Щит Спэрроу

Пятнадцать

Насколько сильно будет больно, если я спрыгну с этой лошади? Больше или меньше, чем боль, которая сейчас пронзает мое тело?

Каждая секунда была мучительной. У меня болела спина. Ноги сводило судорогой. Задница онемела. Череп раскалывался.

В какой-то момент нам придется остановиться, верно? Мы же не могли ехать вечно. Или они ожидали, что я буду спать на этой лошади?

Ну, мне было слишком больно, чтобы заснуть.

Мы ехали всю ночь, пересекая лес. Я никогда не была в таком темном месте. Высокие деревья и их тяжелые ветви заслоняли все, кроме серебристого света двух лун Каландры.

У каждого второго туранца был факел, но его свет едва разгонял тени. На самом деле все, что они делали, — это позволяли всаднику позади видеть всадника впереди, чтобы наш караван не разделился и люди не потерялись.

Мы держались тесной группой, лошади держались рядом. Повозки тащились позади. Я не раз касалась ноги Завьера, когда мы пробирались между стволами деревьев и по участкам, где подлесок был таким густым, что даже лошади не могли его вытоптать.

В какой-то момент темп замедлился до ползучести, и мы перешли на движение гуськом, чтобы идти по следу.

По следу, оставленному Стражем.

Ему не нужен был факел.

Эти постоянно меняющиеся глаза, должно быть, позволяли ему видеть в темноте.

Это входило в мысленный список способностей, которые я отмечала для отца.

Учитывая, что у меня больше не было ничего ценного, этого должно было хватить. Потому что я была чертовски уверена, что не смогу объяснить, где мы были и как сюда попали. Я была, ну… потеряна.

В этом и был смысл этого ночного марша смерти? Чтобы держать меня в неведении? Чтобы разрушить мой внутренний компас? Не то чтобы он когда-либо был надежным, днем или ночью. Все, что я знала в тот момент, это то, что океан, вероятно, остался позади нас. Может быть. Это была лишь догадка.

Позже, когда у меня появится возможность подвести итоги нашего путешествия, моим единственным наставлением будет ехать по лесу, пока все твое тело не начнет кричать от боли. О, и, если ты не испытываешь ужаса, значит ты идешь не в том направлении.

Прошлым вечером я была напугана. Страх не давал мне уснуть всю ночь. Всякий раз, когда в верхушках деревьев появлялся просвет, я смотрела в небо. Затем я молилась.

Ама и Оде, звездам.

Шестерым, их детям, которые составляли тени между ними.

Ближе к рассвету деревья поредели, оставляя нам все больше и больше пространства для передвижения. Затем, некоторое время назад, деревья полностью уступили место широкой равнине. Позади нас лес был сплошной зеленой стеной, становившейся все меньше и меньше по мере того, как мы ехали.

Я понятия не имела, сколько времени прошло с тех пор, как мы выехали из темного леса. Час. Два. Три. Десять.

Из-за этой головной боли почти невозможно было думать. Даже дышать было больно.

— С тобой все в порядке? — тихо спросил Завьер.

— Я в порядке. — Если «в порядке» означало, что я хотела умереть, тогда да, я была в порядке.

Это был первый раз, когда он взглянул на меня с тех пор, как мы покинули побережье. Это был первый голос, который я услышала с тех пор.

Никто не произносил ни слова. Мы все слепо следовали за Стражем к рассвету.

Вдалеке горная гряда неровной линией врезалась в небо. Их острые вершины были покрыты белыми шапками, сиявшими в лучах восходящего солнца. Земля между нами и этими горами простиралась все дальше и дальше. Нам потребуются дни и ночи, чтобы добраться до подножия гор. Если мы вообще собираемся туда.

Как долго мы будем продолжать путь? В конце концов, нам придется остановиться, верно? Если не ради людей, то хотя бы ради лошадей.

