Сердце некроманта

Глава 16

Привыкнув подчиняться, я отступила на пару шагов прежде, чем успела опомниться. Светлые двинулись к Дитриху — спокойно и уверенно. Потянулись нити силы, спеленывая некроманта.

— Нет!

Я тоже умела творить экзорцизм. «Безвредный» — и сметающий все начатые или уже выстроенные заклинания. Шарахнула им по светлым, не экономя силы. Не было смысла их беречь — я по-прежнему не знала боевых заклинаний и не смогла бы сопротивляться долго, даже сохранив силы.

Я упала на колени рядом с Дитрихом, положила ладони на его виски, проверяя, что с ним.

Шишка на затылке, еще пара ушибов, но все кости целы — повезло, после такого-то падения. Ни капли силы. По телу снова пробежала судорога. «Когда магию пытаются отделить от тела — это неприятно», — вспомнилось мне.

Я сняла спазмы с мышц, из взгляда некроманта исчезла боль. Дитрих приподнялся на локте.

— Отойди от него и брось магию! — услышала я крик. И тут же — я не успела бы подчиниться, даже если бы захотела — словно невидимый камень ударил меня в висок. Инквизиторы блокировали мою магию, как вчера на площади.

Я стиснула зубы. Не брошу. Ни магию, ни Дитриха. Потянулась к силе, но инквизиторы, похоже, ждали чего-то подобного, и прорваться к ней не получилось.

— Беги, я их займу, насколько получится, — одними губами шепнул некромант.

— Вместе!

— Догонят.

Да и гнаться не будут. Швырнут вслед что-нибудь убойное, и вся недолга. Что-нибудь, против чего мои не слишком умело выстроенные щиты не устоят. А если и зацепит кого из толпы — ничего страшного, благое дело требует жертв, а погибшие за него отправятся прямиком на небеса.

— Под прилавок, потом через забор. Уйдешь.

— Нет.

Я схватилась за амулет, висящий на груди Дитриха, рванулась в черный водоворот. Вот она, сила! Амулет в моей ладони почернел, словно серебро не чистили несколько лет, камни потускнели. У всех троих светлых шла носом кровь — совсем как вчера, когда братья не смогли удержать блок. Но сейчас инквизиторы, казалось, вовсе не замечали своего состояния. Объединили силы, сплетая потоки магии. Еще немного, и огненная стена полетит, сметая и нас, и всех непричастных, что окажутся на ее пути.

Собирать свое заклинание было некогда, и я бросила в братьев неоформленный поток магии. Их расшвыряло в разные стороны, как городки после удара битой. Дитрих взлетел на ноги, попытался схватить меня за руку и потащить прочь, но я успела первой. Вцепилась в его ладонь и потянулась к магии, чтобы передать ему, прежде чем сообразила, что он — черный, и от моей светлой силы ему будет плохо.

Глаза некроманта изумленно расширились. Он развернулся к светлым.

— Не смотри.

Я послушно зажмурилась, ощутив лишь поток магии. Открыла глаза — на брусчатке лежали три горки праха. Разворачиваясь, засверкал портал.

— Вперед! — велел Дитрих.

Сама не зная зачем, я подхватила обе корзины, не чувствуя тяжести, и рванулась в сияющее зеркало. Пошатнулась, обнаружив себя на узкой темной улице. Бросила разом ставшие неподъемными корзины, разворачиваясь к порталу. Потянулась к магии, когда зеркало замутнила фигура.

— Это я, — сказал Дитрих, выступая на брусчатку.

Портал исчез. Мы стояли вдвоем в полумраке переулка.

— Все? — спросила я.

Некромант кивнул.

Силы оставили меня, колени подогнулись, и я упала бы, не обними меня Дитрих.

— Все, птичка. Ушли.

Меня затрясло, и я ткнулась лицом ему в грудь.

— Спасибо, Эви. — Он прижал меня к себе так крепко, что я охнула. — Я уже решил, что мне конец.

— Я тоже, — выдохнула я, чувствуя, как внутри развязывается и тает ледяной узел.

Подняла голову. Его лицо было близко — слишком близко, я могла разглядеть лишь серые глаза. Теплое дыхание коснулось моей щеки, Дитрих склонился ниже, так, что я и глаза его перестала видеть, и поцеловал.

