Токсичные желания

24

КОЛЬТ

Если ты плохо отзываешься о музыке кантри, это все равно что говорить плохие вещи о моей маме. Это слова, призывающие к бою.

— Долли Партон

— Ты любишь кукурузу, м? — Спрашивает мама Эбигейл, раскладывая курицу по тарелкам. — Я оставила тебе бедро, дорогой. — Она кладет мне на тарелку самый большой кусок курицы.

— Спасибо, мам, — говорю я, глядя на хрустящую курицу. Аромат жареного мяса заполнил мои ноздри, заставив мой желудок заурчать.

— Мне тоже нравятся бедра, — говорит Боди.

Я смотрю на Боди, беря курицу обеими руками. То, что он всегда пытается подражать мне, трогает меня за живое, но когда я думаю о своих молодых годах, могу только пожелать, чтобы у него никогда не было ребенка от женщины, в которую он не влюблен.

— Ешь свои куриные крылышки, а я принесу тебе еще, если ты захочешь добавки. — Мама ставит курицу обратно в духовку, чтобы она оставалась теплой, и, взяв корзиночку с кукурузой, ставит ее на стол.

— У твоего папы всегда был хороший аппетит, возможно поэтому он такой высокий, — говорит мама, садясь за стол и присоединяясь к нам.

— А я тоже буду высоким, бабушка?

— Если продолжишь съедать всю пищу перед десертом, то наверняка так и будет, сладкий.

— Вау, значит, я могу побороться с папой и победить его, если захочу? — Говорит Боди с капелькой бодрости в голосе.

— Правильно, малыш. — говорит мама, кладя салфетку на колени. Она всегда была леди. Изысканная, но с оборками по краям. Она никогда не боялась высказать кому-либо свое мнение или высказаться, когда это было необходимо. Моей маме приходилось быть жесткой.

Хотя я хотел бы, чтобы она нашла мужчину, который помог бы заботиться о ней, я уважал ее за силу и упорство, за то, что она растила меня все эти годы одна.

Лицо моей мамы светилось, когда они с Боди вели свой маленький разговор в конце стола. Она никогда не выглядела счастливее, чем когда я приходил к ней с Боди. Я смотрю на Эбигейл, а она грызет куриную ножку. Я пытаюсь не смеяться, но то, что она так ест жареную курицу, выглядит почти комично. Но я не уверен, ела ли она медленно, потому что старалась быть порядочной, или она вообще откладывала прием пищи.

Может быть, ей не нравилась жареная курица или она была вегетарианкой, чего я никогда не пойму. Бог не просто так создал мясо на этой земле.

Время от времени поглядывая в ее сторону, я находил странным, что уделяю ей так много внимания. Мне требовалось несколько дней, чтобы заметить, что Наоми перекрасила волосы в новый цвет. И то после того, как она давала тонкие намеки, но в случае с Эбигейл мне хотелось изучать ее, как дикого зверя. Эбигейл была человеком, который вел себя утонченно и противоречиво. Это заставило меня задуматься, не прячется ли в ней ядовитый скорпион, готовый напасть в любую минуту.

— Как у вас с Наоми дела? — Мама взяла салфетку с колен и осторожно промокнула уголки рта.

Я знаю, что мама не виновата в том, что не в курсе моей личной жизни, так как мы с ней мало общались, но я вздрогнул при упоминании имени Наоми. Наоми — это последнее, что я хотела бы сейчас обсуждать.

— Ей лучше, — быстро ответил я, надеясь, что она поймет намек.

— Какой жаль. Ее отец был так молод. Я имею в виду, что шестьдесят пять — это не так уж далеко от моего возраста.

— Разве тебе не пятьдесят пять, мам?

— Да, бабушка, разве ты не говорила кому-то по телефону на днях, что тебе пятьдесят два? — Спрашивает Боди, откусывая кусочек картофельного пюре.

