Токсичные желания

54

ЭБИГЕЙЛ

Музыка сильна. Когда люди слушают ее, на них можно воздействовать. Они откликаются.

— Рэй Чарльз

— Этот отель просто бесподобен. Даже мой папа был бы впечатлен, — говорит Мел, укладывая свой чемодан. Я уже встретила ее внизу, и она настояла на небольшой экскурсии, прежде чем подняться в мою комнату.

— Ты здесь всего на две ночи. Тебе действительно нужно было брать с собой столько багажа? — Джош спрашивает, пока я продолжаю наносить макияж.

— Ты что, не знаешь меня?

— Да, Джош, это вообще вопрос? — Говорю я со смехом.

Джош и Мел убедили меня остаться на Суперкубок, так как я была в нескольких секундах от того, чтобы нажать кнопку покупки билета, чтобы улететь домой пораньше.

После того, как Наоми отправляла сообщение за сообщением прошлой ночью, я больше не хотела здесь находиться. И тот факт, что мне приходилось защищаться с помощью смс-сообщений, без поддержки Кольта, заставлял меня чувствовать себя еще более одинокой.

Джош сказал мне удалить сообщения, а затем заблокировать ее. Я заблокировала ее после того, как она отправила, по ощущениям, сотню сообщений. Я знаю, что она была пьяна, но Джош прав — это не оправдание. Я беру свой телефон, пока Мел и Джош болтают, затягивая разговор. Будучи мученицей, какой я и являюсь, я прочитала эти сообщения в последний раз.

Наоми: Ты шлюха! Я знаю, что вы с Кольтом трахались. Как ты могла!

Наоми: Я знала, что ты всегда мне завидовала. Всегда хотела то, что у меня было.

Наоми: Тебе следовало продолжать морить себя голодом. Никто в семье тебя не любит. Они всегда будут любить меня, а не тебя — дитя демона.

Наоми: Сделайте себе одолжение и вернись к обжорству и анорексии. Черт возьми, сделай нам всем одолжение. Ты все равно пустая трата места.

Наоми: Не могу поверить, что ты трахалась с Кольтом. Ты знаешь, что у меня все еще были чувства к нему, и ты все равно его трахнула! Ты гребаная шлюха!

Наоми: Даже не утруждай себя посещением семейных мероприятий. Ты уже была неуместна, а теперь ты не лучше грязи на моем ботинке.

Наоми: Он пожалеет о тебе. Подожди и увидишь. Я знаю, что он любит меня. Очевидно, он ослеплен всем тем мусором, который сейчас стоит у него на пути.

Наоми: Пошла ты, Эбигейл. Я никогда не считала тебя кровной, так как ты была создана из чистого зла.

Я глубоко вздыхаю, чтобы успокоить нервы. По моей щеке скатывается слеза, и я сердито смахиваю ее. Должно быть, что-то произошло, или между этими двумя были сказаны слова после того, как я ушла из бара в пятницу вечером, или, может быть, это было вчера, когда мы с Мел встретились с музыкальным продюсером. Все, что я знаю, это то, что Кольт не связался со мной, чтобы проверить, как я, или объяснить, что так сильно разозлило Наоми.

Джош был прав. Мне нужно было удалить сообщения и насладиться игрой. Не похоже, что я когда-нибудь снова попаду на Суперкубок.

Когда я вышла из ванной, Мел и Джош разговаривали с напитками в руках. Мел поднимает голову и морщит нос, глядя на меня.

— Что на тебе надето?

— Что? — Я опускаю взгляд на свои джинсы с дырками на коленях и небрендовые кроссовки. — Они удобные.

— Не-а, я этого боялась, — говорит она, подходя к кровати и беря сумку с покупками. — И вот почему я пришла с готовыми покупками. Не за что, — говорит она, вручая мне пакет с маркой, название которой я не могу произнести.

— Я не хочу испытывать дискомфорт во время футбольного матча, который продлится несколько часов, Мел.

— Просто иди и надень это. И джинсы, я уже знаю, что твоя задница будет выглядеть в них потрясающе.