Бриэль и Джоселин были где-то позади меня, скакали среди туранцев. Я хотела обернуться, чтобы найти их в толпе, но в последний раз, когда я поворачивалась в седле, путь мне не только преграждало слишком много людей, но и было чертовски больно. Поэтому я продолжала смотреть вперед, испепеляя взглядом спину нашего бесстрашного предводителя.

Страж, должно быть, почувствовал мой взгляд. Он оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что все его овцы следуют за ним, а затем пустил свою лошадь галопом.

— О, боги, — захныкала я. Скакать? Мы должны скакать? Подпрыгивания в этом седле могли меня убить.

Послышался топот копыт, и мимо нас промчалась группа туранцев, стараясь не отставать от Стража. Но прежде чем я успела приказать своей кобыле сделать то же самое, Завьер протянул руку.

— Они собираются разбить лагерь. Нам не нужно спешить.

Все мое тело расслабилось от облегчения.

— Слава богам.

— Прибрежные леса кишат гриззурами. У них слабое ночное зрение, поэтому безопаснее передвигаться по этим районам ночью.

— А. — Очевидно, монстры в Туре предпочитали убивать свою добычу в часы бодрствования.

Мимо проехала еще одна группа рейнджеров, они ехали быстро, но не с такой головокружительной скоростью, как остальные. За ними гнались две повозки, груженные дровами. Их колеса оставляли двойные следы в высокой траве.

Пейзаж менялся так быстро, что казалось, будто ты дома, в Куэнтисе, и совершаешь послеобеденную прогулку в экипаже по сельской местности.

Вот только, не было видно ни ферм, ни зданий, ни городов. Во всех направлениях были только изрезанные равнины с золотистой и зеленой травой, простирающиеся до самых гор.

Была ли где-нибудь переправа, чтобы добраться до Аллесарии?

Я и представить себе не могла, что попытаюсь покорить эти вершины. Я никогда раньше не видела таких гор, таких массивных, таких высоких, что они целовали небо.

Тура была самым большим из пяти королевств, в четыре раза больше Куэнтиса, хотя население его было в два раза меньше. Я изучала карты Каландры. У меня было общее представление о географии континента. Но эти карты не давали должного представления о различиях. Они никогда не передавали величия этого пейзажа.

Он был огромен. Подавляющ. Великолепен. Пугающ.

— Я никогда не видела снега, — сказала я, надеясь, что разговор с Завьером отвлечет меня от неприятных мыслей. — В Росло снега не бывает. В самые холодные месяцы у нас все худшие дни — серые и дождливые.

Он что-то пробормотал. Это было все, что я получила.

Честно говоря, я должна была знать лучше. Завьер был не из тех, кто любит вести светскую беседу.

Я поерзала в седле, подыскивая положение, которое было бы менее болезненным, чем все остальные. Я никогда, никогда так остро не ощущала свой копчик.

Несмотря на боль и скованность, я обернулась, чтобы посмотреть назад. Когда остальные уехали вперед, я смогла увидеть Бриэль. Она спала, наклонившись вперед. Тиллия ехала рядом с ней, следя за тем, чтобы она не свалилась на землю.

Когда Тиллия встретилась со мной взглядом, я одними губами произнесла: Спасибо.

Она кивнула в ответ.

Ровный стук копыт чуть не убаюкал меня. Мои веки отяжелели и опускались до тех пор, пока я не пришла в себя от неожиданности. Резкой боли было достаточно, чтобы я не позволила себе снова задремать.

Я старалась не заснуть, запоминая все, что можно было счесть ориентиром, от выступающих скал до группы деревьев. Все, что можно было записать в моем дневнике, что могло помочь войскам отца найти дорогу по этим землям.

Идти в сторону гор было недостаточно детально, так как хребет простирался так широко, что я не могла разглядеть ни одного конца.

Впереди показалась повозка, остановившаяся на вершине пологого холма. За ними виднелись белые струйки, поднимающиеся от земли, и запах дыма в воздухе.