Моя мама издает цокающий звук, прежде чем сказать:

— Ты же знаешь, что леди никогда не раскрывает свой истинный возраст мужчинам, включая сына и внука. Я воспитывала тебя лучше. — Она поднимает стоящую перед ней корзину и кладет один початок кукурузы на свою тарелку.

— Точно, — Сарказм слетает с моих губ, когда я растягиваю гласные.

— Просто ешь свою курицу и дай леди спокойно погрузиться в отрицание.

Моя мама была красива для своего возраста. Она тщательно ухаживала за собой. Ей даже не делали ботокс и прочую ерунду, которую делают большинство женщин за пятьдесят-шестьдесят. У нее была от природы гладкая кожа. Она всегда пользовалась солнцезащитным кремом и никогда много не пила. Только по особым случаям. Всякий раз, когда кто-нибудь делал ей комплимент, она говорила:

— Это результат правильного образа жизни.

Она встречалась с парнем после моего отца, но так и не вышла замуж или не захотела. Она была довольна. Во всяком случае, так она мне сказала, но я знаю, что время от времени ей бывает одиноко. Как бы сильно я ни хотел увидеть, как она состарится с кем-нибудь, я не возражал против того, чтобы быть единственным мужчиной в ее жизни сейчас, вместе с Боди. И я знаю, что моя мама не возражала против этого, пока в моей жизни не было женщины, которая заставила бы ее почувствовать, что она лишает меня отношений. Зная свою маму, как только я был кому-то предан, она говорила мне, чтобы я заботился о своей семье, даже если ей нужна была помощь в чем-то. Это еще одна причина, по которой я построил домик у озера неподалеку.

— Итак, вы двое все еще выясняете отношения?

Я смотрю на Эбигейл, и когда она встречается со мной взглядом, я быстро возвращаю свое внимание к еде.

— Нет, мам, я же сказал тебе, что просто пытался мягко расстаться с ней. Я имею в виду, я не мог просто разорвать с ней отношения после смерти ее отца.

— Ну, я не знала. Ты привозил ее сюда не так давно, так что я просто спрашиваю. Не заводись.

Это то, что я ненавижу в своей маме, она слишком много болтает.

Я со стоном отодвигаю тарелку:

— Мам, это было три месяца назад.

— Правда? Ты обманываешь меня, по ощущениям, это было месяц назад.

— У нас был перерыв почти на пять месяцев.

— Так почему ты все еще водишь ее за нос? Проводишь с ней время, если тебе это больше не интересно? Ты зря тратишь ее и свое время. Ты ведь знаешь это, верно? И я не становлюсь моложе.

Эбигейл громко откашливается, и я бросаю на нее сердитый взгляд. Она мило улыбается, не говоря ни слова.

— Да, знаешь... — Хитрая усмешка расплывается на моем лице, когда я думаю об идеальном обходе для этого разговора. — Наоми — двоюродная сестра Эбигейл.

— Нет, — говорит моя мама, отводя теперь все свое внимание на Эбигейл. Я знаю, это был не самый благородный поступок, но я бы предпочел, чтобы моя мама задавала вопросы ей, а не мне. Мне всю жизнь приходилось иметь дело с этой любопытной женщиной. Эбигейл справится с одним обедом.

— Да, — она снова откашливается, кладет куриное крылышко на тарелку и делает глоток воды. — Мы с Кольтом познакомились до этого, но я понятия не имела, что они встречались, пока моя другая двоюродная сестра Дженна не устроила вечеринку по случаю рождения ребенка пару выходных назад. Я была слишком занята в Калифорнии, чтобы следить за драмами или чьей-либо личной жизнью. — Она мило улыбается, накладывая в ложку горошек.

— О, да, Наоми упомянула, что одна из ее двоюродных сестер была беременна и выходила замуж одновременно, что просто замечательно. Убить двух зайцев одним выстрелом. — Эбигейл бросает на меня взгляд поджав губы, но это происходит так быстро, что ты задаешься вопросом, случилось ли это на самом деле.

— Итак, вы все родственники или только с Наоми?