Мел никогда не подводила меня в выборе одежды. Одежда сидела на мне идеально, и она сшила для меня красное джерси «Аризонские Кардиналы» с номером 11 на нем. Она мне так понравилась, что я ни за что не хотела ее снимать. Было немного прохладно, поэтому она купила мне подходящую куртку с логотипом «Аризонских Кардиналов» спереди и номером сзади.

Я видел стадионы по телевизору, но даже вид стадиона в высоком разрешении не дает представления о стадионе SoFI. Он был огромен. К счастью, Наоми, Дженна и друзья были в люксе рядом с нами, а не вместе. Я уже чувствовала, как меня захлестывает адреналин, от которого у меня кружится голова, потому что в организме бурлит сразу столько крови. Джош сказал мне, что со мной все будет в порядке. На стадионе есть уборные прямо за коридором люксов, и Мел предложила всегда ходить со мной.

— Посмотри какой вид, — говорит Мел, кладя свою крошечную сумочку на один из столов. — Это Брайан Уайтхарт. — Брайан делает растяжку на поле. — Я вижу его ясно, как день, вместе с этой задницей. — Мел обмахивается веером, бросаясь на один из диванов в люксе.

— Ты можешь себя контролировать? Серьезно, игра еще даже не началась. К тому же, я не хочу сидеть на мокром месте на диване, — говорит Джош.

Она отмахивается от Джоша, когда он плюхается рядом с ней, открывая банку пива.

— Клифф и Нора должны скоро приехать с Боди, — говорит Джош, громко потягивая пиво.

— Этот спорт приносит столько денег, — говорю я, оглядываясь вокруг. — Это отвратительно. Только подумайте обо всех отходах и еде, которые получаются за одну игру. Это даже не считая тех, кто смотрит ее дома.

— Я знаю, разве это не дико? — Джош говорит со смехом.

Мел закатывает глаза, когда встает, подходит ко мне и хватает за плечи.

— Мы не собираемся слишком много думать о всякой ерунде. Ты, — она резко указывает на мою грудь. — Ты собираешься, мать твою, повеселиться и хоть раз побыть нормальным американцем. Речь идет о победе, поте, мужчинах в форме, пьянстве и поедании хот-догов. И я знаю, что ты не ешь эту гадость, но сегодня тот день, когда каждый возьмет в рот одну сосиску. — Я не могу удержаться от улыбки.

— Моя сосиска готова к употреблению, дамы, — говорит Джош, подмигивая.

Я с улыбкой покачала головой, а Мел усмехнулась.

— Да начнутся игры. — Я беру напиток со стойки и салютую ему в воздухе, открываю крышку и делаю глоток.

Шоу в перерыве было потрясающим. Maroon Five, Ашер и Алисия Киз, моя любимица на все времена, поскольку ее голос не уступает Уитни Хьюстон, устроили ертовски красивое шоу. Было трудно не думать о Блейке во время шоу, поскольку одним из его пожеланий в дневнике было выступить на Суперкубке, пока играет его брат. Я много работала, чтобы его альбом попал в нужные руки, но это потребовало усилий. Если ты не знал нужных людей, то быть замеченным на переполненном рынке было практически невозможно, поэтому я благодарна отцу Мел. Может, он и не был музыкальным агентом, но знал нескольких человек, работавших вместе, чтобы помочь мне осуществить это. Даже несмотря на то, что все его песни достойны топ-хитов, на мой взгляд, я знаю, что одна из них попадет в чарты и станет одной из самых известных песен во всем мире. В любом случае, это было моим желанием с тех пор, как я узнала о его дневнике, и не остановлюсь, пока не буду уверена, что сделала все, что могла.

До конца игры осталось пятнадцать минут, и мы все были на взводе. Эта игра проходила лицом к лицу между «Кардиналами» и «Нью-Йоркскими Великанами». Я бы солгала, если бы сказала, что тоже не в восторге от происходящего.

— Вперед, вперед, вперед! — Нора кричит, когда Трой мчится по полю с мячом наперевес, продираясь сквозь защитников, пытающихся его сбить. Он был чертовски быстр. Он пробежал почти сорок ярдов, пока команда соперника не повалила его на землю. Сердце заколотилось в горле, когда я взглянул на счет, и на экране высветилось время. Мы проигрывали на четыре очка, оставалось всего двадцать две секунды — и ни единого тайм-аута. Я думала, тренер «Аризоны» оторвет Кольту голову, наблюдая, как он возвращается на линию. Трой не выходил за пределы поля, так что часы все еще тикали.

