Токсичные желания

52

КОЛЬТ

Музыка — это саундтрек твоей жизни.

— Дик Кларк

Она оставила меня в оцепенении, пытаясь понять, как я мог продолжать бросать любимого человека, даже если она была права, а я не хотел этого признавать.

Но она любила меня.

Я крепко зажмурился. Что-то должно было произойти. Я не только собирался испортить Суперкубок, который мы разыгрывали через два дня, потому что моя рассеянность делала меня бесполезным для команды, но, что более важно, я не знал, как забыть о ней. Но мог ли я предать своего брата? Это был единственный вопрос, на который требовалось ответить. Готов ли я был это сделать? И совершенно очевидно, что это то, с чем мне нужно было смириться; Эбигейл уже смирилась. Она сказала мне, что они были просто друзьями, когда мы впервые встретились, но в тех песнях, которые он создал, он упоминал ее вкус, когда целовал ее, как его токсичные желания превращались в ядовитые поцелуи, которые были сладкими и воздушными, как сахарная вата. Слова звучат в моих ушах вместе с мелодией. Это была запоминающаяся мелодия. Но слова преследуют меня, потому что я точно знаю, что он имел в виду.

После примерно десяти минут разговоров с самим собой, пока официантка приносила мне напиток, который я еще не допил, я заметил Наоми. С ней была Дженна, но она, похоже, была уже в хлам пьяна, и Наоми пыталась уговорить ее задержаться, что вполне понятно. Я уверен, что Дженна теперь никуда не выходит с ребенком, а Наоми скучает по ней. Я предположил, что Трой вернулся в новый дом, который он купил, со своей драгоценной малышкой. Я был рад за него. Теперь, когда все вошло в привычку, он гораздо лучше справляется с ролью отца и мужа.

Я опустил капюшон, чтобы она не узнала меня, опустив голову и потягивая свой напиток. Я не осмеливался поднять глаза, пока не убежусь, что она ушла. Я сосредоточился на своем напитке, чтобы скоротать время.

— Кто этот парень, сидящий в одиночестве?

Черт!

Я хотел убежать и спрятаться, но было слишком поздно. Я медленно поднял взгляд и встретился с голубыми глазами Наоми и светлыми волосами, обрамлявшими ее лицо. Она выглядела так, словно и так выпила слишком много.

— Привет, красавчик, — говорит она, садясь рядом со мной, заставляя меня подвинуться. — Могу я присоединиться к тебе?

Я даже не потрудился ответить.

— Для человека, которому предстоит важная игра в воскресенье, ты выглядишь не слишком счастливым, и я сомневаюсь, что выпивка поможет.

— Это мой первый бокал, — кратко отвечаю я.

— Ну, я знаю лекарство получше, которое поможет снять напряжение. — Она наклоняется и начинает покусывать мое ухо, одновременно просовывая руки мне в штаны. Что шокирует, так это то, что мое тело не реагирует так, как обычно.

— Наоми, — говорю я, убирая ее руку и кладя обратно ей на колени. — Не здесь.

— Тогда давай вернемся к тебе домой. Ночь еще только началась. Мы могли бы трахаться всю ночь, как раньше. Раньше это всегда подготавливало тебя к матчу всех звезд, детка. — Она начинает покрывать поцелуями мою шею.

Я парень. Воспоминание обо всех тех случаях, когда мы трахались, заставляет мой член ожить. Но это мимолетно. Было бы так легко потеряться в ее теле прямо сейчас. Потому что прошло так много времени с тех пор, как я был с женщиной, но я не могу. По какой-то причине это было бы похоже на величайшее предательство по отношению к Эбигейл.

Я отодвигаю голову на пару сантиметров от ее губ, заставляя ее остановиться.

— Что случилось? Только не говори мне, что ты такой из-за Эбигейл, — говорит она больше с вызовом, чем с беспокойством. — Потому что я не тупая, Кольт. Я видела, как вы смотрели друг на друга. Я знаю, что вы, ребята, трахались, но я смирилась с этим. Я прощаю тебя. Я знаю, что у мужчины есть потребности.

