Токсичные желания

28

ЭБИГЕЙЛ

Музыка — это литература сердца; она начинается там, где заканчивается речь.

— Альфонс де Ламартин

Расплатившись с водителем Uber, я открыла дверь и направилась к квартире. Мне нужно было уехать из этого дома на озере сегодня вечером, и теперь, когда я думаю об этом, жалею, что не села за руль. Думала, что буду больше пить и праздновать, но, услышав тот разговор в туалете моей кузины и теми, кто еще хотел присоединиться к вечеринке «ненависть к Эбигейл», я была готова сбежать.

Я беру свой чемодан и начинаю запихивать туда мелочи, которые разложила в ванной. Беру в руки все свои шампуни и вещи и стою над чемоданом, позволяя вещам падать внутрь, не заботясь о том, куда они попадут. Я проделала так несколько раз, прежде чем убрать ванную. С тяжелым сердцем я поднимаю глаза и ловлю свое отражение в высоком зеркале напротив. Я пытаюсь не заплакать, но ничего не могу с собой поделать.

— Ты некрасивая. Ты чертовски уродлива, — говорю я вслух в темную одинокую ночь.

Мой разговор с Мел ранее дал мне надежду, что, возможно, Кольт нашел меня немного привлекательной, но слова Наоми убили всё, как и любой проблеск надежды.

Наоми была права.

Какого черта я вообще думала, что кто-то вроде Кольта найдет меня привлекательной. Я агрессивно провожу рукой по волосам. Не понимаю, почему я должна была родиться в этой семье, если все, что я когда-либо чувствовала, было хуже, чем когда я была рядом с ними.

— Почему ты дал мне такую судьбу? Почему я не могла родиться в семье, которой было бы наплевать на образование и тяжелую работу.

Да, я разговариваю с богом вслух. Я делаю это не часто, но когда не знаю, к кому обратиться, обращаюсь. И чтение моей книги зодиака не помогло, когда я почувствовала себя такой одинокой.

Думаю, любой человек доходит до того, что ему нужно утешение от чего-то. Вера в то, что все наладится. Высшее существо, которое поможет вам преодолеть боль и страдания. Возможно, именно так чувствовал себя Блейк перед тем, как воткнуть в руку иглы.

Я всхлипываю. И я не могу сдержаться.

Блейк, почему?

Уверена, алкоголь не помог. Я всегда гораздо более чувствительна к своим чувствам, когда дело касается алкоголя. Именно поэтому я обычно не пью. Я застываю и теряю эмоции, когда этого не делаю. Мне так больше нравится, потому что когда я пью, то словно ключом открываю дверь, в которой находятся все мои эмоции, и они выплескиваются наружу — скорее, выливаются.

У меня никого нет. Я имею в виду, моим родителям даже нет дела до меня. Что это за дерьмо? И вот я здесь, в доме этого чертовски горячего игрока НФЛ, где мне не место. Наоми и все, кто еще находились в том туалете, согласны, что я посмешище. Я буду не более чем предметом для смеха, если он займется со мной сексом.

Мне нужно было убраться отсюда.

Что я делаю?

Меня не должно шокировать, что как только я вернусь домой, моя жизнь усложнится.

Может быть, мне стоит забыть о медицинской школе. Я бы все равно не справилась. Все студенты получают поддержку от своих семей — помощь, деньги, что-то, что поможет осуществить их мечты.

А у меня не было ничего. Абсолютно ничего.

Слезы лились из моих глаз, пока я запихивала оставшуюся на кровати одежду в чемодан. Я не хотела уезжать, но знала, что должна это сделать.

Куда я могу пойти в это время ночи? К моим сестрам? Нет. К маме и папе? Нет. Возможно, Джош свободен, и так называемая миссия у него не задалась.

— Боже, я такая жалкая.

Я могла бы потратить свои сбережения на гостиницу. Завтра воскресенье, а потом будет понедельник, и тогда я смогу отправиться на осмотр квартиры. Мне придется найти самый дешевый вариант, потому что знаю, что не могу просто отказаться от своей мечты. Я плюхаюсь на кровать и вцепляюсь руками в матрас.

Ладно, я решила снять номер в отеле на ночь, а утром вернуться к родителям. Ужас наполнил мои вены. Не хочу возвращаться туда, но и не могу остаться здесь. Я не знаю, о чем я думала. Я благодарна Джошу за помощь, но в то же время, не следовало так полагаться на него. Приятно иметь план, на кого-то положиться. Но я не могу игнорировать тот факт, что все смеются у меня за спиной. Во всяком случае, моя семья.

Уверена, они сочли меня жалкой из-за того, что я даже подумала, что Кольт сделал все это по доброте душевной. Джош умолял его, но не имеет значения, если я расскажу все подробности своей семье. У них на все свое мнение, особенно когда это касается меня.

Я дважды осмотрела квартиру, чтобы убедиться, что все взяла, прежде чем закрыть за собой дверь. Я затащила свой чемодан в машину, бросив его на заднее сиденье. Затем открыла водительское сиденье и села внутрь. Я включила двигатель, и он сразу же издал приглушенный звук. Ничего.

