Высота в милю

ГЛАВА 40

СТИВИ

— Ты закончила свою часть работы по подготовке самолета?

— Хм? — рассеянно спрашиваю я свою коллегу, не отрывая глаз от экрана своего крошечного телефона.

— Ты закончила свою часть работы по подготовке самолета?

Резкий тон Тары заставляет меня вскинуть голову и посмотреть на нее. Ее брови подняты, глаза устремлены на меня, а руки скрещены на груди.

— Да. Все готово. Осталось только дождаться окончания игры.

Неодобрительный взгляд Тары переходит с моего лица на телефон, а затем обратно, прежде чем она проскальзывает мимо меня в кухонный отсек.

Закатив глаза, я опускаюсь на ближайшее сиденье, продолжая смотреть игру на своем телефоне. Второй тур, шестая игра, и сейчас семь минут овертайма. Чикаго ведет со счетом 3:2 в этой серии против Вегаса, и если они вырвут сегодня победу на выезде, то мы отправимся в третий раунд, всего в одной серии от финала Кубка Стэнли.

— Как у них дела? — Инди опускается на сиденье рядом с моим, но прежде чем я успеваю ответить, у нее вырывается глубокий горловой стон. — Святое дерьмо, эти сиденья, — она еще глубже погружается в роскошную кожу. — Неудивительно, что все парни расслабляются, как только садятся в самолет. Эти сиденья просто потрясающие.

— Овертайм, — говорю я ей, желая посмеяться вместе с ней прямо сейчас, но я слишком напряжена. — Семь минут. Кто первый забьет, тот и выиграет.

Указательным пальцем рассеянно провожу по коже большого пальца, жалея, что у там нет кольца, чтобы покрутить его.

— Как дела у Зандерса? — шепот Инди настолько тих, насколько это возможно.

— У него все хорошо. Хотя сегодня он отыграл хренову тучу минут.

— О, а вот и Рио! — Инди указывает на игрока с тридцать восьмым номером, который выпрыгивает на лед, и я знаю, что прямо за ним следует его партнер по синей линии. Игрок с номером одиннадцать присоединяется к нему в игре.

Смена Зандерса проходит в основном в атаке, поскольку «Чикаго» контролирует шайбу. Мэддисон получает хороший обзор перед воротами, когда голоса дикторов повышаются, предполагая, что он вот-вот забьет, но один из защитников «Вегаса» отбирает шайбу и выводит ее из своей зоны, еще немного продлевая жизнь своему сезону.

Но прежде чем шайба успевает перелететь синюю линию, Рио выставляет свою клюшку, не давая сопернику опомниться и продолжить игру.

Шайба скачет между игроками команды в белом, усталость видна в их небрежных передачах и медленных маневрах. К счастью, игроки «Вегаса» устали не меньше. Все на льду измотаны из-за отсутствия смены.

Мое сердце бешено колотится, я ерзаю на своем сиденье, не в силах успокоиться, приковав взгляд к крошечному экрану в моих руках.

Шайба возвращается к Зандерсу, и он быстро ищет возможность отдать пас, но вместо этого бросает от синей линии в надежде, что шайба найдет кого-то из его товарищей по команде перед воротами.

Но шайба не находит никого из его товарищей по команде. Вместо этого она пролетает мимо вратаря, попадает в сетку и вырывает победу в овертайме.

— Боже мой! — кричу я.

Инди вскакивает со своего места и кричит вместе со мной, мы обнимаемся, прыгаем вокруг и радуемся.

— Не знаю, что происходит, но понимаю, что что-то хорошее! — добавляет Инди.

— Это действительно чертовски хорошо!

— С каких пор вас двоих волнует, как дела у команды? — подозрительно спрашивает Тара, прерывая наше празднование.

Мы с Инди замираем, отпустив друг друга, расправляем и разглаживаем униформу.

— Э-эм… — я колеблюсь. — Нам всем должно быть не все равно. Чем длиннее сезон, тем больше у нас рейсов, и тем больше денег мы зарабатываем. Верно?

Тара прищурившись смотрит на меня, явно не веря мне.

— Конечно.

Парни очень шумные, когда заполняют самолет для нашего полета домой в Чикаго. Из бумбокса Рио доносится музыка, команда в приподнятом настроении, и каждый игрок, входящий в самолет, непрерывно аплодирует и улюлюкает.

Но громче всего в самолете становится, когда на борт поднимается огромный защитник с золотыми украшениями и в костюме-тройке, который забил победный гол.

У меня болят щеки от улыбки, я бесконечно горжусь им за то, что Зандерс продолжает показывать, что заголовки и внимание, которые он привлекает к команде, касаются не только его личной жизни. У него есть талант, который подтверждает все эти разговоры, и мастерство, чтобы заработать огромный расширенный контракт, основываясь только на своих способностях.

Пока он идет к выходу, аплодисменты продолжаются. Парни заполняют проходы, еще не готовые занять свои места. Зандерс широко улыбается, бросая свою сумку в подвесную корзину над своим местом, затем, наконец, поворачивает голову в сторону кухни, чтобы найти меня.

— Итак, я собираюсь убраться отсюда, пока не увидела то, что не прочь увидеть, но, вероятно, не должна, — Инди ныряет в проход, теряясь в толпе хоккеистов.

Но взамен в кухонном отсеке появляется Зандерс, в его карих глазах горит нужда. Большими руками он прижимает меня к своей грудной клетке, а властными шагами толкает меня к борту самолета. Он наклоняется, лихорадочно приближая свой рот к моему.

