Токсичные желания

35

КОЛЬТ

Музыка — это единственное, что я когда-либо знал, в чем вообще нет правил.

— Джош Хомм

Я подставляю шею под горячую струю, каждая мышца в моем теле болит. Такое ощущение, что я тренировался часами. Я не мог не лелеять фантазию о том, что она будет здесь каждый день, столько раз в день, сколько я захочу, для моего мышечного здоровья. Но я знаю, что не могу. Прошлой ночью мы повторили это снова, а потом вырубились. И как бы мне ни хотелось заснуть рядом с ней в квартире, я знал, что мама и Боди будут расспрашивать нас, и это выглядело бы слишком подозрительно, если я войду в дом в той же одежде. Сегодня утром я снова хочу ее, теперь я знаю, чего мне не хватало, но мы не можем позволить этому стать нормой. Это будет достаточно болезненно, когда все закончится, не успею оглянуться, как начнется футбольный сезон, и я снова уеду путешествовать.

Я выключил воду и высушил волосы полотенцем. Когда я увижу ее снова, это будет при ярком дневном свете, и мне придется признать, что прошлой ночью я совершил нечто дерьмовое. Ну, в некотором роде, было бы действительно дерьмово, если бы мы провели наш гребаный сеанс в комнате Блейка.

Я вытираюсь и чищу зубы в раковине, пытаясь не думать о горячей женщине, спящей в моей квартире. Я имею в виду, насколько неправильно то, что мы делаем? Она не замужем. Я холост. Мы оба взрослые люди, хотя у нас небольшая разница в возрасте, и я встречался с ее двоюродной сестрой. И да, она была знакома с моим младшим братом, но она понравилась мне еще до того, как я узнал о ней все это. Никто другой не принимал в этом участия. Мы не пытаемся никому навредить. Возвращаясь в свою спальню, я борюсь с желанием прокрасться в квартиру и снова овладеть ею, поскольку еще рано и Боди спит. Моя мама, должно быть, перешла в другую спальню внизу, так как я не видел ее на диване, когда вернулся в свою комнату прошлой ночью.

Образы Эбигейл проносятся в моей голове. Я не знаю, люблю ли я ее, но никогда ничего и никого не хотел так сильно. Когда я потянулся за телефоном, чтобы написать ей, понял, что у меня даже нет ее номера, чтобы пожелать ей доброго утра. Это нужно быстро исправить. Я крадусь обратно вниз по лестнице, мое сердце учащенно бьется. Когда я не слышу маму на кухне, я быстро двигаюсь, чтобы успеть выйти из дома до того, как меня заметят. Я бегу трусцой по бетонной дорожке к квартире за домиком у озера. Я стучу в дверь, прежде чем войти. Эбигейл и ее золотистые вьющиеся волосы раскинулись на кровати. Она выглядит соблазнительно, как всегда. Я подхожу к кровати и забираюсь на нее, раздвигая бедром одну ногу. Я нежно целую ее, двигаясь по ее щеке к уху и обратно к ее рту.

— Доброе утро, — шепчу я.

Она стонет, выгибаясь навстречу моим губам, которые скользят вниз по ее телу, затем снова поднимаются к груди.

— Разве? — Шутит она.

Я хихикаю. Дотягиваюсь до тумбочки, достаю еще один презерватив и начинаю снимать спортивные штаны.

— У нас не так много времени. Просто перепихнемся на скорую руку, ладно.

Она вытягивает руки над головой.

— Хорошо, — говорит она, все еще сонная, и я погружаюсь. Несколько минут спустя мы оба снова запыхавшиеся и потные. Черт, мне нужно еще раз принять душ, пока моя мама не почувствовала на мне запах секса. Но у меня нет времени. Черт, это было здорово. Мне кажется, или она чувствуется лучше по утрам?

— Ты собираешься тренироваться? — Спрашиваю я ее, снова натягивая штаны.

— Я вроде как уже это сделала, — говорит она с ухмылкой.

— Моя мама проснется с минуты на минуту, так что я начну готовить завтрак для Боди. Еще я приготовлю тебе протеиновый коктейль.

— В этом нет необходимости. Я собираюсь сделать небольшую тренировку. Сегодня утром у меня занятия, но не раньше 11:00.

