Щит Спэрроу

Двадцать пять

— Эванджелина. — В отеческом тоне Завьера идеально сочетались нежность и твердость. — Если ты продолжишь убегать от Луэллы, она подумает, что тебе не нравятся ее уроки.

— Мне они не нравятся. — Она скрестила руки на груди и надулась.

— Даже наука?

В ее больших серых глазах появилась мольба.

— Я хочу остаться с тобой.

Завьер вздохнул, поднимая глаза к вечернему небу.

Он собирался сдаться. Когда дело касалось этого ребенка, у него не было твердости характера. Казалось, ни у кого не было твердости характера. Она обвела все Трео вокруг своего мизинца.

— Хорошо, — сказал он. — Ты можешь присоединиться к нам. Но потом пойдешь на свои уроки.

Ее улыбка была заразительной.

— Хорошо.

Сегодня было тепло, солнце пробивалось сквозь ветви деревьев. Слишком жарко, чтобы наслаждаться прогулкой по Трео.

Почти.

В течение последних пяти дней, с тех пор как Завьер появился в лагере, каждый день после обеда он приходил в мой домик на дереве и приглашал меня на прогулку.

Мы шли одним и тем же путем. Мы шли в том же неторопливом темпе. Мы говорили на одни и те же безопасные темы. Погода. Вчерашний ужин. Мой режим тренировок с Тиллией. И когда мы исчерпывали эти темы, мы просто шли бок о бок, пока не возвращались к моему домику на дереве.

Сегодня Эванджелина впервые набралась смелости последовать за нами. В течение десяти минут она кралась за нами, перебегая от дерева к дереву. Наконец, Завьер остановился и повернулся, поймав ее на бегу.

Она встала между нами, держа его за руку и бросая на меня настороженный взгляд.

Эви еще не разговаривала со мной. Для такой смелой девочки, она, казалось, нервничала, когда дело касалось меня.

Было ли это потому, что она знала, что я замужем за Завьером? Или потому, что я была посторонней? Или потому, что Страж предупреждал ее не доверять мне?

Настроить ребенка против меня было в его стиле.

Я не видела его пять дней, не то чтобы я считала. Очевидно, ему не нужно было нянчиться со мной, когда рядом был Завьер.

Меня это вполне устраивало.

— Привет, — сказала я, одарив ее своей самой доброй улыбкой. — Я Одесса.

Она прислонилась к ноге Завьера, милая и застенчивая, с самым милым лицом в мире.

— Привет.

Завьер подмигнул, и сотни бабочек затрепетали у меня в животе.

Возможно, этот брак был не совсем безнадежным. Завьер как отец отличался от скучающего, безразличного мужчины, которого я встретила несколько недель назад. То, как он заботился о своем ребенке, было трогательно.

— Пап… — Эванджелина осеклась на полуслове. — Завьер?

У меня сердце разрывалось, когда я слышала, как она называет его Завьером.

— Можно я пойду с тобой, когда ты будешь уезжать? — спросила она.

— Ты снова уезжаешь? — спросила я.

Он открыл рот, чтобы ответить кому-то из нас, но его внимание переключилось на лес. Он поднял руку, призывая нас к тишине, и между его бровями пролегла морщинка.

Я оглядела деревья в поисках того, что он мог услышать. Но, кроме щебета птиц и стрекотания кузнечиков, единственным звуком был звук падающей сосновой шишки.

Он прислушивался еще мгновение с напряженным выражением лица, пока не выдохнул, и беспокойство не исчезло.

— Что? — спросила я.

Эви прищурилась, вглядываясь в тени. Затем ее лицо просветлело, когда из-за деревьев почти бесшумно появился мужчина.

Страж.

Моя нянька вернулся.

Черт бы побрал мое сердце. Оно екнуло.

Изжога. Должно быть, это изжога. Этим утром повара добавили в яйца перец. Они были острыми, и теперь у меня изжога.

Завьер отпустил руку Эви, когда подошел Страж. Мужчины пожали друг другу руки, когда Завьер спросил:

— Как все прошло?