Столько тепла и нежности было в этом мягком касании губ, столько тихой ласки, что мои раскрылись навстречу, прежде чем я сама осознала происходящее, но Дитрих не стал вторгаться языком, лишь, дразня, провел им по моей нижней губе и отстранился.

Я судорожно вздохнула, обнаружив, что последние несколько мгновений не дышала вовсе. Сердце стучало как сумасшедшее, в животе разливалось непривычное тепло, а в голове не осталось ни единой мысли.

И на лице Дитриха, кажется, было такое же смятение, как и на моем.

— Не надо, — прошептала я. — Ты обещал…

Он разжал объятья, отступая, и мне вдруг стало холодно, хотя лето было в разгаре. Я растерянно обхватила себя руками за плечи, пытаясь собрать разбегающиеся мысли.

— Как тебе удалось пробить блок? — спросил Дитрих.

Я выдохнула. Не знаю, что за наваждение нашло на нас обоих, но как же хорошо, что он не стал ни извиняться, ни оправдываться. Мне и без того было не по себе от сознания: я не хотела, чтобы этот поцелуй заканчивался. Я бы и сейчас прижалась к Дитриху, обвивая руками шею, забралась пальцами в волосы, уже не изображая поцелуй, а чтобы распробовать вкус его губ по-настоящему.

Нет, это просто… Просто отголоски пережитого страха бросили меня в его объятья. Помутнение прошло и больше не повторится, а потому и говорить об этом незачем. Лучше о… Что он там спросил? Блок?

— Так же, как тебе.

— Мне? — Кажется, он тоже не сразу смог собрать мысли. — Я никогда не… Да это просто невозможно — пробить блок! Опередить, не позволить завершить заклинание — да, но когда магия уже отрезана, прорваться к ней не проще, чем проломить крепостную стену головой.

— Как это? — оторопела я. — А в камере, когда ты сбежал? Ты ведь прорвался сквозь амулеты!

Дитрих покачал головой.

— Я просто вытянул всю магию из твоего зелья.

— В моем зелье нашлось достаточно магии, чтобы открыть портал? Ты шутишь?

— Мне — достаточно, — кивнул он. — Я умею манипулировать силой очень точно. Но и ты очень сильный маг, Эвелина. Даже странно, что Орден решил пожертвовать тобой вместо того, чтобы использовать такие возможности.

— Погоди. — Я затрясла головой, как будто это могло упорядочить мысли. — Я думала, ты тоже это почуял. Поток, ведущий к силе. Туда, где можно зачерпнуть сколько нужно, как обычно.

Дитрих нахмурился.

— Пробить блок невозможно. По крайней мере, так считалось до сих пор. Я, конечно, могу не верить собственным глазам или предположить, будто Алайрус решил спасти меня, сотворив чудо твоими руками, но предпочел бы более земное объяснение.

Вот почему Первый брат тогда переменился в лице! И вот почему он решил, будто я…

— Первый брат тоже решил, будто я продала душу Алайрусу в обмен на силу.

Дитрих чуть склонил голову набок, и в его глазах заплясали смешинки.

— А это не так?

— Не богохульствуй!

— Первый брат решил… — повторил за мной он. Покачал головой. — Пойдем-ка домой и поговорим по дороге.

В самом деле, переулок пока был пуст, но в любой момент мог кто-нибудь появиться. На людной улице, где все спешат по собственным делам, беседовать о подобных вещах безопаснее. Я кивнула, отступая в сторону.

Дитрих вдруг расхохотался. Я отпрянула от него, изумленно заглядывая в лицо.

— Я не над тобой, — выдохнул он. — Точнее, над тобой, но…

Он указал куда-то мне за спину. Я обернулась и обнаружила корзины, полные продуктов.

— Война войной, а еду бросать нельзя, верно? — продолжал веселиться он.

Я смутилась.

— Сама не знаю, как так вышло.

Безудержный смех разобрал и меня. Я сложилась, хохоча. Прекрасно понимала, что так гоготать неприлично даже парню, которым я сейчас притворялась, но остановиться не могла, смеялась до слез, до икоты, цепляясь за руку Дитриха, чтобы устоять на ногах.

