Токсичные желания

55

КОЛЬТ

Музыка может изменить мир, потому что она может изменить людей.

— Боно

Дверь гостиничного номера распахнулась, и мое сердце словно сжалось.

— Привет, ты, должно быть, Мел, я Кольт. — Я протянул руку, но Мел стояла, уперев руку в бедро, слегка опираясь на дверь, и нахальство сошло с ее лица. — Эбигейл здесь?

— Разве ты хочешь знать? — Она выглядела готовой пойти куда-нибудь и повеселиться. На ней был нарядный топ, подчеркивающий декольте, но топ был таким маленьким, что можно было разглядеть ее живот, когда она держала руку поднятой, придерживая дверь открытой. Я знал, что если она куда-то уходит, это означает, что Эбигейл тоже там.

Только через мой труп.

— Мел, пожалуйста, — я не принимал душ, и уверен, от меня разило потом, грязью и мускусом одновременно, но мне было все равно. Я подошел на шаг ближе. — Эбигейл внутри?

Она глубоко вздыхает.

— Нет, она ушла.

В то же время мое сердце разорвалось, когда Джош вышел из ванной.

— Чувак, эта игра была огненной. Я имею в виду, вау. Я понимаю, почему они платят тебе такие большие деньги.

Джош выглядел так, словно тоже освежился: волосы зачесаны назад, а одеколона хватило бы, чтобы на него набросилась стая жаждущих женщин.

— Куда она пошла? — спросил я.

— Ты ищешь Эбигейл? — Спрашивает Джош, откусывая кусочек вяленой говядины.

Я даже ничего не говорю. Я просто смотрю на него взглядом, который говорит, какого хрена, по-твоему, я здесь.

— Откуда ты вообще узнал номер ее комнаты? — Спрашивает Джош с набитым ртом

— Одно слово, деньги. Теперь скажи мне, где она? — Я начинаю терять терпение.

— Наоми доставляла ей неприятности, когда мы покидали стадион, и она знала, что Наоми будет на афтерпати. Поэтому, вместо того чтобы разбираться с этим, она перенесла свой рейс домой на сегодняшний вечер.

— Черт, — кричу я шепотом.

Я знал, что будет трудно уйти со стадиона из-за всех этих вопросов репортеров о Блейке и, конечно, об игре. Они хотели знать, почему я никогда не рассказывал о Блейке, почему это было так скрыто от таблоидов, и, конечно, они хотели знать, как он умер. Я никогда не рассказывал о Блейке, потому что хотел сохранить в тайне. Я знаю, насколько безжалостными были СМИ, и не хотел, чтобы на моего мертвого брата смотрели как на наркомана с передозировкой. Я ответил на достаточное количество вопросов, чтобы репортеры были довольны и не преследовали меня по стадиону, хотя один репортер пытался. Трой сдерживал их, чтобы дать мне возможность вырваться на свободу, но когда я попросил кого-то в отеле дать мне номер комнаты Эбигейл, было уже слишком поздно. Эбигейл ушла, так что вместо этого я стою здесь и разговариваю с этими двумя.

— Она ушла около часа назад, — говорит Джош.

— Если ты будешь двигаться достаточно быстро, возможно, тебе удастся поймать ее, — говорит Мел, скрещивая руки на груди.

— Какая авиакомпания?

— Американ, — говорит Мел.

— Спасибо. — Я ударил в дверь, развернулся и побежал по коридору. Мел и Джош кричали мне вслед.

— Удачи.

Она была мне нужна, и потребовалось бы чудо, чтобы поймать ее тем же рейсом. Если нет, то, по крайней мере, я знал, куда она направляется.

Спустя двадцать четыре часа и еще больше подкупов я оказался на пороге дома сестры Эбигейл. Стоило выложить пять тысяч, чтобы заставить Джоша рассказать то, где сейчас живет Эбигейл, поскольку Мел была на заднем плане, пьяная в стельку, и просила его не делать этого.

Однажды я разбил сердце Эбигейл. Мне не нужно было делать это снова. Излишне говорить, что мои нервы были на пределе, и недостаток сна не помогал. Я позвонил в дверь и стал ждать, молясь всевышнему, чтобы она была здесь.

Когда дверь распахнулась, это была Адали. Я узнал ее сразу после свадьбы, но тогда у нее не было ребенка на руках. Она встретила меня, без сомнения, несколько иначе, чем ту версию меня, которую она встретила на свадьбе.

На рубашке Адали были пятна от слюны, так что я не уверен, было ли это причиной того, что у нее было выражение спокойной сучки, или потому, что я не был ее любимым человеком, которого она хотела видеть прямо сейчас.

— Эбигейл в своей старой школе.

Я выругался себе под нос. Я чертовски устал от этой погони.

— Предполагается, что я знаю, где это? — спрашиваю я.

