Щит Спэрроу

Четырнадцать

Джоселин сжала мою руку так сильно, что у меня хрустнули костяшки пальцев. Скамья в лодке была достаточно широкой для троих, но она сидела так близко, практически у меня на коленях. Бриэль сидела по другую сторону от меня, выпрямив спину и наблюдая за береговой линией.

— Если я больше никогда не сяду на корабль, то умру счастливой женщиной, — сказала Джоселин.

— Не говори так. Тебе нужно вернуться домой.

Печаль наполнила ее карие глаза.

— Ты вернешься домой, — сказала я. — Ты обещала своей матери, помнишь?

— Да. — Она посмотрела нам за спину, мимо «Резака», «Тесака» и «Пушки», стоящих на якорях в более глубоких водах вдоль береговой линии.

Завьер сидел на носу нашей лодки, его поза была напряженной.

Он не произнес ни слова, пока мы грузились в лодку, чтобы отправиться на берег. Он снова превратился в молчаливого, задумчивого принца. Это потому, что камеристки моей госпожи были поблизости и могли его услышать?

Возможно. Я никому из них не говорила, что он может говорить. Я не собиралась проваливать это испытание.

Если он будет молчать, то и я тоже.

В ушах гребца были золотые кольца. Шею украшала татуировка в виде витков. На запястьях у него были кожаные наручники, а на голове — красный шарф. Его руки сгибались при каждом погружении весел в воду.

У меня было чувство, что он вернется на «Резак», как только мы окажемся на берегу.

Куда отсюда отправятся корабли? Должен же быть порт для судов такого размера. Почему мы не отправились в город? Зачем высаживать нас здесь, у черта на куличках?

Пляж, куда мы направлялись, представлял собой лишь небольшую полосу гладкого серого песка. Гребные лодки с «Тесака» и «Пушки» уже причалили к берегу.

Четверо рейнджеров, которые сопровождали Завьера на нашей свадьбе, разгружались и пробирались по мелководью к пляжу. У них не было ни сундуков, ни сумок. Все, что у них было, — это одежда, оружие и сумки, привязанные ремнями к груди.

На берегу было пять сундуков. Мои. Бриэль. Джоселин. Даже у Завьера его не было. Как и у его рейнджеров, у него была только сумка.

Может, им следовало сказать нам, чтобы мы брали с собой только самое необходимое.

Я оглядела пляж в поисках Стража. После его зловещего приветствия в Туре я потеряла его из виду, когда спускалась к лодке. Я ожидала, что он последует за мной, но, когда я подняла глаза, его уже не было.

Учитывая его склонность появляться, как зудящая сыпь, я была уверена, что он где-то поблизости.

— Как вы думаете, поблизости есть город? — спросила Бриэль тихим голосом.

Наш татуированный гребец нахмурился, раздраженный тем, что она нарушила молчание вполне разумным вопросом.

— Не знаю. Я ничего не вижу.

Если здесь и был город, то он был скрыт за пейзажем. Не было никаких признаков дороги или тропинки через этот лес.

За песком виднелись заросли тростника, верхушки которого колыхались на ветру. А затем появились холмы, покрытые густыми соснами и подлеском. Самые высокие вершины были окутаны пеленой тумана, воздух был прохладным, а ветер — резким.

Этот пляж выглядел одиноким и неуместным, как будто серые скалы с обеих сторон медленно надвигались, загоняя его в воду и заставляя утонуть. Он настолько отличался от пляжей Куэнтиса, что я даже не была уверена, можно ли его назвать пляжем. Здесь не было бесконечных миль белого, обожженного солнцем песка. Здесь было не тепло и не гостеприимно.

Хотя и было красиво. Грубо. Пугающе. Но красиво.

Когда мы достигли мелководья, Завьер встал и перепрыгнул через борт лодки, при каждом шаге его ботинки разбрызгивали воду, когда он вытаскивал нас на берег.

Я не стала дожидаться его руки и шагнула за борт, зарываясь каблуками в песок. Он не был мягким и теплым, как пляжи в Куэнтисе. Он был жестким и неподатливым, протестуя против моих каблуков при каждом шаге.

Выбившаяся прядь волос, подхваченная ветерком, попала мне в рот, я почувствовала горький привкус краски на губах, прежде чем отдернула ее.

Как только Бриэль и Джоселин оказались на берегу, Завьер жестом пригласил нас следовать за ним к траве, где его ждали рейнджеры с каменными лицами.