— Черт возьми, это захватывающе, — говорит Мел. Она стоит рядом со мной, когда я смотрю на нее и улыбаюсь, мельком замечая Наоми в соседнем ложе. Она посылает меня, произнося одними губами: «Иди нахуй». Но я проигнорировала ее, вернув свое внимание к игре. Джош жаловался на нее с тех пор, как она угрожала мне всякий раз, когда я выходила на террасу. Он был прав. Я позволю ей выставить себя дурой на национальном телевидении, а сама продолжу смотреть игру, делая вид, что ее не существует.

Мяч был отбит, как только игроки выстроились в линию, Кольт оказался прижатым к земле. Прозвучал свисток, часы остановились, и теперь у нас было 11 секунд.

— Я, блядь, не могу дышать, — говорит Клифф.

— Не ругайся при Боди. — Нора шлепает его по руке.

— О, извини, но когда игра так близка к завершению, я думаю, Иисус простит твоего дедушку, — говорит Клифф, глядя сверху вниз на Боди.

— Дедушка, не волнуйся, — говорит Боди, потирая предплечье. — Папа знает, что делать, чтобы победить. Он всегда знает. Это мой папа. — Боди сияет, гордость светится в его глазах, когда он оглядывается на поле.

— Верно, приятель, он Киллиан, — говорит Клифф с улыбкой.

— Нет, не поэтому. Это потому, что мой отец — Кольт Болт. Он очень быстрый.

Клифф начинает расхаживать взад-вперед, прижимая руки к голове. Я чувствовала то же самое, но не могла пошевелиться.

Боди потянул меня за руку.

— Что случилось с дедушкой? — спрашивает он, притягивая меня к себе, чтобы прошептать на ухо.

— Он просто немного напряжен, потому что игра почти закончилась, и счет ничейный, поэтому он просто хочет, чтобы твой папа победил. Вот и все.

— О, — он оживляется, как будто в этом нет ничего особенного. — Папа победит. Я уже говорил об этом дедушке.

Из моей груди вырывается смешок. Когда я снова смотрю на поле, мои глаза фиксируются на цифре 11.

— Давай, давай, — бормочу я себе под нос.

Он усилил атаку, проложив маршрут, который был у него на на предплечье. Он хлопнул в ладоши, и все они поспешили обратно к линии.

Кольт встал — это был его последний шанс проявить себя, поскольку он вскоре должен был выйти на заслуженный отдых. И хотя зрители разделились поровну между «Аризонскими Кардиналами» и «Нью-Йорскими Великанами», казалось, что стадион болел только за него. Фанаты «Кардиналов» ревели, требуя, чтобы защита держала оборону. Мяч был отбит, и не успел он приземлиться в руках Кольта, как тот отправил его в дальний угол штрафной, где его ждал Аарон. Но мяч перевернулся и покатился по воздуху, его едва не поймал защитник, прежде чем он вылетел за пределы зоны.

— Черт, — выругался Клифф себе под нос.

— Клифф, — говорит Нора высоким голосом, но он отмахивается от нее, прекращая расхаживать по комнате и встречая нас на террасе, перегнувшись через железные перила.

— Давай, детка, играй в свою игру. — Я слышу, как Нора говорит себе под нос.

Команда собирается, и я вижу, как Кольт снимает шлем. Под глазами у него были размазаны черные пятна. Пот стекал с его носа и подбородка. Его ярко-голубые глаза сияли, когда он говорил. Он назвал то, что должно было стать его последней игрой. Когда они захлопали и вернулись на линию, я впервые в жизни поняла, почему этот вид спорта так чертовски затягивает. Америка жила ради этого дерьма. Выброс адреналина. Я почувствовала, как те же эмоции усилились, потому что знала одного игрока. Я могла только представить, что если бы я была болельщиком всю свою жизнь.

