин. Она пела „Respect“. Никто не исполнял эту песню лучше.

Танцевальная площадка была заполнена парочками в различных стадиях подпития. В воздухе висел дым, шампанское лилось рекой.

— Ничего местечко, правда? — Николс гордо оглядел сверкающие декоративные панели и вращающиеся зеркальные фонари. — Первоклассный клуб, а?

— Да, — согласился Бобби.

— Гребаная „Цепная пила“ ему и в подметки не годится, — похвастался Николс.

Бобби допил шампанское и кивнул. Он все еще думал о необычном предложении Николса Клайна. Понятно… черт… оно и должно было быть необычным. Если он согласится, Николс пообещал ему землю, небо, а в придачу луну и звезды. Но Николс предупредил, что его предложение чертовски заманчиво.

Конечно, он должен отказаться. Просто обязан. Как бы там ни было, но у него контракт с „Блю кадиллак“.

— Нет проблем. — Николс казался невозмутимым. — Мои спонсоры в компании звукозаписи и в дискотеке — отличные ребята, толковые бизнесмены. Они выкупят тебя у „Блю кадиллак“. От тебя требуется только согласие.

— Я подумаю.

На этом их разговор пока закончился.

Николс разыгрывал роль радушного хозяина, он выполнял малейшие желания своих гостей, включая и поставку девиц.

— Этот парень как пресмыкался раньше, так пресмыкается и сейчас, — с презрением пробормотал Рокет. — Пора уходить отсюда. Как ты на это смотришь, Бобби?

— Конечно. Когда скажешь.

Но они опоздали, к ним подошли телевизионщики с камерой, и Николс попросил:

— Парни, окажите мне услугу ради нашей старой дружбы. Скажите, что это самый лучший клуб, в котором вам приходилось бывать. Ладно?

Николс ужасно вспотел в своих коричневых кожаных брюках и розовой рубашке с жабо, на шее у него, как всегда, красовалась коллекция золотых цепочек. Его когда-то рыжие волосы были теперь выкрашены в золотисто-каштановый цвет, и он как-то весь выпрямился, выпрямился даже его крючковатый нос. Николсу стукнуло пятьдесят семь лет, но он был еще вполне в силе, хотя сейчас променял всех своих девиц на потрепанную блондинку-англичанку с обвислыми грудями и ужасным лондонским кокни.

— Это Памми, — с гордостью представил он, — мы с ней собираемся обручиться.

Памми Бузер мечтала стать фотографом, а в прошлом была порнофотомоделью и за спиной Николса вешалась на каждого мужчину.

Николсу она нравилась, потому что он вообразил себе, что нашел классическую английскую девушку, да еще к тому же с мозгами. Николс называл ее писательницей, но за всю жизнь Памми написала только порнографическую статью о мужской проституции (приведя три примера) для дешевого женского журнала. В свое время она состояла членом одной веселой компании, где девушки и юноши занимались садомазохизмом и прочими половыми извращениями, и теперь решила написать об этом книгу. Правда, единственная проблема заключалась в том, что писать она не умела, так что просто жила на содержании у Николса.

В этот вечер она решала для себя трудную проблему: к кому пристать — к Бобби или Рокету. Памми долго колебалась, но в конце концов сосредоточила свое внимание на Рокете, потому что, по ее мнению, киноактеры трахались лучше рок-звезд.

Пока Бобби давал интервью, она прошептала на ухо Рокету:

— Ты знаешь, а я ведь не собственность Николса.

Как будто Рокета это волновало. Ее визгливый, скрипучий голос мог отпугнуть кого угодно. Да и потрепана она была изрядно.

— Отвяжись, — отбрил ее Рокет, понизив голос, — я товаром, бывшим в употреблении, не интересуюсь.

— Чудесно! — рявкнула Памми.

Рокет сурово посмотрел на нее и обменялся взглядами с Бобби, давая ему понять, что им уже пора уходить.

Но, покончив с Бобби, ведущая телепередачи тут же набросилась на Рокета.

— Прошу вас! — взмолилась она. — Всего пару слов, вы просто не представляете, какая это удача заполучить вас в программу.

Ведущая была негритянкой, очень хорошенькой, как раз в его вкусе. И Рокет сдался.

Усмехнувшись, Бобби отправился в туалет, где, к своему изумлению, обнаружил Сеймура. Добрый старина Сеймур! Король мужского туалета для избранных гостей в период процветания „Цепной пилы“.

— Эй, как дела, старина? — поприветствовал его Бобби с неподдельным удовольствием.

Сеймур, которому сейчас уже было хорошо за шестьдесят, почтительно склонил голову.

— Добрый вечер, мистер Монделла. Если вам что-то нужно, только скажите, только скажите, сэр. Рад услужить вам.

Старик не помнил его. Конечно, с чего бы ему помнить Бобби? Они ведь почти не разговаривали. Сеймур был королем на втором этаже, а Бобби был просто толстым мальчишкой, прислуживавшим внизу. Бобби понравилось, что через столько лет Николс вновь взял на работу Сеймура. Это было знаком настоящей верности.

Завершив свои дела, Бобби сунул старику стодолларовую бумажку, вспомнив, как однажды Джефферсон Леонкаре поступил точно так же, дав ему самому денег, когда Бобби совсем был на мели. Бобби никогда не забывал того вечера и ободряющих слов Джефферсона Леонкаре: „Сегодня туалет — завтра весь мир“. Как прав оказался знаменитый певец!

