365

130 — 129

130

24 декабря 2017 года

Воскресенье

Те же самые жизненные обстоятельства преследовали их с самого утра. Воскресный день обещал быть погожим; Игорь недоверчиво смотрел на ярко-синее небо, где сквозь редкие тучи пробилось всё-таки солнце и сияло, заставляя сверкать и всё вокруг миллиардами мелких искр. Конечно, в хорошую морозную погоду множество людей по глупости забыло о зиме, вышло на улицу без шапки или в куртке полегче, и кто-то, дрожа, мчался обратно к дому, но город всё равно стал неожиданно улыбчивым.

Перспектива посетить тёщу тоже не казалась настолько мрачной, как вчера. Казалось, в такой хороший день вообще ничто не способно испортить настроение; Игорь даже не разозлился, когда в очередной раз позвонила мать, только приложил палец к губам, уговаривая Сашу молчать. Если Надежда Петровна поймёт, что её сын посещает маму своей жены, а к собственной не стремится, то устроит очередной скандал.

— Привет, мам, — поздоровался он и тут же зажмурился, ожидая очередных бойких заявлений. Игорь хотел бы ошибиться и оказаться неправым, понять, что мама не станет устраивать скандал или истерить, но, разумеется, не в этой жизни.

— Где твой отец? — слёту спросила она, даже не удосужившись поприветствовать сына. — И не говори мне, что он на работе! Я туда звонила, не было его сегодня! Ты должен знать, где его носит!

— Ну откуда, мам? — усмехнувшись, спросил Игорь. — Я ж общаюсь с ним не больше, чем с тобой.

— Но ты-то всегда знаешь, где меня найти.

— На даче или дома. Вот тебе ответ: дома и на работе. И не придумывай, пожалуйста, — он устало откинулся на спинку водительского кресла и проводил тоскливым взглядом солнце, заползшее за тучу. Настроение испортилось окончательно: мать имела на неё просто поразительное влияние, Игорь и предположить не мог, что она способна на такие манипуляции чужим сознанием.

Недооценивал.

Но туча оказалась маленькой, солнечные лучи наконец-то вырвались на свободу, вновь разгоняя зимнюю темноту на короткие несколько часов, и Игорь преувеличенно бодро промолвил?

— Извини, спешу. Приятного дня, мам. Если найду отца, перезвоню.

Мать проворчала что-то в ответ, но спорить не стала, тоже положила трубку. Он специально дождался, пока зазвучат короткие гудки, чтобы потом не слушать о своих отвратительных манерах, бросил телефон в карман и выбрался-таки из машины, чтобы открыть перед Сашей дверь. Даже теперь, когда они были не просто официальной парой, а мужем и женой, девушка никак не могла избавиться от дурацкой привычки быть излишне самостоятельной.

Каждый раз, когда они приезжали куда-то, Александра рвалась открыть дверь первой, несколько раз даже умудрялась случайно её заблокировать, а потом, оказавшись взаперти, ворчала, что лучше б она ездила в троллейбусе, чем в этом страшном четырёхколёсном звере. Но сегодня, наверное, делая исключение в честь хорошего дня, Саша дождалась мужа и даже приняла протянутую руку.

— Ты решила перестать быть феминисткой? — изогнул бровь Игорь. — Надо же. И предположить не мог, что ты на это способна.

— А как же, — рассмеялась она. — Всё для тебя. Пойдём, а то здесь холодно.

Ольшанский последовал за Сашей и умудрился пропустить коварство с её стороны — Александра успела ввести код и дёрнуть за дверную ручку раньше, чем он закрыл машину и подошёл к ней. И, как заметил Игорь, всё ещё не купила себе перчатки, потому спешно одёрнула руку от металлической поверхности и спрятала её обратно в карман зимнего пальто. Заметив его укоризненный взгляд, она только беспомощно пожала плечами, оправдываясь за собственное упрямство, и поскорее скользнула в подъезд, почти взбежала по ступенькам наверх.

Не желая врываться, Саша позвонила в дверь, подождала минуту или две, но никто не открывал. Она повторила попытку, но ответом была мертвенная тишина, куда более характерная для пустой квартиры.

— Странно, — протянула девушка. — Она ведь никуда не собиралась идти…

— У тебя есть ключи?

— Да, — кивнула Саша. — Но неловко как-то… — она достала связку из сумки, покрутила её на пальце, всё ещё раздумывая, а потом выдохнула, решившись: — Зайду. Мало ли, что могло случиться. Так хоть записку оставлю.

Пока девушка искала нужный ключ и проворачивала его в замочной скважине, Игорь в очередной раз удивился, как она умудряется делать это так тихо. Его Саша, наверное, была последней, о ком можно подумать, что она возвращается домой поздно ночью и крадётся мимо родительской спальни, чтобы не разбудить отца и мать и не навлечь на себя их праведный гнев.