Она опустила малышку на пол, которая попыталась идти, но тут же упала на попу и поползла в противоположную сторону. Адали скрестила руки на груди.

— Может быть, если бы тебе действительно было не наплевать на кого-то, кроме себя, ты мог бы узнать больше об Эбигейл и о том аде, через который ты заставил ее пройти, в дополнение к тому дерьму, через которое она уже прошла.

— Она тебе это сказала?

— Нет, ей не нужно было этого делать, но тот факт, что ты стоишь на пороге моего дома, говорит мне о многом. А зная Эбигейл, она мало рассказывала мне о тебе, потому что не хотела, чтобы я волновалась. Особенно о том, как она питается. — Ее левая нога отбивала хаотичный ритм. — Эбигейл такая, всегда ставит других выше себя.

Было трудно представить ее сестру с ребенком, поскольку я представлял ее такой же эгоистичной, как все кузины Эбигейл, но Адали, казалось, жертвовала большим, чем другие, и это вселяло в меня луч надежды.

Она вздохнула.

— Хочешь совет?

Я ничего не сказал. Я позволил своим умоляющим глазам говорить за меня.

— Если ты не можешь взять себя в руки и правильно обращаться с Эбигейл, не води ее за нос и не используй для своего удовольствия. Она прошла через столько боли и страданий, что их хватит на всю жизнь. — Она повернула дверную ручку, когда ребенок заплакал, и закрыла дверь прежде, чем я успел ответить.

Подкуп на десять тысяч долларов, и более двадцати четырех часов спустя я наконец увидел Эбигейл. Я медленно подъехал к стоянке и припарковал машину так, чтобы мог ее видеть. Она сидела на скамейке, и я не уверен, разговаривала ли она сама с собой или, возможно, с духом Блейка, поскольку в песне, написанной об Эбигейл, упоминалось, что там была скамейка, где они с Блейком обычно встречались за ланчем, поскольку других друзей у нее не было.

Я сижу в своей машине и смотрю на нее. Золотистые вьющиеся волосы обрамляли ее лицо, каскадом ниспадая на спину. Она выглядела как богиня. Но тот факт, что она прошла через дерьмо, каким-то образом делает ее еще красивее. Я обманывал себя, думая, что смогу устоять перед ней.

Независимо от того, была ли она первой у Блейка, теперь она была моей. В глубине моего сознания все еще вертелся вопрос: почему он никогда не заявлял на нее права? Неужели он так сильно подсел на наркотики? Или это потому, что в то время она была девственницей, и он знал, что не сможет причинить ей такую боль, поскольку не в состоянии быть постоянным парнем? Это вопрос, на который я никогда не узнаю ответа.

Я открыл дверцу машины и закрыл ее за собой, подходя к тому месту, где сидела Эбигейл. Сначала она не заметила меня, настолько она была погружена в свой собственный мир, но когда моя нога наступила на ветку, издав хрустящий звук, она дернула головой в мою сторону. Выражение ее лица было совсем не таким, как я ожидал: она выглядела разочарованной — фактически на грани ярости, когда я стоял перед ней.

— Что ты здесь делаешь? — это первый вопрос, который срывается с ее губ. — Вообще-то, как, черт возьми, ты меня нашел?

— Много взяток.

При этих словах она на дюйм приподнимает бровь.

— И я здесь, потому что... — Я сделал паузу. Причин было много, но главной была: — Я идиот.

— Тебе не нужно было приходить сюда, чтобы рассказать мне об этом, Кольт, я и так знаю.

Ее игривый тон немного вернулся, заставляя меня почувствовать себя лучше, желая настаивать дальше.

— Так вот оно что, ты пришел сюда извиниться? Потому что, если это все, знай, что твои извинения приняты. Что-нибудь еще?

Вспомнив, что у меня есть компакт-диск, который она дала мне в качестве предлога, чтобы быть здесь, я вытащил его из заднего кармана и протянул ей.

— Нет, я хотел вернуть тебе это.

— Оставь себе. Он твой. Поэтому я попросила Джоша отправить его тебе.

— Я не знаю, смогу ли я не сломаться окончательно, если он будет у меня в руках. Я уже плакал, слушая его в миллионный раз.

Она поджимает губы, глядя на меня.

— Положи его на землю. Я заберу его, когда буду уходить.

Эбигейл не хотела, чтобы я был рядом с ней, боялась, что я прикоснусь к ней, и это убивало каждую клеточку моего тела, потому что это все, чего я хотел.

Я нервничал из-за того, что мне нужно было сказать, и понятия не имел, с чего начать, поэтому просто решился.

— Когда я выиграл Суперкубок, человека, которого я хотел обнять, нигде не было видно. И это напомнило мне то чувство, которое я испытал, когда выиграл свою первую игру в НФЛ.

Она посмотрела на меня, солнечный свет делал ее карие глаза почти стеклянными. Они искрились.