— Костры? — спросила я, выпрямляясь.

Завьер кивнул.

Неужели так будет всегда? Кивки и короткие ответы. На борту «Резака» он был не слишком-то разговорчивым, но с тех пор, как мы прибыли в Туру, он не произнес ни слова. Такими темпами мне может потребоваться лет десять, чтобы лучше узнать своего мужа.

Когда я снова посмотрела на Бриэль, она уже проснулась, и ее милое личико исказилось от боли. Джоселин присоединилась к ней, выглядя усталой, но не такой несчастной.

Нам не потребовалось много времени, чтобы добраться до остальных. Когда мы поднялись на вершину холма, я заметила группу палаток, окруженных кольцом костров. Их было не менее двадцати, и каждый становился все больше по мере того, как мужчины доставали из повозок дрова. За ними виднелась река, извивающаяся по равнине подобно голубой змее.

Завьер соскочил с лошади, его движения были такими легкими, словно скакать всю ночь было сущим пустяком. Он протянул руку, чтобы помочь мне спуститься.

Мои мышцы были напряжены, но каким-то образом я высвободила ноги из стремян и соскользнула с седла, едва не рухнув, когда мои сапоги коснулись земли.

Позволят ли они мне пройти остаток пути до Аллесарии пешком? При мысли о том, чтобы снова сесть на эту лошадь, мне захотелось закричать.

— Завьер. — Тиллия подошла к нам, протягивая руку. — Я позабочусь о ваших лошадях.

Он передал ей поводья, затем взял меня за локоть, подталкивая идти рядом с ним. Каждый шаг давался с трудом. Было мучительно больно.

— Прости, — пробормотал он, его зеленые глаза были полны извинений, когда он повел меня к палатке в центре лагеря.

Мужчина вбивал колышек в землю, прикрепляя холст к земле.

— Внутри почти закончили.

Завьер коротко кивнул ему, затем посмотрел на меня сверху вниз, словно хотел что-то сказать.

— Что? — прошептала я.

— Ваше высочество. — Джоселин поспешила ко мне, явно испытывая лишь малую толику моей боли. — С вами все в порядке?

— Устала. — Я выдавила улыбку.

Завьер вздохнул. Что бы он ни хотел сказать, ему придется подождать.

Когда-нибудь, возможно, я научусь вести бессловесные разговоры, как он это делал со Стражем. Но мы еще не знали друг друга. Поэтому, когда он опустил подбородок и пошел прочь, я решила, что он хочет, чтобы я оставалась на месте.

Я все равно не смогла бы пройти дальше.

— Как вы думаете, почему они разводят так много костров? — спросила Джоселин, беря меня под руку.

— Понятия не имею. — Я прижалась к ней, опираясь на ее сильную фигуру, чтобы удержаться на ногах. У меня устали все кости. Даже волосы болели.

Запах жареного мяса смешивался с запахом дыма, но, несмотря на то, что в животе у меня урчало, у меня не было сил есть. Я просто хотела лечь и закрыть глаза.

— Вам нужно что-нибудь съесть. — Джоселин высвободила руку. — Я найду Бриэль. Мы принесем вам поесть.

— Конечно. — Сил спорить у меня тоже не было.

Когда она ускользнула, лавируя между палатками, я заглянула в свою и обнаружила там женщину. Она устанавливала маленькую раскладушку и…

Это была ванна? Или у меня галлюцинации?

Ух, как же болит моя задница. Ощущения медленно возвращались, мои ноги и ягодицы покалывало. Я массировала мышцы через штаны, не заботясь о том, как выгляжу, когда кто-то дернул меня за косу и откинул мою голову назад.

— У тебя что, нет личных границ? — Я оттолкнула руку Стража.

Его глаза снова были карими, в них смешались цвета Туры, которые нас окружали, от коричневого до зеленого и золотого. Он скользнул взглядом по моей тунике вниз, туда, где одна из моих рук все еще сжимала мою задницу.