— У меня должна быть твоя мотивация. Ты тренируешься как спортсменка, — говорю я ей, вставая. Она садится, сбрасывает с себя одеяло и подходит к своему чемодану, на ней нет ничего, кроме футболки со вчерашнего вечера, которая напоминает мне обо всем, о чем я хотел с ней поговорить, чтобы вытащить ее из этого захудалого места. Она слишком хороша, чтобы работать там барменом.

— Это то, что помогает мне оставаться в здравом уме, — говорит она, наклоняясь, обнажая свою голую задницу и часть розовой киски.

— Эбигейл, черт возьми, — говорю я, подходя к ней сзади и прикладывая руку к заднице.

— Что? — Говорит она, вставая и оглядываясь на меня через плечо.

— Ты не можешь наклоняться с такой идеальной задницей и не ожидать, что я захочу тебя снова. — Я просовываю руки под ее футболку, и она стонет.

— Ну, нет такого правила, по которому нельзя трахнуться два быстрых раза. — Я чувствую, как ее грудь движется вверх и вниз, и я разворачиваю ее, прижимаясь губами к ее губам. Наши языки борются за доминирование, когда я поднимаю ее за задницу и отхожу назад, пока мы не упираемся в стену. Я ненадолго опускаю ее, чтобы стянуть штаны.

— Держись крепче, милая, — обхватив ее за попку, я приподнимаю ее обратно, когда она обхватывает меня ногами, и я резко вхожу в нее.

Она стонет от удовольствия. Я чувствую, как ее тугая киска растягивается вокруг моего члена, когда я медленно вхожу в нее. Она крепче сжимает мою шею, когда я вхожу в нее, трахая у стены. Чувствуя, как ее задница слегка покачивается при каждом толчке.

— Кольт. — Она задыхается.

— Да, детка?

— Презерватив.

Черт. Как я мог забыть? Я никогда не забываю. Неужели я настолько влюблен в эту девушку, что забыл завернуть свой член? Нахуй. Я завязываю. Парни делают это постоянно, и уверен, что она принимает противозачаточные. Может, спросить у нее?

— Мне это нужно? — Спрашиваю я после каждого толчка. Ее грудь прижимаются к моей, и ее тепло заставляет меня чувствовать себя таким возбужденным.

— Я чиста, — говорит она.

— И я... — Замолкая, я чувствую, как ее влагалище сжимается вокруг моего члена. — Черт. Эбигейл, твоя киска такая приятная.

— Не останавливайся, детка. — Я впервые слышу, как она называет меня детка, и мне вроде как нравится, как это звучит из ее уст.

Ее влага заставляет мой член входить и выходить еще быстрее. И я знаю, что больше не смогу сдерживаться.

— Детка, я собираюсь...

— Подожди, — обрывает она меня, спрыгивая с моего члена и опускаясь передо мной на колени.

— Я хочу попробовать тебя на вкус.

Должно быть, я умер и попал на небеса. Ей нравится глотать. Прошлой ночью, когда она взяла меня в рот, я был уверен, что ее сейчас вырвет. Я довольно большой, и она брала мой член целиком. Либо у нее нет рвотного рефлекса, либо она скрытая порнозвезда. От одной этой мысли я кончаю. Когда она высунула язык, и эта идеальная богиня стояла на коленях, я позволил своей разрядке вырваться на нее. Я стону, когда мои ягодицы напрягаются. Она вытирает уголок рта пальцем, облизывает его и смотрит на меня.

— Ммм. Похоже, мне все-таки не понадобится протеиновый коктейль.

По моему лицу струится пот, когда я смотрю на нее с блаженной улыбкой.

Когда я вернулся в дом, то вздохнул с облегчением: мамы на кухне еще не было. Я посмотрела на часы. Уже почти 9:30, а она, как ни странно, не проснулась.

Как только я решаю подняться наверх и проверить ее после того, как приготовлю завтрак, я слышу, как открывается входная дверь.

— Папа, — говорит Боди, как только я оборачиваюсь.

— Привет, приятель, — я выкладываю яйца на столешницу. — Что у тебя там? — спрашиваю я.

Боди идет ко мне с пакетом; у моей мамы еще один.

