Щит Спэрроу

Один

Что, если я прыгну?

Балансируя на краю отвесной скалы, я отдалась на милость этого мира, шевеля босыми ногами в грязи. Сильный порыв ветра мог опрокинуть меня вперед или назад. Малейшее сотрясение земли, и я либо упаду.

Либо полечу.

А что, если я прыгну? Кто-нибудь будет волноваться?

Нет. Только не из-за меня. Только не из-за неправильной принцессы Куэнтиса.

В сорока футах внизу волны врезались в скалы, белые брызги разбивались о серый камень. Я хотела прыгнуть. Хотела нырнуть в эту океанскую синеву. Хотела освободиться от всех ожиданий хотя бы на один забытый богом миг.

Вот только если я прыгну, то опоздаю. А если я опоздаю, то окажусь по уши в дерьме.

Марго надерет мне задницу, если я пропущу встречу с туранскими воинами, которых отец пригласил в Куэнтис, так что прыгать я не стану. Тем более сегодня.

Я медленно отодвинулась от края. Искушение.

Не похоже, что я была нужна им. Мэй очарует наших гостей.

Она была правильной принцессой Куэнтиса.

Моя сводная сестра всю свою жизнь готовилась к этому событию. К этому представлению. Рано или поздно она станет туранской королевой, и сегодня у нее был шанс познакомиться с некоторыми будущими подданными, прежде чем она выйдет замуж за их наследного принца в конце этого года.

Мое присутствие? В нем не было необходимости.

Но я изо всех сил старалась не злить свою мачеху Марго, и своего отца. Может, я и не была его любимой дочерью или обожаемой принцессой, но в моей спальне была корона. И сегодня мы хотели показать туранцам, какими блестящими могут быть наши короны.

Мои плечи опустились, когда я сделала еще один шаг в сторону от обрыва, затем еще один, мои ноги погрузились в траву, когда я подошла к серым туфлям, которые сбросила ранее. Но прежде чем я успела надеть их, грохот копыт привлек мое внимание к дороге.

Шум становился громче — без сомнения, сюда ехал всадник, вероятно, за мной.

— Черт. — Я опаздываю?

Этим утром за завтраком Марго без умолку болтала, и я лишь вполуха слушала, как она рассказывала о сегодняшнем расписании мероприятий перед знакомством с туранцами.

Рейнджеры прибыли вчера поздно, после наступления темноты. Их элитный отряд пропустил время, отведенное на ужин или собрание. Специально? Возможно.

Я не могла их винить. Не могла я и осуждать их за то, что они с тех пор не выходили из своего крыла замка, то ли отдыхая после путешествия через Крисент Кроссинг, то ли избегая пышных королевских церемоний. Но нравилось мне это или нет, зрелище будет. Мэй настало время блистать.

Пока туранцы занимались тем, чем обычно занимались туранские воины, посещая чужие королевства, моя сестра прихорашивалась.

Мэй купали и баловали. Мэй натирали ароматическими маслами и наносили на кожу лучшие тоники на континенте. На Мэй надевали платье, которое ее швея целый месяц шила для сегодняшнего праздника.

Мэй. Это все из-за Мэй.

Я сомневалась, что пришедших мужчин заинтересуют вышивки или кружева, но откуда мне было знать? Мэй была их будущей королевой, а не я. Моей единственной обязанностью было появиться.

Вовремя.

В череде наставлений Марго за ужином это был единственный раз, когда она упомянула мое имя.

Не опаздывай, Одесса.

Я не всегда опаздывала. Часто, но не всегда. В половине случаев никто этого даже не замечал.

Влезая в серую туфлю, я одергивала подол платья в тон и натягивала другую туфлю. К тому времени, когда знакомый всадник взобрался на вершину холма и оказался на склоне утеса, и та и другая уже крепко держались у меня на ногах.

Бэннер гордо восседал в седле, его короткие светло-каштановые волосы были причесаны, ни одна прядь не выбивалась из прически. Выражение его лица было непроницаемым.

Это хорошо? Или означает, что у меня неприятности из-за того, что мой жених отказался от своих генеральских обязанностей, чтобы забрать меня?

Бэннер натянул поводья, заставляя своего гнедого жеребца остановиться. Плавным движением он соскочил с седла и повел свою лошадь в мою сторону целеустремленными, устрашающими шагами.

— Принцесса. — Его тон был серьезным, а карие глаза не отрывались от моих, но в уголках его рта появилась усмешка.

— Я как раз собиралась уходить. — Я подняла руку. — Клянусь.

— До или после того, как услышала, что я еду? — Он приподнял бровь. — Ты опоздаешь.

Опоздаешь. Это значит, что я не опоздала. Пока что. Уф.

— Я обещала прийти вовремя, — сказала я. — Тебе не обязательно было за мной ехать.