Мои брови хмурятся, когда я поворачиваюсь к ней лицом.

— Ты серьезно? — спросил я.

— Да, моя мама всегда говорила, что если мужчина хочет погулять, пусть нагуляется, потому что он всегда вернется к настоящему владельцу. Совсем как собака.

— Значит, ты хочешь довольствоваться мужчиной, который, как ты выразилась, трахает твою кузину, а потом возвращается к тебе, потому что твоя мама сравнила тебя с аналогией, применимой к собакам?

Наоми выглядела ошарашенной, как будто то, что я сказал, было не тем, что она имела ввиду. И я, наконец, впервые смог разглядеть человека под этой идеальной внешностью. Наоми не была сильной, красивой женщиной; она была слабой и неуверенной в себе, и я пожалел ее.

— Во-первых, если бы обстоятельства были другими и вы не были вынуждены жить в одном доме, этого бы не случилось. И ты знаешь, что я права. Ты ни за что не перейдешь от меня к ней, — она поднимает руку, указывая на двери. — И я знаю, что была строга к тебе после смерти моего отца, и мне жаль, детка. — Она начинает переплетать пальцы на своей руке. — Но мы через многое прошли. Я знаю, что это что-то значит для тебя, особенно после потери ребенка.

Опять это чувство вины.

— Вот ваш напиток, мэм, — говорит дама из бара, ставя его перед Наоми.

— Но я готова начать все с чистого листа, Кольт. Мы можем попробовать еще раз.

Так, она официально сошла с ума.

— Наоми, мы не вместе. Зачем нам пытаться завести ребенка?

— Потому что мы созданы друг для друга. Подумай об этом. Мы всегда будем в жизни друг друга. Я кузина Дженны. Ты все равно постоянно видишь меня, потому что вы с Троем друзья, а он ее муж, в этом просто есть смысл. Так что в конце концов, когда ты все поймешь, мы снова попробуем завести детей и будем иметь то, что есть у Троя и Дженны. Идеальную счастливую семью.

Я был слишком эмоционально истощен для этого. Мне нужно было убираться отсюда к чертовой матери. Потянувшись за бумажником, я понял, что не взял его с собой.

— Эй, я собирался расплатиться. У тебя есть деньги?

— Что ты имеешь в виду? — Она сморщила лицо в замешательстве.

Все, что сказала Наоми, напомнило мне, как мы не подходили друг другу. Мы не случайно столкнулись друг с другом. Так было у нас с Эбигейл. Это было написано звездами, согласно книге Эбигейл, ее и меня действительно свела вместе судьба. Все, что делала Наоми, это навязывала мне свою судьбу.

— Я имею в виду, ты можешь заплатить за выпивку?

Она слегка посмеивается.

— Да ладно, ты не можешь за них заплатить?

— У меня нет бумажника. — Я стиснул зубы.

Я рад, что это происходит прямо сейчас. Это еще одно напоминание о том, что Эбигейл не похожа ни на одну другую женщину, с которой я сталкивался. Я до сих пор помню, как она прошла мой личный тест и пробормотала слова: «Я заплачу». Когда она спорила со мной о том, чтобы я настаивал на оплате платежей по счетам, когда она жила в домике у озера, ее не волновало, что я зарабатывал миллионы. Она все еще хотела вернуть долг и сделать это по справедливости, потому что она была такой девушкой. Заботливая, сильная, с золотым сердцем.

— Ты заплатишь или нет? — Я спрашиваю снова.

Она усмехается.

— Моя сумочка наверху, в моей комнате...

— А ты не можешь записать на счет своего номера?

— Правда? Ты игрок НФЛ, так что не можешь сотворить свою магию?

— За два натипка? — От меня исходил гнев.

Она бросает на меня взгляд, который говорит: «Что ж».

Клянусь, я бы оттолкнул ее в сторону, как будто Наоми не была девушкой. Но вместо этого я направился к противоположному концу кабинки.

— Эй, куда ты идешь? Ты даже не допил свой напиток? — Спрашивает она.

Я наклоняюсь и хватаю свой напиток, опрокидывая его в горло.

— Спокойной ночи, Наоми.

