Васю учить - только портить (СИ)

Глава 32. Василиса

Скука, злость и отчаяние делают с человеком странные вещи.

Где-то на просторах интернета я нашла технику рисования куриным яйцом. Суть его в том, чтобы обмазать яйцо краской и катать его по холсту.

Бред полнейший. Попробовать обязательно.

И Банзар, конечно, со мной. Наверное, после вчерашнего моего психованного настроения он решил еще и сегодня поторчать со мной в доме с самого утра.

Из-за жары снял футболку, развалился вместе со мной на полу гостиной у дивана и старательно, закусывая губы, выводил куриным яйцом какой-то член.

— Мог бы что-нибудь получше нарисовать. Фантазию подключил бы, — закатила я глаза.

— А чем тебе не нравится морда лошади в моём исполнении?

Немного склонив голову и очень сильно включив фантазию, я смогла разглядеть в получившемся силуэте морду лошади.

Звонок телефона, лежащего на диване, отвлёк нас обоих.

Глянув на экран, я увидела, что звонил мне Пётр.

— А мне не звонил, — хмыкнул Банзар озадачено.

— Ну, вот пусть и перезванивает тебе, — бросила я, не собираясь отвечать на звонок.

— Ты чё? Ответь. Вдруг что-нибудь важное.

Нехотя, я взяла телефон и ответила на звонок:

— Да.

— Спишь, что ли? — в голосе Петра слышалась улыбка.

Довольный как слон. Всю ночь, наверное, трахался, не покладая… морды лошади.

А сейчас, поди, звонит, чтобы сказать, чтобы мы с Банзаром погуляли, потому что он кое-кого по имени Алёна везёт в свой дом, чтобы продолжить.

— Яйца катаю, — ответила я, всеми силами сдерживая себя, чтобы не бросить телефон прямо в стену. — Банзар, ну, ты ещё сядь на меня! — оттолкнув зад парня, который увлёкся рисование и едва на меня не сел в творческом порыве, я встала на ноги и отошла в сторону. Снова взяла себя в руки, чтобы в моём голосе не слышалось, что я истеричка, которая не спала почти всю ночь и смотрела на луну с балкона, проклиная кое-чью потенцию. — Вы что-то хотели?

— В конюшню едет фотограф. Встреть его, — по-деловому произнес Пётр. Наверное, чтобы я помнила, что я на него всего лишь работаю.

— Когда?

— Уже подъезжает.

— Баня, одевайся. Надо на конюшню съездить, — бросила я Банзару, специально использовав имя, которым его вчера называла его мама.

Миленькое ведь имя.

— Ага. Сейчас, секунду, — дорисовывал там что-то Банзар, а затем, отложив яйцо, бодро надел футболку обратно, подхватил с журнального столика ключи от «уазика» и пошёл на улицу к машине.

Я за ним.

Глядя на дом, поняла, что с помощью фотографа «детишек» в лице меня и Банзара уводят подальше, чтобы мы не мешали взрослым делать взрослые вещи.

Наверняка, сам Пётр тоже уже на подъезде и не один…

К конюшне подъехали практически одновременно с незнакомой мне машиной.

Кабриолет? Серьёзно? Как он, вообще, проехал по местным дорогам?

Из кабриолета вышел высокий, плечистый мужчина с забитыми татуировками руками. Его вьющиеся мелкими кудрями волосы опускались ниже плеч. И, едва выйдя из машины, он собрал их в пучок резинкой, сдёрнутой с запястья.

— Ну, и жара у вас, — шумно выдохнул он и неожиданно снял с себя майку, демонстрируя голый торс без единой волосенки. Как Кен у Барби — гладкий и натужно выпуклый. Видно, что много качается и любит своё тело не только сам смотреть, но и активно демонстрировать его, как сейчас. Через солнечные очки было непонятно, куда он смотрел, но, судя по тому, что меня это начало подбешивать, смотрел он на мои сиськи. — А ты Василиса?

— Да, — улыбнулась я натянуто.

— Я тебя по косе узнал, — ухмыльнулся мужчина и прихватил с заднего сиденья своей машины большую сумку с оборудованием. — Алёна про тебя рассказывала.

Ну, да. По косе. Ещё и Алёна эта…

Не психовать. Спокойствие.

— Пройдёмте. Я покажу вам лошадей. Если вы захотите сфотографировать кого-то из них отдельно, то наши сотрудники помогут вам с этим.

— А где тут можно попить? Я только что со свадьбы. Сушняк жуткий.