— Вообще-то, я вышел прокатиться.

— А-а. — Возможно, это означало, что никто даже не знал, что я была за стенами замка. Я могла незаметно проскользнуть внутрь и поспешить переодеться.

Бэннер уже был одет для встречи, на нем была его официальная форма. Золотые пуговицы на его бирюзовом камзоле сверкали так же, как шпили замка вдалеке. К кожаному поясу были прикреплены его любимые метательные ножи. На отце будет почти такая же форма, только он предпочитает носить меч. Платье Мэй для сегодняшнего вечера было сшито из слоев велюра аквамаринового цвета. Марго, скорее всего, будет в своем фирменном синем.

Мое платье, как и все мои наряды, будет серым.

Когда-нибудь, когда Марго не будет диктовать мне, как одеваться, а отец не будет внимательно следить за каждым моим приемом пищи, я буду носить красное. Или зеленое. Или черное. Или желтое.

Любой цвет, кроме серого.

— Знаешь, ты можешь наблюдать за городом из своего окна, а не тащиться сюда пешком, — сказал он.

— Но отсюда мне лучше видно.

Солнечный свет отразился от янтарных искорок в глазах Бэннера, яркий цвет выделялся на фоне карих радужек. Этот янтарный блеск отмечал всех, кто родился на земле куэнтинов.

Его взгляд скользнул к замку позади нас, затем переместился на город, раскинувшийся вдоль береговой линии рядом с этим утесом.

Белые здания Росло практически сияли в лучах полуденного солнца. Улицы столицы кишели людьми и повозками. У причалов гавани толпились лодки, а спокойные воды залива Росло под яркими лучами солнца отливали аквамарином. Флаги куэнтинов того же бирюзового цвета развевались на ветру там, где висели на башнях замка, на самых больших из которых был вышит королевский герб — арбалет, сплетенный из листьев и стеблей пшеницы.

Отец считал, что вид с балкона его тронного зала не имеет себе равных, но мне больше нравился мой город с этого места.

Замок был моим домом, а этот утес — моим убежищем. Это было единственное место, где воздух не был пропитан осуждением, а охранники не стояли на каждом углу, готовые доложить Марго о моих ошибках.

С этого места я чувствовала запах соли, поднимающийся от воды. Ветер доносил ароматы еды и специй с рынков на площади. В такие тихие дни, как сегодня, я могла слышать шум доков и уличную суету. А когда у меня было время, я брала с собой дневник, чтобы зарисовывать различные виды.

Взгляд Бэннера остановился на трех деревянных кораблях, пришвартованных в бухте, их лесисто-зеленые паруса слегка контрастировали с бирюзовыми акцентами лодок куэнтинов.

— Ты их уже видел? — спросила я. — Туранцев?

— Пока нет. Но я только что встречался с твоим отцом. — Он стиснул зубы. — Он сообщил мне, что с рейнджерами приехал Страж.

— Страж. — У меня отвисла челюсть, а желудок скрутило. — Страж. Он здесь? В Росло?

— По-видимому, — вставил Бэннер.

О, черт. Это плохо. Именно по этой причине мой жених решил прокатиться.

Может, мы и не любили друг друга, может, нас даже нельзя было считать друзьями, но за время нашей помолвки я кое-что узнала о Бэннере. Он был непоколебим в своей преданности моему отцу. Ему нравился статус, который сопутствовал его положению и помолвке с принцессой. И он ненавидел Стража.

— Мне жаль. — Я потянулась к нему, но он отмахнулся от меня, проведя рукой по волосам. — Ты пойдешь на встречу?

— Я генерал легиона твоего отца. Как ты думаешь?

Ему правда было так трудно просто сказать «да»?

Может быть, после того, как мы поженимся, он перестанет обращаться со мной как с ребенком. Хотя, учитывая пятнадцатилетнюю разницу в возрасте, я бы на это надеяться не стала.

Бэннер потер рукой подбородок, гладкий и сердито сжатый в линию.

— Молись, чтобы Карин помогла мне сохранить самообладание.

Я помолюсь, чтобы Богиня Мира была со всеми нами сегодня.

— Я отомщу, — сказал он, скорее себе, чем мне, и холодный, собранный мужчина, который должен был стать моим мужем, исчез. Его тело начало дрожать от ярости. Его руки сжались по швам, как будто ему не терпелось выхватить нож. — Клянусь.

— Бэннер, — предупредила я. — Если Страж приплыл с туранцами, он здесь по приглашению отца. Сейчас не время. Ты не можешь отправиться за ним, пока…

— Думаешь, я этого не понимаю?

Я вздрогнула, когда он закричал мне в лицо. Это был не первый раз, когда мужчина срывал на мне гнев. И не последний. И я поняла, что сдаться легче, чем бороться.