— Болит, моя королева? Нам придется добавить верховую езду в твой тренировочный режим. Это или, позу наездницы. Я поговорю с Завьером.

Я ненавидела то, как пылало мое лицо. Я ненавидела то, как он легко действовал мне на нервы. Никогда в жизни я не встречала кого-то настолько смелого и непредвзятого. Он знал, что Завьер так же не заинтересован во мне, как я в том, чтобы снова взобраться на ту голубую чалую, но продолжал бросать мне это в лицо.

Хотела ли я переспать с Завьером? Пока нет. Он был красив и строен, но он был незнакомцем. Я никогда не была склонна к случайным связям.

— Тебе больше некого мучать? — Я кипела от злости.

— Не сегодня. — Уголок его рта приподнялся, когда полог моей палатки распахнулся и оттуда вышла женщина.

— Принцесса. — Она пригласила меня войти. — Ваша палатка готова.

— Спасибо. — Я улыбнулась ей, затем взмахнула кончиком своей косы, позволив ему ударить Стража по лицу.

Его смех последовал за мной в палатку.

Она оказалась просторнее, чем я ожидала. С одной стороны стояла раскладушка, всего лишь платформа и два одеяла, но платформа не позволит мне спать в грязи.

Мои сундуки все еще были погружены в повозку, но в ногах койки лежала аккуратная стопка свежей одежды. А у другой стены стояла простая круглая ванна, наполненная горячей водой. Должно быть, она принесла ее через откидные створки на задней стенке палатки.

— Да, — простонала я при мысли о том, как смою с себя запах лошадей и ветра.

— Нужна помощь с волосами? — Тихий шепот коснулся моего уха.

Я развернулась к Стражу, уперлась руками ему в грудь и оттолкнула его. Или попыталась оттолкнуть. Сукин сын даже не пошевелился.

— Ты не возражаешь?

— Вовсе нет. — Он ухмыльнулся.

— Если вода остынет, клянусь Ама и Одой, я убью тебя голыми руками, здесь и сейчас.

— Какая ярость, моя королева. Я здесь просто для того, чтобы убедиться, что тебе удобно.

— Мне удобно. Счастлив?

— Не хочешь ли перекусить?

— В данный момент нет. До свидания.

Его улыбка стала шире.

— У тебя есть сегодняшний и завтрашний день, чтобы отдохнуть. Мы дадим передышку лошадям и наездникам послабее, — он имел в виду меня, — путешествие за реку будет нелегким.

— Труднее, чем прошлой ночью? На самом деле, — я подняла палец, — я не хочу знать.

— Мы будем тренироваться завтра.

От этой мысли мне захотелось заплакать, но я не доставлю ему такого удовольствия.

— С удовольствием. Что-нибудь еще?

— Не ходи мимо костров. Даже к реке.

Я открыла рот, чтобы спросить почему, но остановилась. Почему именно Страж всегда был тем человеком, который передавал сообщения? Когда же Завьер перестанет прятаться от меня? Как мы вообще можем узнать друг друга, если его все время не будет дома?

— Отлично. Не мог бы ты, пожалуйста, передать Завьеру, что я хотела бы поговорить с ним позже? Наедине?

Глаза Стража сузились.

— Зачем?

— Затем, что я хотела бы поговорить со своим мужем наедине. То, что мы обсуждаем, тебя не касается.

— Наследный принц — это всегда моя забота.

— Если ты не собираешься отправлять его сюда, я думаю, мне придется самой найти его палатку.

— Не стесняйся меня, принцесса. — Он наклонился ближе. — Завьер любит делиться.

У меня перехватило дыхание, когда это заявление пронзило мою грудь, как лезвие ножа. Делились ли они женщинами раньше? Ожидал ли Завьер этого от меня?

