Сердце некроманта

Глава 11

Не дожидаясь ответа, я потянулась к дару — заклинание экзорцизма не навредит человеку, но убьет демона.

— Магия! — рявкнул Дитрих. — Хочешь, чтобы еще пяток тварей сюда прилетел?

Я ойкнула, бросив дар, прежде чем сообразила: прилетит пяток или нет, не так важно, если демон уже рядом.

— Кто ты?

Он улыбнулся, чуть наклонив голову.

— Дитрих. Демону незачем тебя спасать. Подумай об этом.

Схватив за руку, он снова повлек меня по крыше.

Соседний дом примыкал к этому вплотную, но был на мансарду выше, и ее незастекленные оконца выходили как раз на скат кровли, где оказались мы. В одном из них мелькнуло мужское лицо. Дитрих метнулся к нему, коротко ударил. Лицо исчезло.

Некромант протиснулся в окошко.

— Лезь сюда, — велел он.

Я послушалась. Хозяин дома лежал на полу.

— Ты убил его? — ужаснулась я.

— Нет, просто оглушил.

Дитрих вытащил из кармашка на поясе несколько медяков, бросил на грудь поверженному.

— Думаю, это достаточная плата за синяк. Шевелись.

Чтобы добраться до двери из этой комнатушки, хватило четырех шагов. Лестница, что за ней обнаружилась, была узкой, крутой и ужасно грязной. Я закашлялась — запах стоял такой, будто жильцы справляли малую нужду прямо на лестнице, не донеся до дома.

— Подумать только, как меняется мир, стоит заглянуть на черную сторону богатой улицы, — усмехнулся Дитрих, подавая мне руку.

— Я и на самой улице никогда не была, — буркнула я, не торопясь принимать ее. Тогда Дитрих просто снова взял меня за запястье и повел как маленькую.

— Пойдем. И не расслабляйся — мы все еще слишком близко к площади.

Мы миновали проулок — такой же грязный и вонючий, как черный ход, из которого только что вышли. Следующий переулок выглядел пошире и почище, и в конце него виднелась широкая улица. За пару ярдов до нее Дитрих вдруг остановился и притиснул меня к стене. Я пискнула.

— Тише, птичка, — прошептал Дитрих, опираясь локтем о стену так, что его рука заслоняла мою голову от тех, кто мог бы идти по улице. — Тише, или нам обоим конец.

Он наклонился ко мне так низко, что, казалось, сдвинется еще на волосок — и наши губы соприкоснутся. Ладонь скользнула по моей спине, остановилась между лопаток, притягивая меня к сильному мужскому телу. Холод камня сменился живым теплом, но мурашки все равно пробежали по коже, словно я до сих пор мерзла.

— Обними меня, — произнес он одними губами, но я расслышала, прежде чем мерный топот двух дюжин ног заглушил все остальные звуки.

Так вот в чем дело! Отряд — стража или инквизиция, для нас разница невелика.

Я обвила руками шею Дитриха, неловко замерла, не зная, что делать. Нет, так не пойдет, нас раскусят мгновенно. Прильнула теснее, сама не понимая до конца, игра ли это была, или мне самой хотелось прижаться к нему, как совсем недавно на эшафоте — к единственному живому среди толпы мертвецов.

Я поспешно прогнала эту мысль. Вспомнив тайком прочитанный роман, запустила пальцы в волосы Дитриха. На несколько мгновений исчезло все, остался лишь упругий шелк его волос под руками, тепло его дыхания на моих губах и странная незнакомая тяжесть, стекавшая в самый низ живота.

— Нашли время и место! — разорвал наваждение голос.

Я помнила его обладателя — ворчливого брата раза в два старше меня, — правда не могла бы сейчас назвать его имя. Вздрогнула, спрятав лицо на груди Дитриха. Как быстро колотится его сердце, несется вскачь, как и мое, хотя мне трудно было поверить, что и он боится. Рука, прижимавшая меня, не тряслась. И губы, что коснулись моих волос, странным образом успокаивая, не дрожали.

— Правда, парень, уводил бы ты ее отсюда. Не ровен час… — добавил еще один голос.

— Не лезь, — перебил его третий. — Когда еще миловаться, как не сейчас.