— Какого черта? — спросила я.

Я попробовала снова — то же самое. Я пробую снова и снова, но машина не заводится.

— Черт, черт, черт. — Я трижды сильно ударила руками по рулю. Надо как-то заглушить боль. — Отлично. Я потратила слишком много денег на поездку сюда на Uber. — Говорю я в темноту. Затем, заглядывая на заднее сиденье, задаюсь вопросом, смогу ли спрятаться там. Пока я не позвоню сестре или Джошу, чтобы они помогли отбуксировать мою машину утром. Предполагая, что это все, что с ней не так. Я смотрю на часы на своем телефоне, чтобы узнать, который час. 11:11

— Боже, мне нужен знак. Что угодно. Блейк, ты там, наверху? — Я вздыхаю и запрокидываю голову. — Боже, я хочу быть счастливой. Просыпаться и быть довольной своей жизнью. Быть довольной. И не желать, чтобы все стало лучше, потому что это никак не может стать лучше.

Я закрываю глаза и ощущаю тишину вокруг. На заднем плане стрекочут сверчки, а от слабого волчьего воя у меня по спине пробегают мурашки.

Что, если медведь нападет на меня сегодня ночью?

Может, это будет благословением и положит конец моей жалкой жизни. По крайней мере, я умру достойной смертью. Я сильно дергаю себя за волосы, прикидывая в уме, что делать, и разрабатывая план действий на завтра.

И вдруг на мои веки падает свет, и я открываю их, чтобы посмотреть, кто это.

— Черт, — тихо говорю я.

Грузовик Кольта остановился на подъездной дорожке рядом с моей машиной, и не было никакой возможности, чтобы он не заметил меня, поскольку моя машина была припаркована на обочине рядом с его подъездной дорожкой.

Вот тебе и знаки, господи.

Он паркует машину и быстро выходит, не оставляя мне времени убежать.

— Эбигейл, — зовет он меня по имени, и я жалею, что не нахожусь где-нибудь в другом месте. Он открывает дверцу моей машины.

— Извини, — говорю я, потянувшись к ручке. — Это невежливо.

— Нет, уйти, не сказав мне, блядь, это грубо. Почему ты так ушла? — Рявкает он.

— Ушла как? Мы поехали вместе, но не пришли вместе. — Говорю я, вылезая из машины.

Он закрывает дверь и загоняет меня в угол.

— В чем, черт побери, дело? — Я сопротивляюсь.

— Нет, что с тобой не так? Обычная вежливость — позволить парню, который сказал своему брату, что отвезет тебя домой, сообщить, что ты уезжаешь. Но вместо этого ты исчезаешь, не сказав ни слова. Я имею в виду, какого хрена? У меня нет твоего номера телефона. Меньшее, что ты могла сделать, это сказать мне, что тебя забрал какой-то другой парень, Эш. — Он произносит мое имя так, будто оно яд на его языке.

Я сузила на него глаза.

— Серьезно? Ты думаешь, меня сюда привел другой парень?

— Ну, а как бы еще ты сюда попала? И не думай, что я не знаю, как работают эти хитрые трюки, милая.

Милая.

Мое сердце сжимается при воспоминании о том, как Блейк называл меня этим прозвищем.

— Но это не отель. Приводить сюда парней, чтобы трахаться, пока ты живешь под моей крышей, не предусмотрено в правилах. Если ты собираешься трахнуть их, ради бога, убедись, что у них есть свое место.

Я поднимаю руку, чтобы дать ему пощечину, но он слишком быстр. Срань господня, он сильный.

— Осторожнее, малышка. — Не уверена, имел ли он в виду мой размер или возраст. В любом случае, мне не слишком понравился его снисходительный тон.

— Если я захочу трахнуться с парнем, угадай, что? Я так и сделаю. Я взрослая женщина, а ты мне не отец. Я не обязана тебе ничего рассказывать. Я уже говорила тебе, мне не нужна твоя помощь. Поэтому я, блядь, и ухожу. Сегодня вечером, сейчас, отпусти меня.

Все еще держа мое запястье, он сжимает его сильнее, и я вижу, как кожа вокруг его глаз смягчается, когда он смотрит на меня, прежде чем они снова начинают пронзать мою душу.

— Ты уходишь? — Я вижу, как напрягаются мышцы его челюсти.

— Да, так что не волнуйся. Я больше не буду твоей проблемой. Но мне повезло, моя гребаная машина не заводится. Но это меня не остановит. Меня не будет сегодня вечером; я могу вернуться и забрать свою машину утром.

— Почему ты хочешь уйти? — На этот раз он спрашивает более настойчиво.

— Это имеет значение? — Я пытаюсь высвободить руку, но он сжимает ее крепче. — Отпусти меня, Кольт.

— Нет, — он хватает меня за другую руку и прижимает к машине. — Нет, пока ты не скажешь мне, почему пытаешься уехать. Ты что-то украла, а теперь пытаешься сбежать?

— Что? Нет! — Кричу я.