— Наши вещи? — спросила я.

Его взгляд метнулся через мое плечо в молчаливом ответе.

Пятеро мужчин несли наши сундуки в нескольких шагах позади, следуя по нашим следам на песке.

Оглянувшись, я заметила его.

Страж стоял на берегу, вне досягаемости океана. Его одежда была мокрой, с волос на плечи стекала вода. И он был не один.

Он разговаривал с Верховным жрецом.

У меня перехватило дыхание.

Я не чувствовала магию Востера. Он был слишком далеко? Так вот почему я не чувствовала его на кораблях?

О, боги. Значит ли это, что он отправится с нами в Аллесарию? У меня внутри все сжалось при мысли о том, что его магия будет постоянной и близкой. Я не была уверена, что смогу справляться с ее воздействием изо дня в день.

Верховный жрец и Страж, разговаривая, держали головы вместе. Между ними была какая-то фамильярность, которой я раньше не замечала. Это было почти по-братски.

Неужели Востер передал Стражу свои способности? Так вот почему он мог так быстро плавать? Так быстро передвигаться?

Это казалось слишком очевидно. Слишком просто. Но могло ли все быть так просто? Могли ли они передавать свою магию людям?

Востеры были так же скрытны в отношении своей магии и ее происхождении, как и в отношении того, где они жили и сколько жрецов входило в братство. В той книге, которую я читала о них, были в основном домыслы. Рассказы очевидцев.

Отец попросил меня выяснить источник способностей Стража. Возможно, вместо того, чтобы спрашивать меня, ему следовало поговорить с братом Даймом.

Страж кивнул в ответ на все, что сказал жрец, затем отступил на шаг и, прижав обе руки к сердцу, слегка поклонился.

Верховный жрец повторил тот же жест. Затем он положил руку на плечо Стража.

Это прикосновение заставило бы меня вздрогнуть, но Страж даже не дернулся.

На спине у Верховного жреца был знакомый черный футляр.

«Щит Спэрроу».

Он хранил этот договор при себе. Я никогда не задавалась вопросом, где хранились эти документы, но было понятно, что Востеры должны были отвечать за их защиту. Какие еще договоры и соглашения они контролировали? Были ли записи о «Цепи Семерок» спрятаны для сохранности?

Что произойдет, если эти документы будут утеряны?

Или уничтожены?

Будет ли нарушен договор, если от него ничего не останется? Таков был план отца — расторгнуть «Щит Спэрроу»? Выследить хранилища братства, а затем сжечь договоры, превратив их в пепел?

Жрец отпустил Стража и направился по песчаному пляжу к скалам. Он ловко и непринужденно взобрался на них босиком, придерживая рукой подол своей бордовой рясы. Затем его поглотил лес, и он исчез из виду.

Куда? Востер жил в Туре? Или он направлялся к границе Озарта? Возможно, Верховный жрец называл Аллесарию своим домом.

Только, похоже, он направлялся в противоположном направлении. Если он и направлялся в Аллесарию, то не с нами.

Я посмотрела вперед, в голове роилось слишком много вопросов. Рейнджеры, шедшие впереди Завьера, отделились от своей линии, и каждый прокладывал свой путь через тростниковую траву.

Бриэль и Джоселин остались позади Завьера. А я подошла к ним сзади, задержавшись только для того, чтобы в последний раз взглянуть на то место, где исчез Верховный жрец.

Мои проблемы начались в тот день, когда я столкнулась с братом Даймом в галерее замка. В тот день Верховный жрец вплыл в тронный зал моего отца.

Меня охватил ужас. Это был не последний раз, когда я видела Верховного жреца, не так ли? У меня не было возможности быть уверенной, но в глубине души я знала, что он еще не закончил разрушать мою жизнь.

Страж зашагал по песку, проводя рукой по мокрым волосам и убирая их с лица. Его большая рука вытерла воду с бороды. Его туника, из той же кремовой ткани, что и моя, была почти прозрачной. Она сливалась с силой его груди, с очертаниями его рельефного живота.

Тепло разлилось по моему животу, собираясь ниже. О, боги, нет. Я заставила себя посмотреть вперед, сжав кулаки и челюсти.

Да, он был привлекателен, но я не могла — не хотела — позволять красивому лицу и телу, высеченным из камня, отвлекать меня от моей задачи. Этот человек был убийцей. Я не позволю спонтанной физической реакции повлиять на мои суждения.