— Здесь, — указала я мужчине на шланг на улице, который висел на внешней стенке конюшни.

— Прямо здесь? — поморщился мужчина.

Какая цаца…

— Да, здесь. У нас здесь чисто.

Отмотав шланг, я направила его чуть в сторону, а Банзар включил напор.

Фотограф сдвинул очки на голову, наклонился к воде, льющей из шланга, и сначала набрал её в ладони, чтобы понюхать. ОТК прошла успешно, и он присосался к шлангу, а затем отобрал у меня его и начал обливать еще и свой торс.

Мы с Банзаром молча переглянулись, пытаясь понять, когда приезд фотографа превратился в дешевый порнокастинг.

Ну, ладно. Пусть дяденька балуется.

Фотограф около часа снимал лошадей, но делал это с недовольным лицом.

— Что-то не так? — спросила я.

— Это всё, конечно, очень красиво и атмосферно. Возможно, кто-то даже купиться на такие фотографии и приедет сюда. Но если твой босс хочет, чтобы его реклама действительно работала, то нужно пойти на большее.

— В смысле? — не поняла, нахмурившись. — Лошадей как-то надрессировать.

— Забудь про лошадей. Лучше всего продаётся секс, Василиса. Будь на фоне лошади знойная красотка, то реклама окупилась бы уже в первые часы.

— А вы не прихватили в своей большой сумке знойную красотку? — хохотнула я. — Мне кажется, она бы туда влезла.

— Распусти косу, — вдруг сказал фотограф и приготовил фотоаппарат.

— Зачем?

— Распусти и поймёшь, как это работает. Только… подожди. Дай мне того коня, — указал он на Сеню, который смотрел на нас через забор. — Мне кажется, я знаю, что мы сделаем. Это будет бомба.

Сеню я привела сама. Мой самый спокойный и отзывчивый мальчик был только рад тому, что на него обратили внимание.

— Встань рядом с ним. Вот здесь. У гривы, — руководил мной фотограф. — Не смотри в кадр и распускай косу.

Поведя плечами, я перекинула косу через плечо и начала распускать косу, глядя вниз на траву. Рядом щёлкал затвор камеры.

Заскучав вместе со мной, Сеня повернул ко мне мордашку и коснулся носом лба. Я привычно прикрыла глаза, наслаждаясь моментом.

— Вот! Вот! — едва не ссался от восторга фотограф. — То, что нужно. Но можно ещё круче.

— Каким образом? — поинтересовалась я и погладила Сеню по шее, когда полностью расплела свою косу.

— Знаешь, какой кадр получился бы, если бы ты села на него? — указал мужчина на Сеню. — Свесила бы волосы на одну сторону вдоль его гривы.

— Ну, неплохо, наверное.

— Идеально. Только нужно, чтобы ты села голая, — сказал фотограф.

У Банзара, который всё это время не проявлял никакого интереса к фотосессии, округлились глаза.

— Вы серьёзно? — выгнула я скептически брови.

— Серьёзнее я ещё не был.

— То есть вы предлагаете мне раздеться и голой задницей сесть на коня?

— Я сваливаю, — произнес Банзар тихо и реально свалил отсюда.

— Я уверен, тебе за это заплатят.

— Деньги меня не интересуют.

— А искусство? На что ты готова ради него? — вкрадчиво спросил мужчина, коснувшись моих волос, которые я тут же от него убрала.

— Поверьте, ради искусства я готова на многое, но… — задумавшись, я прикусила губу. — А кто эти фотографии увидит первым?

— Ну, очевидно, владелец всего этого, — обвёл мужчина рукой пространство вокруг нас. — Без его одобрения, наверное, никак.

— Хорошо, — кивнул я решительно. — Я разденусь. Но! Трусы я снимать не буду. Они, всё равно, телесного цвета. Так что, если вам будет нужно, вы сами их удалите с помощью фотошопа.

— Согласен, — воодушевленно согласился мужчина.

— Отвернитесь.

Сняв шорты, топ и сандалии, я спрятала грудь под волосами и кое-как смогла взобраться на Сеню. Если бы он не прилёг специально для меня, то я бы, наверное, на него никогда бы и не села.

— Дальше что? — спросила я, прижавшись грудью к шее Сени.

— Замри, — громко шепнул фотограф. — И продолжай смотреть на меня с такой же злостью и нетерпением.

О-о! Если эти кадры увидит Пётр и его сухая вобла, то я готова сколько угодно смотреть в кадр со злостью.

Минут десять фотограф прыгал на месте и вокруг нас с Сеней, снимая с разных ракурсов.