Я не хотела этого. Я не хотела Стража.

Он изучал меня так, словно читал каждую мысль, промелькнувшую у меня в голове. Его глаза сменили цвет с карих на зеленые. Это было не так как раньше, цвета сменялись медленно.

Зеленый цвет распространялся медленно, вытесняя другие оттенки. Это было похоже на жар под моей кожей.

Мое сердце забилось быстрее, сильнее, подступая к горлу. Было опасно выдерживать взгляд этого человека, но я, казалось, не могла остановиться. Не могла моргать. Он поймал меня в ловушку своим изумрудно-зеленым цветом, как будто я была его добычей, притягивая все ближе и ближе.

— Нет, — сказала я. Ему. Самой себе.

Я отступила на шаг, скрестив руки на груди. Я была не такой женщиной. Я не была такой слабой.

Если это было еще одно испытание, он мог идти к черту.

— Ваше высочество, вы… — вопрос Бриэль оборвался на полуслове, когда она вошла в палатку и заметила, что я не одна. — Ой. Э-э…

— Страж как раз собирался уходить.

Он смотрел на меня еще несколько долгих мгновений. Затем исчез.

Воздух мгновенно стал разряженнее. Класс. Стало легче дышать.

— Вам следует быть осторожнее с ним, — сказала она, оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что мы одни. — Он опасен.

— Я в курсе.

Он носил в себе эту опасность, как постоянный покров злобы и ярости. Я замечала это и раньше, но такого никогда не было. Может быть, потому, что мы всегда разговаривали на открытом пространстве. Но здесь, в этой тесной палатке?

О да, он был опасен. Во многих отношениях.

Я вздрогнула, и это движение отозвалось болью в моих конечностях.

— У меня все болит.

— У меня тоже. — Она прошаркала к кровати и села на край. — Вам следует принять ванну.

— У тебя есть палатка?

— Мы с Джоселин будем жить в одной. Она еще не установлена, но они работают над этим. Она ближе к кострам. Они разместили вас в центре лагеря.

Где я буду под защитой.

— Джоселин пошла за едой.

— Хорошо. — Я направилась к ванне, каждый мускул на моих руках и плечах ныл, когда я снимала тунику через голову. — Это была… странная ночь.

Она закрыла глаза.

— Я никогда не была в таком темном месте.

— Я тоже.

— Тиллия сказала, что ночью безопаснее держаться подальше от побережья из-за гриззуров. Вы в это верите?

— Я не понимаю, зачем ей нам врать. — Я сбросила штаны и нижнее белье, затем залезла в ванну и с тихим стоном погрузилась в воду. — Мне никогда в жизни не было так больно.

— Раньше я все время каталась верхом. Дома, на ферме, — сказала она. — Но ничто не могло подготовить меня к такому.

— Тебе следует прилечь, пока ты ждешь.

— Это ваша кровать, ваше высочество.

— Я не возражаю. — Я закрыла глаза, прислонившись к краю ванны. Моя коса перекинулась через край. Мои колени были прижаты к груди, но я буду сидеть в этой воде, пока она не станет холодной.

— Я думаю, они заставили нас ехать всю ночь, чтобы мы не могли понять, куда едем, — сказала она, свернувшись калачиком на боку и подложив руки под щеку. — Они нам не доверяют.

И не должны.

— Я была уверена, что на нас нападут таркины или бэарвульфы. — Она зевнула. — Как вы думаете, костры удержат их подальше от лагеря

— Не знаю.

В этот момент я не чувствовала ничего, кроме боли в теле и усталости в душе. Поэтому я закрыла глаза, наслаждаясь теплом воды.

Заснуть мне так и не удалось.

Прежде чем я успела задремать, по лагерю разнесся рёв.

Рёв, злобный и дикий, от которого у меня по спине пробежал холодок.

Рёв, который означал, что, возможно, Завьер говорил мне правду.

Что ночью в Туре безопаснее.