— Заткнулись все! Марш! — рявкнул еще один.

Этот голос тоже был знакомым, но вспомнить его обладателя не получалось. Слишком недолго я пробыла в храме, не успела хорошо узнать всех.

Шаги стихли. Дитрих медленно отстранился. Ветер пролетел между нами, обдав прохладой, но мое лицо зарделось от осознания, насколько близко мы были и как я льнула к едва знакомому мужчине. Я потупилась, не зная, куда девать глаза.

— Спасибо, птичка. — В его голосе проскользнула незнакомая хрипотца. — Там было минимум двое, что могли меня узнать. Если бы ты стала брыкаться, плохо бы пришлось.

— И меня. — Я прокашлялась, все еще не в силах поднять взгляд. — Там было кому узнать и меня.

Дитрих проводил взглядом уходящих братьев.

— Давай руку, и бегом. Пока они забыли про нас, и на улице никого нет.

Широкая улица, на которой в обычные дни, наверное, было множество людей, в самом деле оказалась пуста. Мы понеслись по ней. Свернули в переулок. Еще одна улица, и тоже на удивление пустая. Похоже, слухи о демонах уже разнеслись по городу.

Я споткнулась, но сильная рука опять удержала меня на ногах.

— Не могу больше, — простонала я.

— Жить хочешь — сможешь, — отрезал Дитрих. — Вперед.

Мы снова бежали, дыхания не хватало, кололо в боку, а сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Все мысли выветрились из головы, я даже забыла, почему мы бежим, осталась только одна — сейчас упаду и умру.

Но Дитрих непреклонно тащил меня вперед, и волей-неволей приходилось переставлять ноги, а смерть откладывалась на шаг, и еще на шаг, и еще на один.

Наконец Дитрих остановился. Не отреагировав вовремя, я влетела в него, больно врезавшись носом между лопаток. Наклонилась, опираясь руками о колени, хватая ртом воздух. Лицо горело, платье липло к спине, во рту пересохло, и я никак не могла отдышаться.

— Пойдем. — Дитрих подвел меня к двери.

Краска на ней облупилась, нижняя треть была покрыта отпечатками подошв. Даже думать не хотелось о том, какое зрелище сейчас откроется.

За дверью оказался узкий темный коридор, в конце — крутая лестница с высокими ступенями, выщербленными временем. Но в отличие от черной лестницы дома около площади здесь не воняло.

Я думала, что не смогу взобраться по этим ступеням, но Дитрих взволок меня наверх. Открыл еще одну дверь, такую же неказистую, как уличная, но чистую и защищенную магией.

— Заходи, птичка.

Мы оказались в маленькой комнате с голыми стенами. Здесь поместились лишь кровать, которую можно было бы назвать лежанкой, стол у окна, очаг — и больше ничего.

— Хочешь сказать, твоя келья была роскошней? — спросил Дитрих, наблюдая, как я оглядываюсь по сторонам.

Я помотала головой.

Моя келья была просторней, правда, обставлена так же просто. По крайней мере, здесь чисто, если не считать тонкого слоя пыли на столе. И не пахнет ничем посторонним.

Я прислонилась к двери, до сих пор не в силах отдышаться после безумного бега.

— Не стой, располагайся. Вон хоть на кровати.

В другое время я бы смутилась — в маленькой комнате наедине с мужчиной, который предлагает мне располагаться на кровати. Но Дитрих сказал это настолько просто и естественно, что ни одной дурной мысли не пришло мне в голову. А может, я слишком устала. Или лишилась способности смущаться после того, как мы обнимались…

При этом воспоминании кровь снова бросилась мне в лицо.

Я опустилась на лежанку поверх покрывала. Дитрих вытащил из-под стола сундук, извлек оттуда посуду. Призвал магию, плеснул из глиняного кувшина в кружку воды, протянул мне.

— Держи.

Кружка тоже выглядела чистой, а насчет воды я не переживала — сотворенная магией она всегда теплая и почти безвкусная, но при этом не несет болезней.

Я опустошила кружку в несколько глотков.

— Еще?

Я кивнула. Отпила еще и, наконец, обрела возможность говорить.

— Спасибо.