— Премного благодарен, мистер Монделла, — поблагодарил Сеймур, низко кланяясь.

На выходе из туалета его поджидала Памми Бузер, сделавшая вид, что они встретились здесь случайно.

— Бобби! — радостно воскликнула она, словно они с ним были старыми добрыми друзьями. — Может быть, убежим отсюда и выпьем перед сном вдвоем, а?

Какой же беззастенчивой и откровенной шлюхой она была!

— А как насчет Николса? — поинтересовался Бобби. Ему было просто любопытно, что она на это ответит.

— Да ну его. — Памми презрительно сплюнула. — Одну ночь сможет обойтись и без меня. — Одарив Бобби призывным взглядом, она добавила: — А может, и больше… кто знает?

Ох уж эти женщины! Эта из них — явная тварь.

— А я как раз только что думал о верности, — сказал Бобби. — Николс знает, что это такое, отчего же ты понятия не имеешь?

Когда Бобби вернулся за столик, Рокет, что было вполне в его стиле, уже испарился вместе с ведущей телепередачи.

— Рокет сказал, что позвонит тебе утром, — передал Николс и заржал. — А он шустрый.

— Всегда таким был, — согласился Бобби.

— Да, помнишь их с Шарлин? А теперь какой она стала! — Николс ковырнул мороженое с шоколадом. — Знаешь что? „Цепная пила“, думаю, была благодатной почвой для произрастания талантов. Ты, Рокет, Шарлин, я. Прекрасная команда!

Бобби согласно кивнул, хотя что-то не мог припомнить, чтобы они были одной дружной командой.

— Я старался поддерживать таланты, — с довольным видом похвастался Николс.

— Но меня ты уволил, — напомнил Бобби.

— Нет.

— Не нет, а да. У тебя что, плохая память, Николс?

— Нет. То, что я сделал, пошло тебе только на пользу. Посмотри, кем ты стал сегодня.

— Большое спасибо.

— Но больше всех мне запомнилась Шарлин. — Николс похотливо облизнул губы. — Лакомый был кусочек. Никогда не забуду, как я ее трахал часа три без остановки.

Бобби похолодел.

— Что?

— Я трахал ее так долго, как ни одну девку до нее. Черт побери! Мой член тогда надо было охлаждать из пожарного шланга.

— Когда это было? — спросил Бобби, абсолютно уверенный, что старый негодяй врет.

— Когда? Да разве я помню? Давно, когда она только что пришла ко мне на работу. — Николс отправил в рот очередную порцию мороженого и продолжил: — У этой маленькой леди всегда были большие амбиции. Я знал, что она преуспеет. А теперь я даже не могу поговорить с ней по телефону. Была у меня задумка пригласить ее прилететь сюда на одну ночку, мы бы с ней вспомнили старое.

Мысль о связи Шарлин с Николсом неприятной болью отдалась в душе Бобби. Он не желал больше ничего слушать об этом.

— Знаешь, — начал он, поднимаясь, — сегодняшний вечер был… интересным. Но теперь мне пора в постель. У меня завтра запись.

Николс бросил на него взгляд, в котором читалось разочарование.

— Уже уходишь? Так рано? Но ведь еще даже пляски не начались.

— Попляшут без меня.

Отодвинув в сторону мороженое, Николс тоже поднялся и двумя руками пожал правую руку Бобби.

— Малыш, ты настоящий друг. Благодарю, что пришел сегодня. И не пропадай надолго. Венди! — Он махнул рукой высокой официантке в костюме из серебристой парчи. — Сходи к администратору и принеси мне членскую карточку мистера Монделлы. Под номером один. Проверь, чтобы обязательно под номером один.

— Мне надо идти, — попытался ускользнуть Бобби.

— Да, одну минутку. А где моя Памми? Она наверняка захотела бы попрощаться с тобой. — Остановив другую официантку, Николс спросил: — А где мисс Бузер?

Официантка захлопала накладными ресницами.

— Я не знаю, мистер Клайн.

— Разыщи ее и позови сюда.

— Хорошо, мистер Клайн.

— Бобби… — Николс придвинулся к нему и понизил голос до хриплого шепота, — подумай о моем предложении. Это просто потрясающе. Мы превзойдем всех. Какую мы с тобой составим отличную пару!

— Обязательно, — угрюмо ответил Бобби. Хватит уже с него этого шума, табачного дыма и отвратительных откровений Николса.

Появилась Памми с фальшивой улыбкой на лице, помада на губах у нее стерлась. Николс так и не узнал, что она только что занималась в кладовке оральным сексом с диск-жокеем, который так коротал свой десятиминутный перерыв.

— Пока, — сказала она и помахала Бобби ручкой.

Николс потрепал ее по щеке.

— Прекрасная девушка! — похвалил он.

Бобби вышел из клуба, сел в лимузин, приехал домой и лег в постель. На стереопроигрыватель он поставил пластинку Смок-Робинсона, а рядом с кроватью — стакан с шотландским виски.

Он все время ворочался, никак не мог заснуть. Просто ужасный вечер. Так много воспоминаний о прошлом.

Потом Бобби все-таки встал и принял теплый, успокаивающий душ и только после этого почувствовал себя лучше.

Наконец Бобби уснул.