— Да, они мои двоюродные сестры. Мы все выросли вместе. — Говорит Эбигейл, но ее тон звучит взволнованно, а не нетерпеливо.

— Как мило! Я бы никогда не подумала, что вы родственники, учитывая твои великолепные вьющиеся волосы, — говорит мама с легким смешком.

Эбигейл опускает глаза на свои руки и замолкает. Я не знаю точно, почему, но похоже, что мамин комментарий что-то с ней сделал. Расстроил ее? Разозлил?

— Никто не знает, откуда взялись мои вьющиеся волосы, — шутит она. — В этом сила генетики, верно? — Она делает еще один глоток воды, и на этот раз я вижу, что ей не по себе от того, как она ерзает на своем месте и крепко сжимает стакан.

— Как я уже говорила, когда я переехала в Лос-Анджелес, мы все отдалились друг от друга, поскольку никто не навещал меня. Даже мои родители.

— Это ужасно. Как долго ты там жила? — спрашивает моя мама, за что я благодарен, потому что хочу, чтобы она продолжала задавать Эбигейл все те назойливые вопросы, которые я был слишком горд, чтобы задавать.

— Почти пять лет.

— И твои родители никогда к тебе не приезжали? — Голос моей мамы повышается на октаву, и Эбигейл снова ерзает на своем стуле.

— Я приезжала сюда на каникулы, поэтому видела их, просто не так часто, как я... — она колеблется, — они хотели.

— Понятно, так что же заставило тебя вернуться домой, дорогая? — Ммама жестом велела Боди есть овощи, поскольку он выглядел скучающим, ожидая, пока я доем, но я не хотел заканчивать этот разговор на полуслове, если в этом не было необходимости.

Она выдыхает.

— Ну, в основном из-за финансов. Калифорния безумно дорогая, и я жила на стипендии. И если я хочу поступить в медицинскую школу, ни за что не смогу жить там самостоятельно, полноценно работать и посещать школу. Поэтому я решила вернуться, быть ближе к своей семье и накопить достаточно денег, чтобы жить на них в течение следующего года, пока я не смогу позволить себе жилье, не испытывая трудностей.

— Вот почему она остается с нами, — говорю я, вступая в разговор.

— О, мне показалось, ты говорила, что здесь живут твои родители?

Боже, мам, что за способ завести этот разговор.

— Нет, это так, но у них сейчас тяжелые времена, и я не хочу быть в центре этого

— Тяжелые времена?

— Да, они ненавидят друг друга, — как ни в чем не бывало говорит Эбигейл.

Я смеюсь, но смех срывается, и я громко кашляю в свою салфетку.

— Не в то горло, — говорю я, убирая салфетку с лица и кладя ее обратно на стол.

— Господи, бедняжка, как же нелегко, переживать расставание родителей, в каком бы возрасте ты ни был. У тебя нет братьев или сестер?

— У меня есть сестра, но она очень занята и совсем недавно родила ребенка. Они только что переехали в новый дом, так что уверена, что последнее, с чем они хотят иметь дело — это делить со мной свою жилплощадь.

— Понятно. — Она смотрит на меня. — Что ж, это очень мило с твоей стороны, что ты приютил ее, сынок, и помог ей выбраться.

— Да, и она могла бы получить всю квартиру в свое распоряжение, если бы у меня не лопнули трубы.

— Что? — У мамы слегка приоткрывается рот.

— Не о чем беспокоиться, мама. Это случилось, когда мы были в Диснейленде.

— Теперь ты знаешь, почему я люблю свой старый дом. Иногда новый не значит лучше.

— Да, мам, я понимаю, но этого не должно было случиться. На улице не холодно и все такое

— Больше и дороже не всегда значит лучше. — Мама протягивает мне ложку картофельного пюре в качестве подтверждения обоснованности своей точки зрения, прежде чем поднести ее ко рту.

— Папа.

— Да, Боди.

— Мне скучно. Теперь мы можем идти?