Сегодня Страж был серьезен. Резок. Он посмотрел на Эванджелину, выражение его лица немного смягчилось, прежде чем он дернул подбородком, призывая Завьера сойти с нашего пути.

Он даже не моргнул в мою сторону.

Я не против.

Они отошли в сторону, повернувшись к нам спинами, чтобы не видеть нас. Чтобы не видеть меня.

Эви согнула палец, подзывая меня ближе, и прошептала:

— Он идет сражаться с монстрами. С плохими.

С плохими?

— Как гриззуры и лайонвики?

— Нет. — Она покачала головой. — Больные.

Больные монстры.

— Что ты имеешь в виду?

— Эванджелина! — женский голос эхом разнесся среди деревьев.

Глаза девочки расширились. Она повернулась, собираясь убежать и спрятаться за деревом, но женщина остановила ее.

— Я вижу тебя, Эви. Не смей убегать от меня.

Эви смотрела в землю, покусывая нижнюю губу.

По дорожке, направляясь в нашу сторону, шла женщина. Она была красива, со стройной, гибкой фигурой. Ее длинные каштановые волосы были заплетены в косу, очень похожую на мою, толстую косу, перекинутую через плечо. Она двигалась элегантно и сразу напомнила мне Марго. Прямая спина, расправленные плечи, гордо поднятый подбородок.

В этом не было ни надменности, ни превосходства. Осанка этой женщины была просто идеальной.

Она остановилась перед нами, прищурив зеленые глаза.

— Ну что?

— Прости, Луэлла, — пробормотала Эванджелина.

Луэлла вздохнула, присев на корточки перед своей подопечной.

— Меня пугает, когда ты убегаешь.

— Но, если я скажу тебе, куда я иду, ты мне не позволишь.

Я поджала губы, чтобы скрыть улыбку. В какой-то момент, думаю, я сказала бы своим собственным преподавателям примерно то же самое.

Луэлла расслабилась, страх потерять Эванджелину прошел, и она встала, глядя на меня с легкой улыбкой.

— Вы, должно быть, Одесса. Я Луэлла. Приятно познакомиться с вами.

— И мне с вами. — Я слегка поклонилась ей.

Я никогда раньше не кланялась своим наставникам, но это получилось автоматически. Как будто грация Луэллы требовала уважения.

— Одесса. — Я обернулась на голос Завьер. — Извини, но мне придется прервать нашу прогулку. Есть кое-что, требующее моего внимания.

— Конечно.

Он кивнул, затем наклонился и провел большим пальцем по лицу Эванджелины.

— Иди с Луэллой.

Ее крошечные плечики поникли.

— Ты уезжаешь?

— Пока нет. — Он притянул ее к себе и коротко обнял.

Я перевела взгляд на Стража.

Его карие глаза смотрели на меня в ответ.

Сегодня на его лице не было ухмылки. В выражении его лица не было ни насмешки, ни озорства.

Что-то было не так. Что-то случилось.

Холодок пробежал у меня по спине.

— Пойдемте? — Луэлла указала на дорожку, как будто хотела увести нас с Эванджелиной.

Я последовала за ними в общий зал, прежде чем, помахав, удалиться. Затем я стала пробираться между деревьями, вглядываясь в лица, пока не нашла то, что искала.

Бриэль развешивала мокрую одежду на веревке для просушки. Мою одежду.

Верный своему слову, Завьер переселил ее и Джоселин в их собственный домик на дереве. Уединение, общение с подругой сотворили с ней чудеса. Она стала менее угрюмой и более счастливой, чем когда-либо с момента приезда в Трео.

— Ваше высочество. — Она присела в реверансе. — Все в порядке? Вам что-нибудь нужно?

— Нет. — Я остановилась рядом с ней, стоя рядом и осматривая пространство вокруг нас, чтобы убедиться, что мы одни. — Ты слышала что-нибудь о больных монстрах?

Она наморщила лоб.

— Больные монстры? Нет. Что это значит?

— Я не уверена. — Чем мог заболеть монстр? — Просто слухи, которые я сегодня услышала.