Я отбросила все мысли о Страже, слушая, как мужчины позади меня несут наши чемоданы.

— Я думал, что Джек будет здесь, — сказал один мужчина.

Другой мужчина хмыкнул.

— Он присоединился к ополчению Рэмзи два месяца назад. С тех пор я его не видел.

Рэмзи. Как король Рэмзи Вульф? Отец Завьера?

Он собирал ополчение? Почему? Разве его королевской армии было недостаточно?

Или это ополчение было элитной группой рейнджеров, вроде тех, что у Завьера? Может быть, их готовили руководить охраной и обустройством убежищ во время миграции?

Я шла позади, напряженно прислушиваясь, но мужчины, должно быть, заметили, что я подслушиваю, потому что больше не произнесли ни слова.

Раздавшееся лошадиное ржание заставило меня приподняться на цыпочки, вглядываясь поверх головы Бриэль, когда мы поднимались по склону. Я остановилась на вершине, разглядывая лошадей и людей, столпившихся между нами и деревьями. Там было пять повозок, каждая из которых была запряжена в упряжку. Две из них были доверху набиты наколотыми дровами.

Среди мужчин было несколько женщин, и их одежда была похожа на мою. Кожаные штаны и прочные ботинки сочетались со свободными туниками. Одежда была простой, но практичной. У большинства женщин волосы были заплетены в косы, не совсем такие, как у меня.

Может быть, я и в самом деле смогу слиться с этими людьми. Они никак не могли догадаться, что я Спэрроу, ведь я только что прибыла. В этой незаметности было что-то утешительное. Большую часть своей жизни я старалась не привлекать к себе внимания. Я никогда не наслаждалась всеобщим вниманием, и уж точно не нуждалась в нем в Туре.

Несмотря на то, что мы были одеты одинаково, слишком много глаз следили за мной, когда мы приближались к группе. Слишком много людей открыто пялились на меня. Мужчины, ухаживающие за лошадьми, остановились и начали изучать мой профиль. Взгляды женщин сузились, и не только на меня, но и на Бриэль и Джоселин. В своих простых голубых платьях они отличались от остальных.

Мы все отличались от остальных.

Рейнджеры Завьера, которые уже забрали оседланных лошадей, должно быть, быстро объявили о нас. Новость быстро распространилась.

Я была принцессой-невестой Завьера. Спэрроу.

Вот вам и осталась незамеченной.

Завьер подошел к повозке, и мы все встали рядом, пока наши сундуки грузили в нее.

К нам подошла великолепная женщина с бронзовой кожей. Ее черные волосы были заплетены на висках в три тугие косы, а остальные свободно падали на плечи. За спиной у нее висел меч в ножнах.

— Завьер.

Он наклонил подбородок в знак признательности, затем указал на меня.

Я думаю, это было все, что он мог сказать, когда Бриэль и Джоселин были рядом.

Женщина склонилась в легком поклоне.

— Принцесса Одесса Вульф.

Так вот как они собирались обращаться ко мне? Точно нет.

— Зовите меня Одессой. Пожалуйста. «Принцесса» и «Вульф» не нужны.

Она посмотрела на Завьера, приподняв брови. Глаза у нее были насыщенного, красивого карего цвета. С туранскими зелеными искорками они были цвета леса за пляжем.

Завьер кивнул, давая ей разрешение не упоминать титулы. И его фамилию. Возможно, он знал, что я буду поправлять ее, если она назовет меня принцессой Одессой Вульф.

— Одесса, — сказала женщина. — Меня зовут Тиллия. Добро пожаловать.

— Спасибо.

Через плечо у нее были перекинуты три пустые сумки. Она сняла их и протянула одну мне, а остальные Бриэль и Джоселин.

— Если вы хотите достать из своих сундуков что-нибудь важное, прежде чем мы отправимся в путь, я бы положила это в них.

— Ч-что? — пробормотала Бриэль, берясь за коричневый кожаный ремешок. — А наши сундуки с собой не возьмут?

— Возьмут. Но багаж часто двигается не вместе с нами. Есть вероятность, что нас разлучат. Самое важное лучше оставить при себе.

— Но…

Я положила руку на плечо Бриэль, заставляя ее замолчать.

— Спасибо, Тиллия.

— Одесса. — Ее карие глаза смягчились, прежде чем она повернулась и пошла прочь.