Он успокоился первым. Подхватил свою корзинку, потянулся к моей, но я вцепилась в нее первой. Я не должна быть обузой. Да и нелепо будет выглядеть парень, идущий с пустыми руками рядом с нагруженным мужчиной.

Дитрих ехидно приподнял бровь, но комментировать не стал.

— Пойдем, — повторил он. — Расскажешь по дороге, что там с силой и блоками.

Я стала рассказывать. С самого начала. Как попыталась повторить то, что, по моим догадкам, сделал он. Как дотянулась до магии сквозь артефакты, надеясь, что это поможет мне оправдаться. И как в ответ услышала обвинение, будто продала душу Алайрусу, чтобы получить эту силу.

— Вот же трусливый муд… трусливая сволочь! — возмутился Дитрих.

— О ком ты? — не поняла я.

— Этот ваш Первый. Испугаться девчонки!

Я ошарашенно посмотрела на него.

— Он понял то же самое, что и я, — ты сотворила считавшееся невозможным. И испугался. Вот за что на самом деле тебя отправили на костер.

Я выдохнула.

— Не может…

— Может. Ты сделала то, что не под силу никому. И это напугало Первого. Сегодня ты пробила блок, а что завтра? Научишься забирать их силу себе? Или тянуться к темной силе и пользоваться ей, как сегодня?

— Я не пользовалась темной! — возмутилась я.

— Ты влила в меня темную силу. Светлой я бы в лучшем случае не смог воспользоваться, в худшем как с экзорцизмом — тело и разум отвергли бы магию.

— Но я тоже могу брать и давать только светлую силу!

Дитрих надолго замолчал, между бровей пролегла складка.

— Ты права, птичка. Ты не вливала в меня темную силу. Ты вообще ее не вливала.

— Я хотела, но потом вспомнила, что…

— Что я черный маг, — кивнул он.

— И не стала…

— Ты потянулась к силе, и я вслед за тобой. И взял не от тебя, но из источника ту ее часть, которую способен взять. — Он помолчал. — Водоворот, говоришь? И течение?

— Ты воспринимаешь это по-другому?

— Не знаю. Я не бросался в этот омут, отступал. Боялся, что сойду с ума. Ты все-таки очень смелая, Эвелина.

Я зарделась — хоть и знала про себя, что ужасная трусиха, но похвала была приятна.

— Только благодаря тебе мы оба живы. — Дитрих потянулся ко мне, но, оглянувшись, оборвал движение на середине. Жестко усмехнулся. — Мы живы. А они — нет.

От этих слов яркое дневное солнце словно померкло.

— Их обязательно было…

«Убивать» выговорить не получилось. Глупо — ведь от того, что я не назову убийство убийством, те трое не воскреснут.

Да, у Дитриха серьезные счеты к Ордену, куда серьезней, чем мои: меня-то не пытали. Но ведь те трое были обычными патрульными, которые просто выполняли приказ. Да, на рынке они вели себя отвратительно, но, в конце концов, за украденную курицу даже не бьют плетьми, взимают штраф. Неужели нельзя было обойтись без смертей?

— Они видели тебя.

— И что? — не поняла я. — Мое описание наверняка есть у всех инквизиторов. Как и твое. Но описание — не значит лицо. Как ты сам сказал — мало ли таких девчонок!

— Они видели тебя мальчишкой. Сопоставят мое описание и твой новый облик и все поймут. А теперь некому будет это сделать.

Я покрутила его слова так и этак.

— Но нас видела толпа народа! Все, кто оказался поблизости!

Неужели он не убил их только потому, что не было возможности? Совершенно не к месту припомнился поцелуй. Не может же быть, чтобы в одном человеке уживались столько нежности и ласки и настолько невероятная жестокость!

Дитрих усмехнулся.

— Один мой знакомый стражник любит приговаривать: «врет как очевидец». Спорим, когда инквизиторы доберутся до тех, кто видел нас на рынке, окажется, что у меня были рога и вот такие, — он развел руки, точно рыбак, хвастающий уловом, — клыки, а ты дышала огнем?

— Ты не шутишь? — изумилась я.

— Уж поверь, не просто так говорят, что у страха глаза…

Он осекся, выругавшись. В следующий миг, поняв, похолодела и я.

Там был один человек, совершенно неподвластный эмоциям. И уж он точно отлично разглядел и запомнил и Дитриха, и меня.