— Что… что за хрень? — Она встает и идет за мной. Я уже стою у стойки и говорю бармену, чтобы он выставил счет за номер 711, когда она идет за мной по пятам.

11. В комнате моего отца был номер 11, и Эбигейл будет единственной, о ком я буду думать, когда увижу это число, кроме Блейка.

— Конечно, мистер Киллиан. — Бармен вывел меня из задумчивости.

— Спасибо, — я хлопаю ладонью по краю стойки, прежде чем уйти. Я заплачу ему завтра или при встрече.

— Спокойной ночи и удачи в игре, — подмигивает он. Я коротко улыбаюсь ему и ухожу, пока кто-нибудь еще не заметил меня.

— Эй, куда ты идешь? — Наоми хватает меня за руку, когда я выхожу из бара.

— Я иду домой. Наоми. Спокойной ночи.

— Значит, ты просто проигнорируешь все, что я сказала?

— Я не игнорирую. Я был рядом с тобой и утешал тебя после обеих твоих потерь.

— Моих потерь?

— Да, твоих, включая ребенка. Я ничего тебе не должен, Наоми. Я пытался быть милым, но я был милым не с той девушкой. — Я вырываю руку. — Спокойной ночи.

— Я не могу тебе поверить. — Потекли слезы, и это всегда было моей слабостью с Наоми. — Значит, все это ничего не значило. Я имею в виду, ничего? Ты позволяешь гребаному троллю мешать тому, что у нас есть?

Я оглядываюсь по сторонам, надеясь, что поблизости нет никого, кто мог бы услышать. Она начинает устраивать сцену. Я касаюсь ее спины, направляя ее в другой конец коридора.

— То, что у нас было, не было настоящим Наоми. Прости, но ты хочешь быть со мной только потому, что я игрок НФЛ. Давай будем честны. Ты даже никогда не хотела сближаться с Боди, так что то, что у нас есть, закончилось из-за тебя, а не из-за нее.

Гнев поселяется в уголках ее глаз.

— Ты пожалеешь об этом. Когда тебе надоест трахать ее во всех позах, я знаю, ты захочешь, чтобы я вернулась. Это то, что ты всегда делаешь, Кольт. И это нечестно. Я имею в виду, я должна быть зла. Из всех людей моя кузина? Как ты мог?

— Забавно, пять минут назад ты была не против, даже простила меня. А теперь нет?

— Да, когда я...

— Когда ты думала, что твоя манипуляция сработает. К тому же, это не было запланировано, это просто случилось. Не то чтобы я это планировал. И хочешь знать кое-что? Я не сожалею, потому что... — Я заколебался, осознав слова, которые собирались сорваться с моих губ.

— Что? Ты любил ее? — Спросила она снисходительным тоном. Когда я не отвечаю, ее глаза расширяются. — Ты, блядь, серьезно? Ты не можешь быть серьезным.

— Я влюблен в нее.

У нее отвисает челюсть, а на лице написан шок.

— Если уж на то пошло, я ее не заслуживаю. И это правда. — Я разворачиваюсь и ухожу, пока она осознает реальность того, что я только что сказал.

— Ты пожалеешь об этом! — кричит она мне в спину, но я продолжаю уходить оттуда так быстро, как только могу, снова надевая солнцезащитные очки.

Выходя из отеля, я сталкиваюсь со своим отцом, и сила толчка заставляет меня отскочить назад. Когда я повернулся к нему лицом, под руку с ним шла женщина. Когда я начинаю узнавать его, он спрашивает:

— Кольт? Что ты здесь делаешь?

— Привет, пап, я был... — Я смотрю туда, где он стоял, осознавая, что эта ночь прошла совсем не так, как я планировал. — Я как раз собирался уходить.

— Все в порядке? — Спрашивает он с ноткой беспокойства в голосе.

— Да. Но не мог бы ты оказать мне услугу и убедиться, что Наоми не попытается пойти в комнату Эбигейл сегодня вечером? Я сказал ей, что все кончено, на этот раз по-настоящему, раз уж она не может вбить себе в голову, что мы никогда не будем снова вместе.