— О чем мы говорили? Никаких жалоб за обеденным столом.

— О, все в порядке. Я испекла печенье с шоколадной крошкой и арахисовым маслом, так что вы все должны съесть по одному-два перед уходом. — Она подмигнула.

— Арахисовое масло?

Я услышал, как Эбигейл что-то пробормотала себе под нос.

— У тебя аллергия на арахисовое масло? — Я наклоняюсь, чтобы спросить ее, делая большой глоток сладкого чая.

— Нет, нет, это просто.... — Она делает паузу, как будто вот-вот пожалеет о словах, которые собирается сказать.

Я смотрю на часы и понимаю, что мне нужно вернуться в дом. Я должен заехать в здание Capital Homes и выбрать стройматериалы.

— Нам придется съесть их по дороге, мам. Мне нужно идти.

— О, ладно, давай я вам кое-что соберу.

— Мне, пожалуйста, шоколадную крошку! — Боди говорит с энтузиазмом.

— Раз уж ты сказал «пожалуйста», я дам тебе одно сейчас и еще одно на дорогу. — Мама целует его в макушку и встает, чтобы взять немного печенья.

Когда мы прощаемся, мне не терпится отправиться в путь и продолжить задавать Эбигейл новые вопросы.

— Хочу вставить кассету, — говорю я, пристегивая сиденье в машине.

— Запись в виде кассеты? — Ее взгляд внезапно устремляется к моей стереосистеме. Ее глаза расширяются. Удивление освещает ее лицо. Я чуть не рассмеялся. Неужели она не заметила этого по дороге сюда?

— Это настоящая магнитола? — Она протягивает руку и прикасается к автомагнитоле, как к старой вазе, нажимая кнопку извлечения. Оттуда выскакивает прозрачная кассета с белыми буквами. Она достает ее, обхватывает ладонью и читает название.

— Guns N' Roses, — она подносит руку ко рту. Она выглядит так, будто вот-вот заплачет. — О Боже мой. — Бросившись к бордачку, она открывает его и смотрит на почти разложенные кассеты. Бон Джови, Rolling Stones, Queen, Том Петти.

Затем она, кажется, замечает что-то, что ее возбуждает, потому что протягивает руку и достает черно-леопардовый футляр. — Hysteria? — объясняет она, читая название альбома. — Они больше не выпускают этот альбом.

Я поднимаю брови. Не совсем понимаю, почему ее это так волнует.

— Поверю тебе на слово, — говорю я, забавляясь всем этим. — Я купил этот грузовик у старика. И получил выгодную сделку, да и парень хорошо о нем заботился. Это должен был быть мой подарок на выпускной. — Я останавливаю себя, понимая, что делюсь хорошими воспоминаниями о Блейке. Когда я в последний раз делал это?

Я чувствую, как она таращится на меня. Но я не встречаюсь с ней взглядом.

— Блейк, — говорю я, глядя прямо перед собой.

Над нами повисает тишина, и я смотрю на заднее сиденье и вижу, что Боди отключился. Обычно я наслаждаюсь тишиной, когда дело доходит до поездок на машине, и ценю, когда он дремлет. Но прямо сейчас я хотел бы, чтобы он не спал, чтобы отвлечь Эбигейл от расспросов о Блейке, потому что уверен, что не у меня одного много вопросов без ответов.

Но вместо того, чтобы лезть не в свое дело, я почувствовал, как она снова перевела взгляд на кассеты, и мне пришло в голову, что она была первым человеком, который прикоснулся к этим кассетам в бардачке.

— Ты не представляешь, что у тебя здесь. Я удивлена, что они не оказались на дне мусорного бака. Кем бы ни был владелец машины, он был классным парнем. — Она поднимает голову, и я бросаю на нее быстрый взгляд в эти большие карие глаза. — Блейку бы понравился этот грузовик.

Она осторожно кладет кассеты обратно в бардачок, но прежде чем закрыть его, спрашивает.