Все ожидали, что «Кардиналы» будут вести мяч, находясь всего в нескольких ярдах от конечной зоны. Я не эксперт, но это было логично. Но когда мяч был отбит, ресиверы команды засуетились, пытаясь добраться до конечной зоны. Кольт отступил вглубь поля. Глаза смотрят вдаль, правая рука отведена назад и готова к броску. Никто не был открыт. Аарон был полностью закрыт. Трой споткнулся, пытаясь подняться, и номер сорок дал понять, что Кольт не сможет бросить ему. У нас не было времени. Часы тикали, и я увидела, как Кольт смотрит влево и вправо, наблюдая за тем, как его линия атаки изо всех сил пытается удержать мерзких людей, отчаянно пытающихся его схватить.

— Он закончил, — говорит Клифф, низко опуская голову, не в силах смотреть.

— Нет, это не так, — говорит Боди, широко раскрыв глаза, не в силах отвести взгляд от отца.

Я не могу дышать. Я не мог ни смотреть, ни делать ничего, кроме как закрыть глаза и представить, что все пойдет по-другому. Через секунду после того, как я закрыла глаза, толпа обезумела. Мои глаза распахнулись. Кольт нашел брешь, и я закричала. Я вскинула руки в воздух, подпрыгивая вверх-вниз, когда он пробегал через брешь в защите на дальнем левом краю поля, защитники заметили его движение всего на миллисекунду позже, чем следовало. Один из игроков успел обхватить Кольта, повалив его на землю с силой, достаточной для того, чтобы сломать кость. Впрочем, это не имело значения, потому что его свалили в конечной зоне.

Слезы навернулись мне на глаза, когда я увидела, как Боди прыгает вверх-вниз вместе с Норой и Клиффом. Половина стадиона сошла с ума. Соперники опустили головы в знак поражения и недоверия. Секунду спустя посыпались конфетти и громкий шум. Когда я увидела, что делает Наоми, она держала телефон высоко над головой и делала селфи, стараясь, чтобы на заднем плане было футбольное поле. Нора заключила меня в объятия, мы вместе подпрыгивали вверх-вниз, и на короткое мгновение я позволила себе воплотить эту мечту в реальность. Нора была моей свекровью, Боди был под моей опекой, Кольт был моим, а я — его.

Клифф и Джош уже говорили о том, каким невероятным был Кольт и как команда была настроена друг на друга, но все это было невозможно без всемогущего квотербека. Он сделал это. Он выиграл свой третий Суперкубок.

— Теперь ты знаешь, что после матча будет адская вечеринка, и могу поспорить на свою задницу, что я там буду, — говорит Мел, обнимая меня. — Как насчет того, чтобы вернуться в отель, привести себя в порядок и начать нашу вечеринку? — Она покачивает бедрами из стороны в сторону. И как раз в тот момент, когда я собираюсь выступить, в громкоговоритель, который раскинулся по всему стадиону, говорит мужчина.

— Это Адам Левин? — спрашивает Мел, выпуская мои руки и проходя через раздвижные двери люкса на террасу.

— Я не знаю.

— Добрый вечер, я вернулся. — Толпа успокоилась, когда люди увидели, что Адам Левин вернулся на сцену. — Это была адская игра. — Он хлопает Кольта по плечу и спрашивает. — Как, черт возьми, тебе снова удалось привлечь игроков к игре таким образом? Я точно думал, что все кончено в течение тех последних 6 секунд.

— Моя голова никогда не отрывалась от игры. Я Кольт Болт, так что я не только быстрый, но и соображаю на ходу.

Адам смеется вместе с толпой, и я не могу игнорировать теплых бабочек, порхающих в моем животе, когда Мел толкает меня в плечо, видя мою реакцию.

— Ты держал меня в напряжении, это точно, — сказал Адам.

Кольт улыбнулся, посмотрев вниз и снова подняв глаза, осматривая поле, прежде чем его взгляд остановился на мне. Как будто он искал меня. Мне показалось, что мое сердце сейчас остановится, так как я почувствовала, что мое горло сжалось, и стало трудно дышать.

— Я оставлю вопросы репортерам. Но сейчас я готов устроить этим ребятам шоу.

— Совершенно верно. — Кольт кивает.

— Ты ничего не хочешь сказать, прежде чем я спою?