— Столько лет я был здесь, но не присутствовал по-настоящему, а просто пыталась сделать все возможное для своей карьеры и Боди. Я устал. Я облажался, но, в отличие от тебя, я никогда не сталкивался с этим лицом к лицу, и вот я это делаю. Я знаю, что Блейк любил тебя, но надеюсь, что звезды, боги или что-то еще, что меня простят; это главная причина, по которой вы с Блейком встретились в первую очередь, как бы тяжело мне ни было поверить в это дерьмо, может быть, в этом дерьме, связывающем звезды, есть доля правды.

Она складывает руки на груди.

— Что ты пытаешься сказать, Кольт?

Я знал, что в моих словах нет смысла, поэтому высказался прямо, вместо того чтобы тянуть время.

Я с трудом сглотнул.

— Я люблю тебя, Эбигейл.

Она вздрагивает, ее глаза расширяются. Думаю, это немного шокирует.

— Я облажался. Я думал, что оставляя тебя в покое, делаю тебе одолжение, но правда в том, что я чертовски сильно скучаю по тебе. Я скучаю по Блейку. Я люблю его, и я люблю тебя, так что, возможно, это делает меня ужасным братом, потому что я хочу забрать последнее, что он любил, но я не могу отрицать, что ты единственный человек, который пришел мне на ум после нашей победы. Ты единственная, о ком я думаю, когда ложусь спать. Ты, Эбигейл, единственное, что поддерживает меня. Признаться, это эгоистично, но мне надоело позволять чувству вины пожирать меня заживо. Не поделившись своими чувствами к тебе, я понял, что был еще большим эгоистом по отношению к человеку, для которого это имело значение больше всего. Тебя.

— Ты, ты любишь меня? — Она с трудом произносит слова. Я сокращаю расстояние между нами и опускаюсь на колени рядом с ней, хватая ее за руки. У нее отвисает челюсть, но я качаю головой.

— Нет, я не делаю предложения, но я прошу тебя быть со мной, Эбигейл.

По ее щекам потекли слезы.

— Я без ума от тебя. Пожалуйста, скажи мне, что ты чувствуешь то же самое.

— Ты сводишь меня с ума, и иногда мне хочется тебя ударить, но я тоже люблю тебя, Кольт. Никогда не переставала.

Я широко улыбаюсь, прежде чем скрепить эти слова поцелуем, прижимаясь губами к ее губам. Я поднимаю ее на руки и несу к своей машине.

Я не хотел ждать ни секунды, пока не окажусь внутри нее. Я поставил ее ноги на землю, чтобы открыть заднюю дверь своего грузовика и затащить ее внутрь. Она хихикает, когда я закрываю за собой дверь. Я начал расстегивать брюки. Теперь, когда она была передо мной, я хотел ее так чертовски сильно, что не мог снять с себя одежду достаточно быстро. Она потянулась к подолу футболки, но я остановил ее.

— Позволь мне, пожалуйста, — говорю я. Она кивнула. Это было почти мучительно, поскольку я не торопился, но прошло так много времени, что я хотел позволить образу ее тела запечатлеться в моем мозгу.

— Знаешь, — говорит она, когда я убираю ее густые вьющиеся волосы за уши. — Я никогда даже близко не думала о занятии сексом в старших классах, особенно на парковке.

— О, милая, позволь мне показать тебе, как весело может быть быть плохой девочкой. — Я наклонился и медленно вошел в нее. Я долго смотрел ей в глаза, прежде чем начал толкаться. Как бы сильно я ни хотел выебать из нее все дерьмо прямо сейчас, я хотел заняться с ней любовью сильнее. Наши взгляды не отрывались, пока я заполнял ее до предела. Мои руки начали дрожать, когда я наклонился, чтобы снова завладеть ее ртом. Я чувствовал себя как в школе, впервые занимаясь сексом с девушкой, в которую был влюблен.

— Ты чувствуешься так чертовски хорошо, Эбигейл, — прошептал я. Окна уже запотели, и легкий слой пота блестел на наших телах. — Черт, — говорю я. — Я долго не протяну.

Она смотрела на меня такими жаждущими глазами, не отрывая их от меня.

— Я тоже. Я так близко, не останавливайся Кольта, пожалуйста.

Я двигал бедрами, пока она обхватывала меня ногами, постанывая мне в ухо, и я чуть не кончил от прекрасного звука, который она продолжала повторять мне на ухо.

— Кольт, я собираюсь... — и прежде чем она успевает закончить, я чувствую, как ее киска сжимается вокруг моего члена, и вот тогда я кончаю. Я никогда не знал, что можно кончить одновременно с девушкой. Но я был так влюблен, что мне было важно, чтобы она кончила первой. Другими девушками я никогда по-настоящему не увлекался, но с этого дня Эбигейл на первом месте во всем.