— Можно мне? — Она указывает на магнитофон.

Я тихонько смеюсь и включаю более высокую передачу, выезжая на дорогу.

— Не стесняй.

Мы слушаем две песни, пока возвращаемся в мой дом у озера, сокращая путь и проезжая тропинку справа от нас.

— Ух ты, только посмотри на это.

Я выглядываю из пассажирского окна и вижу, на что она смотрит.

— Природа, она такая красивая.

И ты тоже.

Черт, я почувствовал, как у меня в штанах все напряглось. Я встречался с самыми горячими женщинами, которые когда-либо ходили по этой земле, и что-то настолько тонкое, как то, что она ценит природу, заставляет меня возбуждаться.

— Забыла, какие здесь высокие деревья, — говорит она, не отрывая взгляда от улицы.

Подъезжая к подъездной дорожке, я вижу, что Боди все еще спит. Она следит за моим взглядом.

— Думаю, вся эта езда вымотала его. — Она говорит с улыбкой, которую я мысленно отмечаю, поскольку она едва уловимая, но искренняя. Я редко видел, чтобы она так делала. Улыбалась.

— Да, верховая езда может это сделать. — Наши взгляды встречаются. — Вся работа ног и мускулов, которую ты должен приложить для этого, может быть утомительной. — Я выдерживаю ее взгляд, и что-то странное происходит с моим телом.

Возьми себя в руки, Кольт.

Слабая улыбка появляется на ее губах, когда мы подъезжаем к моему дому.

— Спасибо, было весело.

— Тусоваться с моей мамой было весело? — Я поднимаю бровь. Должно быть, она действительно не часто выходит из дома.

— Да, — смеется она в ответ. — Чертовски уверена, что это лучше того, что я бы сделала сейчас.

— Что? — Я представляю, как она мастурбирует в той крошечной комнате в полном одиночестве. И моргаю, чтобы стереть картинку.

— Мне нужно подготовиться к завтрашней учебе и обустроиться, потому что к следующим выходным у меня будет не так много свободного времени.

— Почему?

— Я начинаю свою новую работу в «Оборотнях», барменом.

— О…, — «Оборотни» — это бар в центре города, и у него была плохая репутация, потому что он находился рядом с трущобами.

Кроме того, мысль о том, что мужчины будут приставать к Эбигейл всю ночь, мне не понравилась. Знают ли об этом ее родители? Почему они позволили ей работать в подобном месте? Но опять же, я не ее отец, и это не мое дело. Кроме того, я не знаю, почему я веду себя так, будто она намного младше меня. Между нами всего шесть лет разницы, раз она сказала, что ее день рождения в ноябре. Мой — в январе, так что когда ей исполнится двадцать два, мне уже будет двадцать девять.

— Тебе помочь с Боди? Я могу приготовить тебе что-нибудь перекусить, прежде чем сяду за компьютер.

— Нет, все в порядке. Я справлюсь.

Мы слышим слабый храп и оборачиваемся, чтобы посмотреть на заднее сиденье.

— Это очаровательно. — Она шепчет, глядя на него поверх спинки своего сиденья, рассматривая его так, словно он существо, которое мы спасли со дна океана.

Я смотрю на нее. Ее вьющиеся волосы каскадом рассыпались по спине, а крошечные шортики идеально облегают ягодицы. Солнечные лучи из лобового стекла падают прямо на нее, делая ее сногсшибательной, даже в такой простой день, как этот.

Она поворачивается ко мне лицом, как будто чувствует на себе мой взгляд.

— Еще раз спасибо за приглашение.

Ее слова просты, но в них чувствуется огромная благодарность. Спасибо, что позволили мне остаться здесь, относились ко мне с уважением и включили меня в свою жизнь. Не уверен, нравится ли мне, когда она чувствует себя желанной гостьей. В каком-то смысле мне нравится заботиться о ней. Нравится видеть ее беззаботной. Это заставило меня задуматься, какой она была, когда распускала свои вьющиеся локоны.