Бриэль и Джоселин обменялись испуганными взглядами, затем поспешили к своим сундукам, открывая крышки, чтобы запихнуть вещи в сумки.

Я приблизилась к Завьеру, понизив голос.

— У Тиллии есть меч. Похоже, он как раз моего размера.

Уголок его рта дернулся. Затем его взгляд переместился на мой мешок, безмолвный приказ собирать вещи.

— Все здесь знают, что ты умеешь говорить? — тихо спросила я.

Он кивнул.

— А в Туре знают, что ты умеешь говорить?

Он покачал головой.

Вот вам и лояльность туранцев к туранцам. Хотя я подозревала, что это было нечто большее, чем просто политическая стратегия. Завьер казался тихой душой. Человеком, который молчал, если нечего было сказать.

— Значит, мне не следовало говорить Бриэль.

Он наклонился, его голос был едва слышен, когда его губы приблизились к моему уху.

— Ты не говорила.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что ты стараешься завоевать мое доверие.

Мое сердце упало. Это была правда. Печальная, настоящая правда.

Я была настолько не в себе, что это было почти смешно. Они читали меня как открытую книгу, не так ли? Они видели меня насквозь за каждым фасадом, за каждым действием.

Какого черта я здесь делала? Я не была шпионом.

Я отвернулась, пряча прерывистый вздох под видом того, что собираюсь упаковать эту сумку. Единственное, что мне было нужно из моих сундуков, — это мой дневник, но я также упаковала чистое платье, на всякий случай. Затем я оставила остальные свои вещи — книги, тапочки, драгоценности и баночки — и последовала за Завьером, который направился к паре оседланных лошадей.

Одним был великолепный гнедой жеребец, высокий и гордый. Он напомнил мне коня Бэннера. Животное, достойное командира. Генерала.

Рядом с ним стояла голубая чалая кобыла, ее сероватая шерсть красиво контрастировала с черной. Она обнюхала меня, когда я приблизилась, а затем вернулась к выпасу.

Бриэль и Джоселин присоединились к группе рейнджеров. Очевидно, мы не будем путешествовать вместе.

— Ты умеешь ездить верхом? — просил Завьер.

— Да. — Не очень хорошо, но я не упаду. Возможно. — Я так понимаю, мы не разбиваем здесь лагерь.

Он передал мне поводья чалой.

Это означало «нет». Я глубоко вздохнула, вставила ногу в стремя и вскочила в седло, давая себе время восстановить равновесие на спине лошади.

Стук копыт был моим единственным предупреждением, когда рядом со мной появился Страж верхом на массивном черном жеребце.

— Ты много времени провела верхом, Воробушек? — спросил он.

— Можно ли мне было кататься верхом? Да. Часто ли я это делала? Нет.

— Жаль.

Это значит, что я проведу много-много часов верхом на этой лошади.

А что, если я столкну его с лошади? Сломает ли он себе шею? Разве это не было бы здорово?

— Мы готовы, Завьер, — сказал Страж.

Завьер кивнул, и без фанфар и объявлений мы покинули поляну, моя лошадь следовала за ним по пятам. Он поскакал к деревьям, давая знак остальным делать то же самое.

Минуту спустя мимо проскакали пятеро рейнджеров во главе со Стражем.

Мое сердце стучало громче, чем стук копыт, когда мы спускались в лес.

Когда я оглянулась, океан и корабли исчезли.

Я всю свою жизнь прожила у моря. Всю мою жизнь грохот волн был где-то на заднем плане. Шелест листьев на деревьях был другим. Он был слишком тихим, а его ритм — слишком беспорядочным.

Мне показалось, что мое сердцебиение изменилось. В ушах у меня было слишком пусто.

Лес простирался перед нами, как другой океан, на этот раз сотканный из бесконечных стволов и ветвей.

Не было ни тропы, ни тропиночки, но рейнджеры, казалось, знали дорогу.

Я не отставала от Завьера, держась рядом с ним, мой взгляд скользил слева направо и справа налево.

Ища. Ища ориентиры. Ища здания. Ища что-нибудь, что можно было бы отметить в моем дневнике. Возможно, там не было четкого пути, но я все равно должна была его найти. И пришло время сделать то, что я поклялась.

Заслужить доверие моего отца. Выполнить свой долг перед королевством. Спасти свой народ.

Найти дорогу в Аллесарию.