— Может быть, тебе стоит поставить ей песню Тейлор Свифт. — Говорит он сквозь смешок, глядя на женщину, которую держит под руку, а затем переводит взгляд на меня. Я бросаю на него стоический взгляд, без всякого веселья.

Он прочищает горло.

— Мне было интересно, что происходит между вами двумя, но зачем мне это нужно? — Он делает паузу. — Оооооо, Джош остановился прямо напротив ее комнаты. Мы тоже живем на одном этаже, так что я прослежу, чтобы он за ней присмотрел.

Я так волновался, что Наоми попытается сделать какую-нибудь глупость или скажет что-нибудь, что причинит ей боль, а Эбигейл пережила достаточно дерьма, особенно от своей собственной семьи. Я больше не хотел видеть, как ей больно. Мне нужно было вытащить голову из задницы и начать жить заново. Эбигейл была права. Единственный выход — пройти через это. Пришло время взглянуть правде в лицо.

Папина подруга направляется к дверям лифта.

— Я догоню тебя через минуту, детка. — говорит он ей, затем поворачивается ко мне. — Я надеялся застать тебя наедине, чтобы спросить. Ты когда-нибудь слушал этот альбом?

— Как ты об этом узнал? — Я снимаю солнцезащитные очки.

— Мы работали над этим. Вместе.

— Ты и Эбигейл? — спросил я.

Он кивает.

— Что у нее есть на тебя такого, что ты не хочешь сообщать прессе? — Спрашиваю я, прищурившись.

— Неужели так трудно поверить, что я делаю это по доброте душевной?

— Да. Вообще-то, невозможно, потому что твое сердце появляется только тогда, когда в нем есть какая-то выгода для тебя. — Я поморщился.

Он отмахивается от меня рукой.

— Иногда Боди присоединялся. Он любит музыку так же, как... Ну, ты знаешь.

— Что она тебе дала, чтобы ты это сделал? Ты же знаешь, что у нее нет денег, как и у тебя, так что она не похожа на ваших богатых женщин, которые дают тебе подачки. Эбигейл с трудом справляется сама. И она слишком упряма, чтобы просить о помощи, в отличие от некоторых людей. — Намекаю я.

Плечо отца немного опускается, и я впервые чувствую себя виноватым, потому что вижу, что он старается.

— Ничего. Абсолютно ничего.

— Я тебе не верю. — Я сохраняю невозмутимое выражение лица.

— Неужели трудно поверить, что я изменился? — Возражает он.

— Такие люди, как ты, не меняются, пап. — Я смотрю на женщину, которую он держал под руку, которая сейчас сидит в одном из кресел у дверей лифта и делает селфи на телефон, демонстрируя свои накладные сиськи в платье с глубоким вырезом.

— Может, ты не все знаешь, сынок.

Я стиснул зубы, когда слово «сынок» слетело с его губ. Я хотел поправить его и сказать, что мы оба знаем, что я всего лишь результат того, что он пожертвовал свою сперму, но я уже устал от этого разговора.

Я провел рукой по волосам.

— Видимо, нет, раз я понятия не имел о твоем щедром сердце и Боди. Спасибо, что рассказал мне сейчас. Неужели все забыли, что я отец? То, что я в разъездах, не означает, что я не должен знать, что происходит с моим сыном.

— Я знаю, я знаю. Боди любит гитару, но я хотел, чтобы ты знал, что те слова, которые написал Блейк, соответствуют его словам в альбоме. Я не хотел ничего менять, и Эбигейл тоже. Мы хотели сохранить текст как можно ближе к оригиналу.

Правда заключалась в том, что я действительно слушал альбом, и было достаточно тяжело услышать песню, которую он написал о братьях от других матерей. Сначала я думал, что это будет забавная песня. Она была полна остроумных реплик и саркастических замечаний, но оказалось, что это песня о нас. Как бы он хотел, чтобы мы могли быть братьями в другой жизни, поскольку в реальной жизни, на земле, мы были не такими уж великими. Но я не прослушал весь диск с дневником. Так его называла Эбигейл, и что-то подсказывало мне, что нужно это сделать, пока я не потерял Эбигейл навсегда.