Адам подносит микрофон к губам Кольта, и впервые я вижу на лице Кольта что-то, чего никогда раньше не видела. Шок? Страх? Чувство вины? Я не могу понять, что это такое, и я уверена, что стоять в многотысячной толпе людей, когда миллионы смотрят по телевизору, не помогает.

— Мир этого не знает. Но у меня был младший брат, — начинает он, и я клянусь, что мое сердце бьется еще быстрее, если это возможно. Мел смотрит на меня так, словно я имею к этому какое-то отношение. Я пожала плечами, сдвинув брови.

— Ему было восемнадцать, и он умер в тот год, когда меня призвали в НФЛ. В ночь его смерти я выиграл свою первую игру в НФЛ. — Он низко опустил голову, как будто та ночь навсегда запечатлелась в его памяти, причиняя боль так же сильно, как и в первый раз. Он снова поднял голову, и трудно было сказать, были ли в его глазах слезы, потому что они уже были налиты кровью, а по лицу стекал пот, как будто он только что вышел из сауны.

— Его день рождения был одиннадцатого ноября. Одиннадцать, одиннадцать. Время загадывать желания. И недавно я обнаружил, что одним из его желаний было выступить на сцене со своей гитарой на Суперкубке, на котором я играл.

Я вижу с таким трудом он сглатывает, как его кадык ходит вверх-вниз.

— Итак, в честь него и моей третьей победы в чемпионате я хочу, чтобы Адам Левин исполнил одну из песен, которые он написал. «Токсичные Желания». — Он возвращает микрофон Адаму, и толпа замолкает, как будто они искренне чтят Блейка в небесах. Клифф стоит рядом со мной.

— Ты что-нибудь знал об этом?

— Нет, я не знал. Я... я понятия не имел.

Клиф слегка наклоняет голову в сторону, прежде чем сказать.

— Это Кольт, полный сюрпризов.

Барабаны и группа оживают на заднем фоне, а ритм и мелодия приходят в движение, когда Адам соединяет все это вместе с гитарой. Слезы обжигают мои глаза. Адам начинает петь, и можно почувствовать, как энергия толпы поднимается, когда люди начинают хлопать, раскачиваться и поднимать фонари на стадионе. И когда он, наконец, доходит до припева, стадион сходит с ума. Адам опускается на одно колено, погружаясь в музыку, его черные волосы слегка развеваются. На короткую секунду я вижу Блейка на сцене. Его черные как смоль волосы развевались, когда он покачивал бедрами с гитарой, чувствуя музыку, чувствуя боль, которая сопровождала слова. Слеза скатывается по моим щекам, когда я широко улыбаюсь, и мне кажется, что Мел сжимает мою руку, но я загипнотизирована. Я не могу отвести глаз от Адама. Могу представить ямочки на лице Блейка, когда он улыбается, когда толпа снова сходит с ума. Когда он доходит до второй части припева, люди уже танцуют на стадионах. Я бросаю взгляд на Клиффа, и сначала мне кажется, что он смеется, но когда я вижу, как он вытирает лицо, я понимаю, что он не смеется, а плачет. Слезы текут по его лицу, когда он бормочет:

— Мой мальчик, мой мальчик, мой мальчик, мой мальчик.

Эта песня, без сомнения, скоро попадет в чарты, и хотя я разочарована, что не я сделала это для Блейка, это только повысило узнаваемость альбома, и я была бы дурой, если бы подумала, что Кольт не принимал в этом участия. Я наблюдала, как он стоял в стороне, глядя на Адама, заложив руку за спину, как будто он действительно отдавал честь Блейку и дарил ему этот момент времени, как он желал все эти годы назад.

Я нежно положила руку на плечо Клиффа, давая ему понять, что плакать можно, что можно чувствовать боль и потерю, а также гордость и радость, которые пришли вместе с ними. Потому что я тоже так себя чувствовала. Говорят, что слезы — это безмолвный язык горя, а горе — это язык любви. В таком случае мы никогда не перестанем горевать об отсутствии Блейка. Я смотрю в небо и закрываю глаза, благодарная. Потому что теперь, когда бы эта песня ни звучала по радио, она навсегда заполнит пустоту, которую он оставил.