— Бабушка сводила меня позавтракать, и мы принесли тебе и Эбигейл тоже.

— О, она это сделала. — Мой взгляд скользит вверх, чтобы встретиться с маминым.

— Я так и думала, что ты устанешь после такой долгой ночи. — На ее лице появляется слабая ухмылка, но она сдерживается.

Черт. Она знает. Но откуда она знает?

— Да, бабушка сказала, что ты устал после такой долгой ночи, и мне это было непонятно, ведь ты только что гулял с друзьями, но если она сказала мне, что я получу блинчики на пахте, значит, тебе нужно чаще уставать. Это самые лучшие блины на свете.

— Я вижу, ты ходил в «Брэмлет», — говорю я, помогая Боди вынимать все из пластикового пакета и расставлять на кухонном островке.

— Ага, бабушка говорит, что это было твое любимое место в детстве.

— Было? До сих пор есть. Обожаю их вафли с корицей.

— Совершенно верно. Я водила туда твоего папу каждую субботу. Только я и он. Это было что-то вроде нашего еженедельного свидания.

Я улыбаюсь маме и не могу не ценить ее сейчас как маму и бабушку. Но я опускаю подбородок, когда ощущение покалывания поднимается по задней части шеи и по всему лицу.

Она всегда все знала. Даже когда я рос, от нее было трудно что-то скрывать.

— Мисс Эбигейл присоединится к нам сегодня утром? Или она вегетарианка? — Моя мама улыбается, произнося это, но я слышу сарказм в ее тоне.

— Я не знаю. Возможно, она занимается спортом или уже в классе. Я имею в виду, почему ты решила, что знаю, присоединится ли она к нам. — Моя мама откладывает несколько салфеток и смотрит на меня, приподняв бровь.

— Просто спрашиваю, милый. — Она кладет два блинчика на тарелку Боди, и я борюсь с желанием сказать что-нибудь, чтобы стереть самодовольную ухмылку с ее лица. Я подхожу к кофеварке, чтобы начать варить кофе. Он мне понадобится, чтобы пережить день.

— Папа, сколько еще недель до начала сезона?

Вопрос Боди возвращает меня к реальности, чертовски сильно ударяя по голове. Черт. Я скоро уеду. Я забыл.

— Осталось недолго, приятель. У меня осталось четыре недели. Как только ты пойдешь в школу, я буду тренироваться, на встречах, киносеансах и снова вернусь к путешествиям.

— Оу, чувак. Могу я по-прежнему общаться с Эбигейл, когда тебя не будет?

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Да, конечно. Тебе нравится с ней проводить время?

— Да, она классная. Мне было скучно, так как поблизости нет детей, с которыми я мог бы поиграть, и она разрешила мне побыть с ней в ее комнате. Показала мне кое-что из того, для чего она собирается учиться. Я подумал, что это круто. Она в школе, как и я, и учится.

Это, вероятно, заинтриговало Боди, поскольку Наоми или любые другие девушки, с которыми я встречался, не были заинтересованы в том, чтобы использовать свои мозги для зарабатывания себе на жизнь, включая маму Боди. Однако я никогда не упоминал о его маме, а Боди никогда не спрашивал.

— Это правда? — спросил я.

— Ага, — говорит он, откусывая от блинчика. — А потом я увидел, что у нее есть скрипка или, может быть, гитара, — говорит он с набитым ртом. — Я не могу вспомнить, но спросил ее, может ли она сыграть, и она сказала «да», но прошло много времени с тех пор, как она практиковалась...

Мама бросила на меня взгляд. Я пожал плечами, делая вид, словно для меня все это тоже было в новинку. Что отчасти и было так. Я знал, что у Эбигейл есть голос. Всякий раз, когда я заходил к ней, она слушала музыку восьмидесятых и подпевала Уитни Хьюстон или кому-то еще, под кого она тусила, я сразу узнавал ее голос. Но я всегда улыбался про себя и уходил прежде, чем она замечала, что я наблюдаю.

