208 — 207


208

7 октября 2017 года

Суббота

Саша так и не позвонила. Но погода была хорошей, впервые за последние недели дождь не лил, как из ведра, и дороги были сухими. Игорь понимал, что ехать в таких условиях намного легче, и успокаивал себя. Ничего страшного не случилось. Скорее всего, у неё просто не было времени на лишние звонки. Больная мать — отнюдь не та ситуация, когда есть возможность звонить по десять раз на дню.

Дурнота прошла. Игорь чувствовал себя всё таким же сонным и уставшим, как и вчера, но никаких красных точек перед глазами не было. Он всегда игнорировал дурное самочувствие, бегал на работу с температурой. Сегодняшний день вряд ли должен был стать исключением.

Открыв глаза, Игорь долго смотрел в потолок и прислушивался к шуму, доносившемуся с кухни. Сначала ему показалось, что вернулась Саша — вряд ли кто-нибудь, кроме неё, в этом доме мог в восемь утра что-то готовить. Но после с кухни донёсся грохот, несколько нецензурных слов, и Ольшанский разочарованно вздохнул.

Лера.

Он выбрался из кровати, оделся и поплёлся на кухню. Лера, кажется, пыталась лопаткой не просто перевернуть несчастную отбивную, а ещё по пути разрубить её на несколько частей.

— Доброе утро! — прощебетала она, улыбаясь так прилежно, что у Игоря едва не свело зубы.

— Доброе, — он устроился на табуретке. — Что ты делаешь?

— Готовлю тебе завтрак! — радостно сообщила Лера. — Будешь? — горелая отбивная перекочевала на тарелку.

Он вздохнул, но вынужден был ответить согласным кивком. Есть действительно хотелось.

Валерия подвинула к нему и салат. Тот как-то странно, незнакомо пах, и Ольшанский даже задался вопросом, где он мог сталкиваться с таким запахом. Он нечасто бывал в каких-нибудь ресторанах, не любил домашнюю украинскую кухню — не всю, но некоторую её часть уж точно, — а этот салат одним своим видом гасил аппетит, не говоря уже о распространявшихся ароматах.

Но отказаться от блюда не получилось. Лера смотрела на него с такой мольбой и надеждой… Да и если уничтожить её желание делать что-то хорошее, потом послушания не добиться и вовсе.

— Как там у тебя в университете? — поинтересовался Ольшанский, отправляя в рот политые чем-то кусочки варёных овощей. — И что это за салат?

— Оливье. С приготовленным собственноручно майонезом! — провозгласила Лера, успешно проигнорировав первый вопрос.

Игорь наколол на вилку кусочек моркови — кубик со сторонами около двух сантиметров, — и задумчиво посмотрел на Леру. То, что резать ингредиенты для салата следовало куда меньшими кусками, она точно не знала.

— А ты Магнуса кормила? — вспомнил вдруг он о коте, что уже больше месяца почти не вредничал и вёл себя, как порядочный зверь. Особенно его исправила поездка к Сашиной маме. — Магнус! Ты будешь салатик?

— Мурру! — отозвался кот с гостиной.

Повиливая длинным хвостом и быстро перебирая лапами, он подбежал к Игорю и запрыгнул к нему на колени, но, ткнувшись мордой в тарелку, почему-то недовольно зафырчал и отвернулся.

— Ты кушай, кушай! — призвала Игоря Лера. — А то я старалась, готовила… Может, ещё одну отбивнушку?

— Спасибо, не надо.

Ольшанский выудил кусок картошки из несчастного оливье — неровный и недоваренный, — вздохнул и принял решение повытаскивать из салата только те ингредиенты, в которых он точно уверен. Ни морковь, ни картофель в этот список не входили, но вот квашенным огурцам на первый взгляд можно было доверять.

Магнус заглянул ещё раз в тарелку, а потом запрыгнул на стол и воззрился на Игоря своими громадными рыжими глазами. На пушистой морде буквально отпечаталась мольба. Но примерно так же, только, наверное, с абсолютно противоположным посылом, на него смотрела и Лера, и Игорь решил, что всё-таки влияние человека на него должно быть большим, чем кота, потому приказал себе есть.

На вкус салат оказался получше отбивной. Та, подгоревшая, тоже была вполне ничего, только Игорю очень хотелось запить её водой. Лера не скупилась на соль и на перец.

— Ну как тебе? — с нетерпением спросила девушка. — Нравится?

— Очень вкусно, — неловко улыбнулся Игорь.

— Тогда я буду тебе каждое утро готовить!

— С-спасибо, — от неожиданности он выронил вилку и едва не стал заикаться. — Но это лишнее. Не стоит так себя утруждать.

Иначе Игорь в срочном порядке сядет на диету под названием "не есть дома".

— Так положить добавочки?

— Не стоит, — отмахнулся он, отодвигая тарелку с недоеденным салатом. — Лера, мне что-то не очень хорошо. Наверное, вирус какой-то подхватил… У нас вроде в соседнем кабинете громко чихали.

Игорь поднялся. Вчерашние красные звёздочки отозвались без промедления, заплясав перед глазами, но он только приветливо им улыбнулся и тут же обеспокоился собственным состоянием, на удивление серьёзно. Так плохо не было уже давно. Игорю казалось, что каждый вдох и выдох давался ему с трудом, со скрипом. К тому же, дыхание стало хриплым, пульс участился, и голову сжало от внезапной головной боли.