— Не за что, — хмыкнул он, покачивая в руках еще одну глиняную кружку. Налил себе, отпил.

— Где мы? — спросила я.

— В одной из моих нор.

— Нор?

— Таким, как я, приходится иметь много нор, — опять усмехнулся он. — Погоди немного, я приготовлю поесть.

Я замотала головой. Как он может думать о еде, когда…

Все случившееся за утро всплыло в памяти, закрутилось перед глазами, мельтеша как в кошмарном сне. Меня затрясло. Я обхватила руками плечи и вспомнила, что на мне до сих пор плащ с мертвеца. Вскрикнув, сдернула его, швырнула на пол. Вскочила следом, в исступлении топча ткань.

Дитрих молча обнял меня, подвел к лежанке, устроил у себя на коленях.

— Не могу пообещать, что все закончилось, — негромко сказал он. — Но, по крайней мере, пока мы живы.

Я кивнула, тупо кивнула еще раз, прижавшись к нему. Дитрих погладил меня по волосам.

— Проревись, если надо.

— Нет. — Я качнула головой. — Не могу.

— Тогда. — Он ссадил меня с колен и мягко надавил на плечо, заставляя лечь. — Подремли, пока я вожусь с кашей.

— Ну как ты можешь говорить о таких вещах?

— Почему мне о них не говорить? — Он пожал плечами. — Жизнь продолжается. Чтобы она продолжалась и дальше, нужно есть, пить, спать.

При его словах у меня позорнейшим образом забурчало в животе, и я залилась краской. Нервно хмыкнула.

— Стыдно это признавать, но кажется, ты прав.

— Почему стыдно? — Он вытащил из сундука спиртовку, пристроил над ней котелок и всыпал дробленой крупы — отсюда я не могла разглядеть, какой именно.

— Ну…

Я замешкалась, не в силах подобрать слова. Где-то там на площади все еще лежали или, что еще хуже, ходили трупы. Выли демоны, выискивая добычу, а с ними сражались инквизиторы и королевская стража — я надеялась, что и она поспела к месту битвы. А мы здесь, в тишине комнаты, говорим о еде.

— Ты столько людей убил из-за меня, — все же попыталась сформулировать я.

— Глупости, — неожиданно резко сказал Дитрих.

Шагнул ко мне, присел так, что наши глаза оказались на одном уровне.

— Во-первых, я не убил ни одного человека. Одного попытался, и то не вышло, хотя ведает Алайрус, я бы не плакал о нем.

При этом имени я содрогнулась. Невольно потянулась к шее, где должен был висеть амулет, но пальцы мои схватили пустоту прежде, чем я вспомнила, что мой амулет остался у Первого брата.

— Как не убил! — воскликнула я. — А все те трупы на площади?!

— Они погибли от собственного страха и вины. Я накрыл заклинанием неприцельно, старался захватить как можно больше людей, чтобы началась паника. Тебе тоже досталось, я видел. Но ты же не умерла.

— А давка! Скольких погубила она?

— Никто не заставлял этих людей тащиться на казнь. Это они решили полюбоваться чужой смертью. Твоей смертью, Эвелина.

— И сами погибли из-за меня. — Я снова села на кровати, задрожав, подтянула колени к груди и обхватила их руками.

— Не из-за тебя. Из-за себя. Они пришли развлечься чужими муками и смертью. — Он дернул щекой. — И им было все равно, окажись там я, как планировалось, или ты, как случилось, или кто-то другой. Они погибли из-за себя, — повторил Дитрих. — Или ты жалеешь, что на площади осталась не ты?

Я помотала головой.

— Нет, но… Но мне все равно жутко. Еще и демоны…

— Демоны не получили бы такой обильной пищи, не соберись на площади толпа. Сейчас инквизиторам будет куда труднее с ними справиться, но не могу сказать, что я жалею об этом. — Он снова жестко усмехнулся. — Прости, птичка, но ни об одном светлом брате я плакать не буду. А ты?

Я не ответила. Просто не знала, что ответить. Светлые братья приговорили меня к смерти. Но ведь не все такие, как Первый брат и Михаэль!

Следом я вспомнила еще кое-что.

— Ты сказал, что не собирался меня спасать.