Это делает меня чудаком? Серьезно, это вообще было нормально? Ради бога, я Кольт Киллиан, и у меня был фетиш наблюдать за Эбигейл Ашер издалека. Я даже нашел ее аккаунты в социальных сетях и просмотрел несколько ее роликов. Она была довольно информативна по всей информации о питании, включая пищевые привычки и психологию. В этом не было некоторой развлекательности, но, тем не менее, это было информативно. Чем бы она ни решила заняться в жизни, я знал, что она преуспеет. Мне все еще нужно поговорить с ней о том, чтобы заставить ее бросить работу в «Оборотнях». Не понимаю, почему кто-то такой умный, как она, вообще согласилась на эту работу. Конечно, это был не стриптиз, но быть барменом в заведении, аффилированном со стрип-клубом, было ненамного лучше.

— Папа, папа, папа, — голос Боди вырывает меня из хода моих мыслей. — Ты слушаешь?

— Да, извини, приятель. Я слушаю.

— Не думаю, что он слышал тебя, Боди, повтори, что ты сказал. — Мама толкает Боди плечом и подмигивает ему.

— Я сказал, что когда я сказал ей, что люблю музыку и был бы не прочь поиграть на таком инструменте, как гитара, она сказала мне, что знает кого-то особенного, кто любит гитару, и что я напоминаю ей его. Она сказала, что он бы мне очень понравился. И я спросил ее, кто это был, и она сказала, что когда-нибудь тебе придется мне сказать.

Моя мама приподнимает бровь, глядя на меня, медленно откусывая от своего овсяного мультизернового блинчика.

— О ком она говорит, папа? — спросил он.

Боди не знал о Блейке, и я хотел, чтобы так продолжалось как можно дольше.

Я не хотел, чтобы на него повлияла музыка и весь этот рок-н-ролл, курение травки и прочая чушь. Я ничего не имею против тех, кто любит музыку, но также убежден, что гламур рок-звезды убил моего брата. Итак, я не хотел вбивать Боди в голову какие-либо идеи. Футбол — это то, чем он будет жить и дышать, когда вырастет, как и я. Футбол порождает дисциплину.

Знаю, что быть профессиональным футболистом не для всех, но это единственное, что помогает мне оставаться живым и упрямым, когда я чувствую, что мир вокруг меня разваливается на части. Футбол прививает дисциплину, силу духа и важность командной работы. Музыка была призвана научить вас чувствовать, быть в своих чувствах и жить ими. Вот почему я редко слушал музыку, и вот почему не хотел, чтобы голова моего сына была забита какими-либо идеями о серьезном отношении к образу жизни музыканта.

— Э-э, кое-кого, кого мы оба знали, — наконец говорю я.

Мама перестает жевать на середине предложения, и я вижу, как в ее голове крутятся колесики. Она понятия не имела, что Эбигейл знала Блейка. Но теперь она знает.

— Правда? Он что, знаменитая рок-звезда или что-то в этом роде? Я слышала, как Эбигейл пела, потому что я ее попросила, и она звучала как поп-звезда, как та, о которой говорили все девочки в моем классе. Как ее зовут? — он смотрит в потолок и думает. — Чарли? Нет Тейлор? — Он чешет подбородок, и я не могу удержаться от улыбки.

— Как насчет того, чтобы ты доел свой завтрак, и мы поговорим об этом в другой раз? Через час у нас сбор по мини-футболу, так что я не хочу, чтобы ты играл на полный желудок.

— Хорошо, — говорит он недовольным тоном, опуская взгляд на свою еду.

— После тренировки мы можем пойти в батутный парк, и ты сможешь попрыгать.

— Да, хорошо, — говорит он, передвигая еду по тарелке.

Что, черт возьми, только что произошло? Я что-то пропустил?

— Я думал, тебе нравится это место?

— Да, — говорит он, все еще глядя в свою тарелку.

— Боди, — мама кладет руку ему на плечо, заставляя его поднять на нее глаза. — Чем ты хочешь заняться после футбольного лагеря?

Я смотрю на маму, борясь с желанием закатить глаза. Она слишком много нянчилась с моим сыном, и знаю, что она наверстывает те времена, когда не могла нянчиться со мной, потому что работала, но все же, не могла ли она немного сбавить обороты?

Боди медленно переводит взгляд на меня, а затем отводит его, чтобы снова посмотреть на маму.

— Не хочешь сходить за мороженым? — спрашиваю я.