Его губы мягкие, но настойчивые, когда парень жадно целует меня, у меня перехватывает дыхание, когда его язык проникает внутрь. Его мощное тело прижимает меня к борту самолета, одна рука обхватывает мое лицо, другая сжимает мой зад, и на мгновение я позволяю себе потеряться, забыв, где нахожусь.

Наконец, Зандерс отстраняется, его грудь быстро поднимается и опускается, когда мы оба пытаемся наполнить наши легкие кислородом, которого нам так не хватало.

— Ты доставишь мне неприятности, — напоминаю я ему, но меня все меньше и меньше волнует, что это правда.

— Просто хотел отпраздновать с тобой, — он искренне улыбается, прежде чем направиться к своему месту.

— Ладно, даже я это почувствовала, — признается Инди, обмахиваясь руками, словно веером, когда возвращается на кухню.

— Тара…

— Слишком занята целованием задниц впереди, чтобы заметить.

Мой телефон звонит на стойке.

Зи (папочка) Зандерс: Я все еще чувствую твой вкус.

— Мне приятно играть сейчас на максимуме своих возможностей, — Зандерс закрывает за мной дверь своей машины со стороны пассажира. — Учитывая, что контракт висит в воздухе, я рад, что они увидят все, что я могу предложить. Для них было бы самоубийством не подписать со мной контракт.

Вытащив обе наши сумки из багажника своего внедорожника, Зандерс перекидывает их через плечо, а затем обнимает меня другой рукой. Вечерний холод пронизывает меня насквозь, несмотря на то, что в Чикаго сейчас весна, поэтому я натягиваю куртку поплотнее, когда мы выходим из отдельного гаража дома Зандерса.

— Ты пойдешь первым или я? — спрашиваю я своего парня, когда мы поворачиваем за угол к его зданию, останавливаясь на достаточном расстоянии, как обычно делаем.

Мы осматриваем фасад, где все больше и больше болельщиков разбивают палатки по мере того, как продолжается плей-офф, но, как ни удивительно, ступеньки и прилегающая улица пусты.

— Похоже, сегодня у нас все чисто. — Рука Зандерса соскальзывает с моих плеч, его пальцы переплетаются с моими, он гордо улыбается, и мы вместе идем к его квартире.

— Думаю, завтра нам стоит заказать доставку завтрака. Таким образом, нам не придется покидать кровать, — предлагает Зандерс, когда мы поднимаемся по ступенькам его квартиры. — Что ты…

— Эван Зандерс!

— ЭЗ, сюда!

Вспышки света отражаются от бесчисленных камер, когда толпа папарацци выскакивает из своих укромных мест.

— Зандерс, кто она? — кричит другой репортер.

— Пригни голову! — призывает Зандерс, пытаясь прикрыть меня своим телом, пока мы взбегаем по ступенькам к его парадной двери.

— Эван Зандерс, кто эта девушка?

Голоса кричат, вопят, требуют внимания от звезды хоккея, а свет и вспышки их камер отвлекают и мешают видеть. Все, чего я хочу — это добраться до двери и уйти подальше от толпы.

Стараюсь идти быстрее, безумно желая хоть немного дистанцироваться от внимания, и я не могу быть более благодарна, когда швейцар Зандерса впускает нас внутрь.

Но вспышки не прекращаются, и я слышу их крики сквозь стеклянные стены от пола до потолка.

Зандерс накидывает на меня пиджак, пытаясь закрыть от камер, пока мы спешим к лифту.

— Ради всего святого! Уберите их отсюда! — кричит он через плечо сотрудникам вестибюля.

Как только мы оказываемся в безопасности внутри четырех металлических стен лифта, я припадаю спиной к стене позади меня, мое тело гудит от адреналина. Сердце колотится от испуга, но больше всего меня пугают возможные последствия.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спрашивает Зандерс, нежно проводя большим пальцем по моей скуле, пока всматривается в мое лицо.

Я киваю, не в силах говорить.

Зандерс шагает по лифту, доставая свой телефон в поисках сигнала, но только когда мы добираемся до его этажа, он его получает.

Как только открывает для меня дверь в свою квартиру, Зандерс бросает наши сумки в сторону и набирает номер своего агента.

Все три попытки попадают на голосовую почту.

— Блядь, Рич. Ответь на свой чертов телефон, — бормочет он в трубку, нервно вышагивая по кухне. — Рич! — кричит Зандерс в голосовую почту. — У нас гребаная проблема, и мне нужно, чтобы ты занялся ею, пока ничего не попало в сеть. Перезвони мне.

Положив трубку, Зи судорожно набирает текст, его большие пальцы двигаются со скоростью света.

— Не волнуйся. Все будет хорошо. — Но я не могу понять, пытается ли он уверить себя или меня.

Проходит слишком много минут, пока меня захлестывает внутреннее беспокойство. Я сажусь за его кухонный стол и открываю ноутбук. Направляясь прямиком в Google, я набираю его полное имя.

Как я и предполагала, в интернете уже появились фотографии нашей встречи на улице, а заголовки пестрят на главном экране.

«Таинственная женщина с Эваном Зандерсом из «Чикаго».

«Кто она?»

«Хотите знать, где Зандерс прятался весь сезон? Что ж, теперь мы знаем».

— Слишком поздно, — говорю я ему, пока Зандерс продолжает лихорадочно набирать текст на своем телефоне.

— Что? — рассеянно спрашивает он.

— Зи. — Мой тон резкий и сосредоточенный, привлекающий его внимание. Зандерс хмурит брови в отчаянье, когда смотрит на меня потемневшими глазами, говоря мне, что он уже знает, как плохо это будет для нас. — Слишком поздно. Оно уже там.