— Я ничего не слышала о монстрах. — Она понизила голос. — Но прошлой ночью я кое-что слышала у костра, после того как вы ушли в свои покои. Я возвращалась и услышала разговор двух мужчин. Я, э-э, подслушивала.

С момента прибытия Завьера в Трео царило оживление. Или, может быть, это было делом рук его воинов. В течение последних пяти вечеров возле общего зала горел костер. Люди собирались и пили, рассказывая истории. Джоселин и Бриэль ходили туда каждый вечер. Они рассказывали мне об этом за завтраком.

Но ни одна из них не пригласила меня. Как и Тиллия.

После череды вечеров, когда я дулась, что меня оставили в стороне, я решила, что это дело рук Стража. Вот почему он каждую ночь убирал мою веревочную лестницу.

Так что я не смогла бы пробраться к костру. И не смогла бы подслушивать то, о чем туранцы не хотели рассказывать.

— Что ты слышала? — спросила я.

— Что несколько человек пропали из Трео.

— Пропали? Типа, они ушли? Или их забрали?

— Я не знаю. — Она покачала головой. — Один из них увидел, что я слушаю, и они перестали разговаривать.

Они скрывали свои истории и от Бриэль.

Умно.

— Джоселин сказала, что слышала, как кто-то говорил о королевском ополчении. Он набирает новых людей. Я думаю, один из всадников на пони уволился, чтобы записаться в армию. Возможно, эти люди тоже отправились туда.

Зачем Рэмзи понадобилось создавать свое ополчение? Основная проблема — миграция? Или война?

Отец говорил мне, что ему нужно попасть в Аллесарию. Но он никогда конкретно не говорил, что отправит войска. Я сделала такое предположение. Что, если он никогда не планировал вторжение? Что, если все это было реакцией на действия Рэмзи?

Когда мы были на побережье, мужчины, тащившие наши сундуки, упомянули ополчение. Рэмзи, должно быть, собирает людей со всего своего королевства.

Может быть, чтобы отвезти их в Аллесарию?

— Ты что-нибудь слышала об Аллесарии?

— Нет. — Она нахмурилась. — Однажды я спросила Мэриэтт об этом. До этого она редко со мной разговаривала, но, когда я упомянула название города, она игнорировала меня несколько дней.

— Со мной было то же самое. — Всякий раз, когда я заговаривала об Аллесарии, разговор либо замирал, либо менял направление.

Это было почти как если бы этот город был мифом. Легендой.

Что, если Аллесарии не существует?

Возможно, причина, по которой отец не смог получить доступ к столице Туры, заключалась в том, что не было никакой столицы. Ее так и не восстановили. А если не было столицы, то отцу нечего будет найти, что могло бы помочь нам справиться с проблемой.

Нет. Невозможно. Детям рассказывали о столицах каждого королевства. Я знала об Аллесарии с тех пор, как научилась читать и писать.

Она существовала. Где-то.

Не так ли?

— Мы никогда ничему не научимся, если останемся здесь, — сказала я.

Бриэль наклонилась, чтобы поднять чистую тунику и прикрепить ее к веревке.

— Похоже, ваше высочество, в этом-то все и дело.

Они заманили нас в ловушку.

В течение нескольких недель я смирилась с этим местом. Я тянула время, думая, что в конце концов мы отправимся в Аллесарию. Но вместо этого Завьер вез меня в Эллдер. Я потерплю полное фиаско. И мои люди заплатят за это.

Если я собиралась найти Аллесарию, то что-то должно было измениться.

Я. Я должна была измениться.

Я могла задавать вопросы до посинения, но никто мне на них не ответит. Что же такое «больной монстр»? Было ли это как-то связано с той зеленой кровью, которую я видела у мерроуила и мертвого гриззура? Почему король Рэмзи сжигает книги и собирает ополчение? Что происходит в Туре и сколько секретов хранят эти люди за пределами своей столицы?

Пришло время перестать ждать, пока туранцы предоставят мне информацию.

Пришло время начать действовать как шпион.

Пришло время придумать, как мне выбраться из Трео.