— Нет, — качает он головой, — я хотел сходить в музыкальный магазин. Я был бы не прочь научиться играть на гитаре. Эбигейл сказала, что покажет мне основы, поскольку скрипка и гитара похожи.

Мама смотрит на меня, я поджимаю губы, и ей лучше не говорить того, что, как я думаю, она собирается сказать.

— Конечно, Медвежонок Боди, это звучит как отличная идея. Мы можем осмотреться и посмотреть, что мы сможем найти. Почему бы и нет? — Она вскидывает руки в воздух.

— Правда? О, спасибо тебе, бабушка, спасибо! — Он вскакивает со своего места, обнимая ее, и она обнимает его в ответ.

— О, всегда пожалуйста, сладкий.

— Я пойду соберусь, папа, и посмотреть несколько классных гитар на своем iPad, чтобы понять, какие из них мне понравятся.

Я улыбаюсь, протягивая руку, чтобы стащить кусок бекона с его тарелки.

— Звучит здорово, приятель. — Я медленно жую, пока мое разочарование бурлит в животе, как торнадо.

— Боже мой, не могу дождаться, когда расскажу Эбигейл, — говорит он, поднимаясь по лестнице.

Моя мама поворачивается ко мне лицом, сидящей на высоком стульчике на другом конце острова, а я свирепо смотрю на нее.

— Что? Не надо так смотреть на меня, молодой человек. Вы не можете лишать своих детей того, что им интересно.

— А я и не лишаю. Я защищаю своего ребенка от интересов, которые могут увести его по ложному пути. Есть разница.

— О, — она машет на меня рукой. — Ты смешон.

— Я? Или я мудрый и сообразительный, проявляющий инициативу, чтобы не плевать на то, что происходит в жизни моего сына. В отличие от отца, который нам достался.

Ее плечи слегка опустились, и это задело, но это была правда. Все дети, которых мой отец зачал от разных женщин, на которых ему было наплевать, включая меня. И я знаю, что это не только вина моей мамы. Она была очарована и одурачена. Но я бы хотел, чтобы она никогда не купилась на его бред с самого начала.

— Ему всего шесть лет, и я думаю, это хорошо, что он интересуется чем-то вроде музыки.

— Он интересуется футболом.

— Нет, это ты проявляешь интерес к промыванию ему мозгов, совсем как твой отец.

Я нахмурился, глядя на нее, волосы у меня на шее встали дыбом, отчего по спине пробежали мурашки.

Она знает, что я ненавижу, когда меня сравнивают с ним в любой форме. В моих глазах он был просто донором спермы, не более, не менее.

— Мам, ты уверена, что не готова снова начать встречаться?

В ее глазах мелькает улыбка.

— А что, теперь ты пытаешься от меня избавиться?

— Может быть, — я хватаю кусочек бекона с тарелки на островке.

— Мне хорошо там, где я есть, большое спасибо. Если мужчина войдет в мою жизнь, я позабочусь о том, чтобы так и было.

Я люблю свою маму, но ей нужно было найти парня, который занимал бы ее, вместо того чтобы постоянно совать нос в мою личную и родительскую жизнь.

Раздается звонок в дверь, и она замолкает на полуслове, собираясь отпустить язвительный комментарий.

Слава богу, меня спас звонок в дверь. Я пересекаю гостиную и открываю входную дверь.

— Привет, красавчик, — Наоми стоит с подносом, полным чего-то похожего на брауни. — Я принесла вкусности, — говорит она со своей ослепительной улыбкой. У нее ясные глаза и жизнерадостная улыбка, и мне просто захотелось захлопнуть дверь у нее перед носом. Она была последним человеком, с которым я хотел иметь дело прямо сейчас.

Я уставился на нее, и моей первой мыслью была Эбигейл. Не хочу, чтобы Эбигейл приходила сюда и видела Наоми, особенно после прошлой ночи и сегодняшнего утра. Наоми должна прекратить. Я был милым из-за смерти ее отца, но теперь это становится смешным. Мы не вместе, и я знаю, что перестраховывался, держа ее рядом, потому что это был маленький городок, и люди любят поговорить, и я получаю достаточно информации об этом от прессы, но я не хотел продолжать. Больше не хочу. Я был готов дать им повод для разговоров.