Но внезапный короткий и громкий свист закончил нашу фотосессию мгновенно, потому что Сеня тут же пошёл на этот звук.

А навстречу нам шёл злой, как сам Дьявол, Пётр, снимая на ходу белую рубашку.

Пока Сеня шёл на зов своего хозяина, я продолжала гордо сидеть на нём. Лишь грудь прикрыла рукой поверх волос.

— Слезай, — прорычал Пётр сквозь стиснутые зубы и протянул мне рубашку.

— У нас фотосессия для вашей рекламы. Не мешайте, Пётр, — ответила я ему, гордо держа голову. Рубашку брать даже не собиралась.

Петру явно стоило больших усилий, чтобы не начать материться прямо здесь и сейчас очень громко и красочно.

С каменным лицом он просто стянул меня с Сени, закинул на своё плечо, а торчащую кверху задницу накрыл своей рубашкой.

Все мои возмущения и попытки высвободиться были проигнорированы. Пётр просто занёс меня в денник, поставил у стены на сухие опилки и молча дождался, когда я прикроюсь его рубашкой.

— Вы совсем обнаглели, что ли? — возмущалась я, тяжело дыша. — Что за замашки неандертальца — на плечо и в пещеру?

— А ты себя кем возомнила? Евой? А тот гондон кто? Адам?

— Того гон… фотографа прислала ваша подружка. Вот с неё и спрашивайте. А я обнажилась ради искусства.

— Да что ты?! — иронично вскинул Пётр брови и опёрся ладонями о стену по сторонам от моей голову. — А ещё ради чего ты рядом с тем хреном обнажишься, а?

— Не смейте так со мной разговаривать, — процедила я сквозь стиснутые зубы, бесстрашно глядя в голубы глаза, что сейчас метали молнии. — С подружкой так своей разговаривайте, ради который вы там себе вчера всё полировали.

Губ Петра коснулась лёгкая улыбка, а я поняла, что выдала себя с потрохами.

Ну ни дура ли?

— Я полировал «Юпитер». Мотоцикл такой. Знаешь? — спросил он с улыбкой. Весь его гнев мгновенно куда-то испарился.

— Вообще всё равно, — фыркнула я, стараясь теперь смотреть только над плечом Петра в пустое пространство. — Полируйте что и где хотите.

— И ты целые сутки сидела и ревновала, пока я гулял на Алёнкиной свадьбе? — шёпотом поинтересовался Пётр, кончиками пальцев заправляя прядь волос мне за ухо.

На Алёнкиной свадьбе? Она замуж вчера вышла и не за Петра?!

Не улыбаться! Не лыбиться как дура! Держать себя в руках и постараться не петь «аллилуйя!».

— С чего вы взяли, что я вас к кому-то ревную? Заняться мне больше нечем… — я вскинула подбородок, всё ещё стараясь не смотреть ему в глаза.

— Ну, тогда я поехал обратно. Там такие подружки невесты были…

Я знала, что это дешёвая провокация, но, всё равно, остро на неё отреагировала, тут же со злостью заглянув Петру в глаза.

Тот в ответ лишь тихо хохотнул, подцепил мой подбородок костяшками пальцев и приблизил своё лицо к моему.

— Ревновала? — шепнул он вкрадчиво.

— Да, ревновала! Да, сильно! — вспылила я, едва не перейдя на крик. — И даже нарисовала, как…

Мужские губы накрыли мои требовательным поцелуем.

Испустив с выдохом неясный стон, я ощутила, как мир вокруг взорвался яркими красками и будто начал звенеть.

По телу прокатилась крупная дрожь. Привстав на цыпочках, я прильнула к Петру всем телом и обняла его за шею. С наслаждением ощутила, как он обхватил мою талию одной рукой, а другой зарылся в волосах на затылке, сжав их в кулак.

Я думала, из-за его бороды мне не понравится поцелуй, но я её даже не ощутила. Зато с удовольствием ощутила, как Пётр проник в мой рот языком и эгоистично завладел новыми территориями, вжимая меня в стену.

— Одевайся, — прервал он, вдруг поцелуй, оставив меня в слегка оглушенном состоянии. Чуть отстранился, подал мне свою рубашку, что всё это время была зажата между нами, и вышел из денника. — Жди меня в машине. Я сейчас дам пиздов патлатому и приду.

— Таких же пиздов, как мне сейчас? — спросила я, улыбаясь. — Понимаю. Он красивый, длинные волосы опять же…

— Васька, — протянул Пётр, погрозив мне пальцем.