— Прости.

— Я прекрасно понимаю, что у меня нет другого выбора, кроме как стоять в стороне и приветствовать этих гостей в нашем королевстве. Что я должен быть в тронном зале твоего отца и встретиться с куском грязи, который уничтожил мою семью. Я заслуживаю того, чтобы мне принесли голову этого ублюдка на блюде, но я ничего не могу поделать. Ничего. Я точно блять, знаю, что еще не время, Одесса.

Я молчала, пока он выплевывал мое имя.

— Ты опоздаешь, — рявкнул он.

— Верно. — Я кивнула, опуская взгляд на его начищенные ботинки.

Бэннер выдохнул, собираясь с духом. Затем он поднял мой подбородок пальцем, пока наши взгляды не встретились. Гнев в его глазах медленно угасал.

— Прости. Я расстроен.

— Это понятно.

— Хочешь, я отвезу тебя обратно? Я могу пропустить оставшуюся часть поездки.

— Нет. — Я мягко улыбнулась ему. — Ты иди. Я пойду пешком.

Если бы я была Бэннером, мне, вероятно, тоже нужно было бы проветрить мозги.

Зачем моему отцу заставлять его присутствовать на сегодняшней встрече? Отец знал, что Страж убил брата Бэннера. Что они поссорились из-за женщины в Туре, и эта ссора закончилась смертью. Когда до Куэнтиса дошла весть об убийстве его брата, эта новость непоправимо расстроила мать Бэннера до такой степени, что в прошлом году женщина покончила с собой.

Очевидно, отец мог быть таким же бессердечным по отношению к своему любимому генералу, как и к своей старшей дочери.

— Увидимся позже, — сказал он. — Не опаздывай, принцесса.

Бэннер провел костяшкой пальца по моей щеке, затем вернулся к своей лошади, вскочил в седло и, не оглядываясь, исчез в направлении широких холмов и холмистых полей, окружающих Росло.

Я подождала, пока он скроется из виду, затем, вздохнув, пошла по протоптанной дорожке, которая вела к заднему входу в замок. Оттуда я могла проскользнуть через боковой вход и подняться по лестнице в свои комнаты на четвертом этаже.

В свои серые комнаты.

Апартаменты Мэй были бледно-голубыми, как у непорочной невесты, которой вскоре предстояло выйти замуж за принца. Она должна была выполнять свою роль в соответствии с торговым договором Каландры, который поддерживал мир между пятью королевствами.

Она была Спэрроу.

Но Мэй была далеко не милой и утонченной пташкой (прим. ред.: Спэрроу в переводе с английского — воробей). Она определенно не будет девственницей в свою первую брачную ночь. Забавно, что охранники никогда не докладывали о ее приходах и уходах, пока она трахалась с их капитаном.

Я оглянулась через плечо на край обрыва и открытый океан за ним.

Что там? Мэй должна была узнать. После свадьбы она отправится в Туру.

— Счастливица.

Ни разу в жизни я не завидовала Мэй. Она была любимой дочерью отца. Когда пришло время выбрать Спэрроу, не было неожиданностью, что он выбрал Мэй. Она была гордостью и радостью Марго. У нее была мать, а у меня — призрак. И все же я никогда ей не завидовала, ни разу.

До сих пор.

Потому что скоро она уедет и откроет для себя царство за воротами Росло и берегами Куэнтиса.

Я буду скучать по своей сводной сестре. С того дня, как Марго передала ее мне на руки, когда мне было пять лет, Мэй была моей. Она спорила со мной по любому поводу. Она постоянно приставала ко мне. Она не была доброй или благодарной. Она была настоящей занозой в заднице, но она была моей сестрой.

Я буду скучать по ней.

И не могу дождаться, когда она уедет.

Может быть, когда ее тень исчезнет, я обрету хоть какую-то свободу. А может, и нет. Может быть, единственные минуты покоя, которые я найду за всю оставшуюся жизнь, будут на этом утесе.

Легкий ветерок приподнял мои непослушные волосы, и прядь попала мне в рот. Я выплюнула ее, но не раньше, чем на языке остался горьковатый привкус коричневой краски, которой Марго красила меня каждую неделю. Непослушные локоны так и не удержались в косе, как бы сильно ни заплетали ее служанки моей госпожи. Они слушались только тогда, когда были мокрыми.

Океан манил к себе. Я остановилась и обернулась.

А что, если я прыгну? Кто-нибудь заметит?

Нет. Только не эту принцессу. Улыбка тронула мои губы.

Я помчалась к обрыву. Мое серое платье развевалось позади меня, пока я бежала, все быстрее и быстрее, размахивая руками и отталкиваясь ногами. Я не думала. Я не колебалась. Только что мои ноги были прикованы к земле.

В следующее мгновение я уже летела.