Он серьезно? Разве меня недостаточно оскорбили сегодня вечером? Теперь мне приходится разбираться с этим дерьмом.

— Ты прячешь наркотики или что-то в этом роде?

— Нет!

— Тогда в чем дело? — Он почти рычит на меня.

— Потому что мне стыдно!

Его глаза встречаются с моими.

— Мне чертовски стыдно даже на секунду подумать, что, возможно... — стону я. — Просто забудь об этом.

— Что забыть? — Спрашивает он резко, и я вижу, что его терпение на исходе.

— Это не имеет значения! — Я кричу

— Это так! Скажи мне! — Кричит он в ответ. И я хочу спросить, почему он кричит, но уверена, что он ответит мне какую-нибудь ерунду.

— Нет. Я не должна быть здесь. Так что просто отпусти меня. Кроме того, мы оба знаем, как ты на меня смотришь. Я не хочу позориться еще больше, чем раньше.

— Господи, — бормочет он себе под нос, и я думаю, он понимает, о чем я говорю. — Наоми просто… ревнует.

Я истерически смеюсь.

— Нет, она реалистка. Есть разница.

— Я уже знаю, что она, должно быть, что-то тебе сказала. Она весь вечер отпускала ехидные комментарии себе под нос.

— Нет, не мне, но у нее точно была целая толпа девушек, соглашавшихся с ней в туалете. — Я смеюсь, чтобы снова не разрыдаться.

Он качает головой.

— Почему ты позволяешь ей доставать тебя?

— Потому что это правда, — киплю я.

— Что именно? — Его брови сходятся на переносице.

Неужели он действительно такой невежественный?

— Она красивая. И такой парень, как ты, мог бы только... — Я замолкаю, неуверенная, стоит ли заканчивать то, что собираюсь сказать.

— Что? Выкладывай?

— Я и не жду, что ты поймешь. — Я снова пытаюсь высвободиться из его хватки, но это бесполезно.

— Тогда объясни мне.

— Использовать меня, — говорю я через дыхание. — Думать обо мне как о любовнице на одну ночь. Девушке, которая доставит тебе удовольствие. И это прекрасно, но когда моя кузина... — Я подавляю рыдание, проглатывая его. — Говорит это. Тогда это должно быть правдой.

— Эбигейл, ты... — он прерывается и делает глубокий вдох. Я изучаю его, наши взгляды мелькают туда-сюда, и жар, который течет между нами, становится все горячее. — Ты редкая находка — драгоценный камень. Ты совсем не похожа на них. Ты особенная.

Слеза скатывается по моей щеке. И я смущаюсь еще больше, потому что не могу ее вытереть.

Тупой алкоголь и эмоции.

— И ты прекрасна. — Его голос такой низкий и хриплый.

— Ты же не это имел в виду, — говорю я, подражая его тону.

— Хочешь поспорить? — Он наклоняет голову набок.

— Нет. Как насчет того, что я хочу, чтобы это было правдой, и как насчет того, чтобы ты перестал играть в игры, потому что мы оба знаем... — И через несколько секунд его губы оказываются на моих.

Так много эмоций возникает одновременно. Шок. Возбуждение, замешательство. Но мое тело сбито с толку меньше всего. Я обвиваю рукой его шею, притягивая ближе. Наши языки борются за господство. Он поднял меня на руки, и я инстинктивно обхватила ногами его талию. Схватив меня за задницу, он сжимает ее, и мне это нравится. Я чувствую, как его ногти слегка впиваются в меня. Наши лица все еще приклеены, он прижимает меня к машине, вонзаясь своей эрекцией между моих бедер. Непроизвольный стон вырвался из моего горла. Он проводит языком по моей шее, сильно посасывая между кожей ключицы и платьем. Я прижимаюсь к его огромной эрекции.

Еще, еще, еще. Я кричу в своей голове. И все, о чем могу думать, это то, что я хочу большего. Но вместо того, чтобы дать мне больше, он слегка прикусывает мою кожу, заставляя мурашки пробежать по спине. Всхлип покидает меня, когда я трусь об его брюки. Мои тонкие стринги и его парадные брюки — единственное, что стоит между нами. Мой клитор пульсирует, требуя его внимания, его желания.

Я хватаю ртом воздух, когда моя голова откидывается на машину, и тогда он отпускает одну из моих ягодиц, чтобы сжать мою грудь. Он рычит мне в шею, и я втайне надеюсь, что он не остановится, но когда я слышу, как он бормочет: — Черт, — я знаю, что он думает о том же, о чем и я.

Нам нужно остановиться.

Он медленно ослабляет давление и опускает меня обратно на землю. Мне мгновенно становится холодно без его тепла, окутывающего меня. Мгновение мы смотрим друг на друга. Не говоря больше ни слова, он отступает дюйм за дюймом, затем поворачивается и заходит внутрь.

Означает ли это, что он хочет, чтобы я осталась или ушла? Боже, он такой раздражающий, типичный воздушный знак. Делает ситуацию еще более неловкой своим молчанием. По крайней мере, я знаю, что загадать завтра.