Ольшанский застыл и опёрся рукой о стену. Мозг отказывался поддавать ситуацию глубокому или хотя бы поверхностному анализу, но Игорь всё же был не настолько глуп, чтобы не распознать надвигающуюся аллергию.

Переходя в активную фазу, она, эта коварная чесночно-эвкалиптовая дама, схватила его за горло своими цепкими пальцами и успешно погрузила в бессознательное состояние, не позволив даже заприметить хлопнувшую спасительницу-дверь.



207

8 октября 2017 года

Воскресенье

Аромат маминых духов, больше напоминающий ведро опрокинутой на голову ванили, умудрялся заглушить все остальные запахи. Одним ухом Игорь улавливал странный равномерный писк, и такое смешение воспоминаний очень чётко указывало на место его пребывания.

Последний раз Игорь лежал в больнице ещё в свою бытность школьником, и что-то подсказывало ему, что причина госпитализации за эти пятнадцать лет не изменилась. Он с трудом открыл глаза, скосил взгляд на капельницу, а потом опасливо огляделся. Мать стояла у окна, грузно упершись руками в подоконник, и уложила сумку на кровать другого пациента. Тот, пожилой мужчина, старательно отворачивался от Надежды Петровны, но, заметив, что Игорь проснулся, воззрился на него почти умоляюще.

Запястье холодили чужие ледяные пальцы. Саша, белая, как врачебные стены, поглядывала на будущую свекровь с гневом, равным гневу пациента-соседа. Юнец на кровати напротив натянул подушку на голову.

Что ж, Игорь понимал причины.

Со второй стороны его кровати восседала Лера. Если б не капельница, воткнутая в правую руку, Игорь давно бы уже отодвинулся от маминой крестницы подальше. Сейчас, после немалой дозы препаратов, в виновнике сего торжества он даже не сомневался.

— Что произошло?

В горле пересохло, и слова с трудом прорвались сквозь долгое молчание.

— Анафилактический шок, — сдержанно ответила Саша.

— Эта твоя… невеста, — выпалила мать непозволительно громким голосом, — тебя чуть в гроб не свела! Моего маленького сыночка! — дедушка на соседней кровати так скривился, что Игорь едва сдержал непроизвольный смех. — Накормила невесть чем…

— Мама… — Игорь попытался было её остановить, но Надежда Петровна не унималась.

— Неужели так трудно не пихать экзотические ингредиенты в свою стряпню? Или она вообще сама готовить не умеет?! Заставила покупать какую-то гадость в ресторанах, только деньги из тебя тянет…

Игорю стало стыдно. Он виновато посмотрел на Сашу, но та только пожала плечами, показывая, что ничего не случилось, она потерпит.

— Надеюсь, ты не собираешься больше морочить моему сыну голову!

Ольшанский открыл было рот, но закашлялся. Пересохшее горло горело огнём, и Саша только подала ему стакан с водой — врач, вероятно, одобрил.

— Прекратите кричать, — сдержанно и тихо ответила на очередной выпад Надежды Петровны Саша. — Мы же находимся в больнице.

— Игорь! И эта дрянь, накормившая тебя какой-то гадостью, будет ещё мне указывать! — взбеленилась мать. Она покраснела, нахохлилась, как та птица — Игорь не мог избавиться от дурацкой ассоциации с курицей и не менее противных воспоминаний о том, что мама сама пихала в него в детстве чеснок, а потом получала от бабушки очередной строгий выговор.

Саша расправила плечи и взглянула на Надежду Петровну так, что та даже отступила на шаг назад. Несомненно, она бы пятилась и дальше, приговаривая свои оскорбления, но, врезавшись в изголовье чужой кровати, вынуждена была остановиться, хотя не выдавила из себя ни единого слова извинения.

— Мама, — Игорь наконец-то смог заговорить, привстал даже немного на локте, забыв о капельнице. — Выйди.

— Что?! — поразилась она. — Да мы с Лерочкой…

— Плохо мне стало после еды твоей Лерочки, — не удержался Ольшанский, падая обратно на подушки. — Так что выйдите обе из палаты.

Валерия, доселе молча плакавшая — по её щекам до сих пор текли слёзы, — вдруг покраснела, потупилась, встала и сама вышла. Игорь не испытывал ни грамма жалости, он и так не мог предположить, что же Лера подсунула в его еду, чтобы довести до такого состояния.

— Если хочешь побыть один, я тоже уйду, — пообещала Саша, но он молча отрицательно покачал головой и в ответ легонько сжал её ледяные пальцы.

— Что случилось?

Было трудно держать глаза открытыми, и Игорь чувствовал, что вот-вот провалится в сон. Действие лекарств не проходило бесследно.

— Анафилактический шок, — повторила девушка. — Я вернулась домой, а ты как раз потерял сознание. Вызвала скорую. Сегодня уже воскресенье.

— Ох, чёрт… Ты ж должна быть рядом с мамой, — Игорь попытался сесть, но Саша только придержала его за плечо.

— Не должна, — оборвала она его. — Спи.

Игорь пытался запротестовать, но не смог. Лекарственный дурман окутал его какой-то странной дымкой и окончательно втолкнул в пучину сна. Только перед глазами всё ещё плыли непонятного происхождения цветные круги, да какие-то оправдательные фразы пытались сорваться с языка — но он так и не успел ничего сказать, а Саша, вероятно, не спешила услышать.


Загрузка...