Но при этом она оставалась очень осторожной, вот и сейчас заходила в квартиру бесшумно, повинуясь давно выработавшейся привычке.

Игорь задержался на пороге, закрыл за собой дверь, а спустя секунду услышал тихий вскрик Саши.

— Не иди сюда! — предупредительно воскликнула она, пулей вылетая из гостиной, но Ольшанский уже успел сделать шаг вперёд и застыл.

— Господи, — сглотнул он и с трудом сдержался, чтобы не перекреститься, хотя был отнюдь не верующим человеком.

…Ольга Максимовна, несомненно, была ещё молода и имела полное право на счастливую личную жизнь. И у Игоря не повернулся бы язык осуждать её. В конце концов, они нагло открыли дверь чужой квартиры, пусть даже руководимые беспокойством, и, по сути, вторглись в её личное пространство. К тому же, Сашина мать была женщиной разведённой, стало быть — совершенно свободной, и имела право заводить отношения и пытаться построить новую семью.

Нет, его смутило отнюдь не то, что достопочтенная тёща испуганно сидела на диване, заворачиваясь в плед в попытке не позволить незваным гостям увидеть то из лишнего, что они ещё узреть не успели.

В ступор Игоря ввёл его собственный отец, беспомощно шаривший по полу в поиске собственных брюк.

— Я думаю, папа, — хрипло протянул он, — мне не стоит выполнять обещание сказать маме, где ты, как только я сам узнаю?

129

25 декабря 2017 года

Понедельник

— Я кота в это гнездо разврата не отдам, — ответил Игорь на ещё один перепуганный Сашин взгляд, схватил бутылку дорогущего коньяка — единственного из всего спиртного, что нашлось в доме, — и плеснул бордовую жидкость в обыкновенную чашку, чтобы потом осушить её одним глотком. — Это ж… Это ж надо было додуматься!

— Ты ведь сам, — Саша погладила его по плечу, — говорил, что твои родители плохо ладят…

— Ну так разведитесь! — фыркнул Ольшанский. — Не знаю, ну, поговорите вы по-человечески и разбегитесь на все четыре стороны! Это обязательно — прыгать в постель к первой попавшейся бывшей?

— Игорь! Следи за языком!

Игорь шумно выдохнул воздух и плюхнулся на табурет, сдавил чашку в руке с такой силой, что та едва не треснула, а потом не то поставил, не то швырнул на стол.

Саша склонилась к нему поближе, крепко обнимая за плечи, и тяжело втянула носом воздух. Руки её едва заметно подрагивали, выдавая сильное беспокойство, и Игорь накрыл ладони девушки своими, сжал, пытаясь разделить последние капли уверенности, что у него остались.

— Ты же сам, — прошептала она, словно заранее извиняясь за сказанное, — говорил, что твоя мать — не из тех, с кем легко ужиться.

— Говорил, но это разве повод изменять? — взвился Ольшанский и тут же заставил себя говорить значительно тише. — То, что родители рано или поздно не выдержат компанию друг друга, было вопросом времени. По сути, мне должно быть всё равно.

— Никому не всё равно, когда его семья рушится, — возразила она. — И мне было не всё равно, хотя я ненавидела своего отца. Я мечтала, чтобы мы с мамой никогда его не видели, но всё равно чувствовала себя не лучшим образом.

— Если б они разводились, я бы только поздравил папу, — отрезал Игорь. — Мама — сумасшедшая, тратящая деньги направо и налево и не понимающая, что в мире есть что-то, кроме её потребностей. Но он ничем не лучше, как оказалось.

Александра отступила. Игорь понимал, что ей тоже не слишком приято — в конце концов, это её мать выступала разлучницей, разбивающей чужие семьи. И Ольшанскому до жути хотелось сказать, что он так не думает, успокоить Сашу и свалить всю вину на своего отца, но перед глазами то и дело всплывало лицо Ольги Максимовны, и желание входить в положение моментально улетучивалось.

Не обращая внимания на холод, девушка распахнула окно и выглянула на улицу. Снаружи повеяло морозом. Это помогало очистить сознание и прийти в норму, и Игорь сам с удивлением заметил, что успокаивается.

— Давай больше не будем, — предложил Ольшанский, обнимая Александру за талию. — Я не хочу, чтобы наши родители стали причиной наших ссор. Это лишнее.

— Ты прав, — кивнула Саша, обращаясь скорее к темноте за окном, чем к мужу. — Так нельзя. Если мы сейчас поссоримся и покажем, что не способны выдержать такое простое испытание, что же с нами будет дальше?

Игорь оставил этот вопрос без ответа. Ему хотелось не видеть, закрывая глаза, своего отца, беспомощно краснеющего — и в объятиях не просто посторонней женщины, а собственной тёщи. Не хотелось задаваться вопросом, правильно ли он поступает, что ничего не говорит матери, а продолжает прикрывать изменника.

Саша немного расслабилась; Игорь чувствовал, как стала мягче её спина, словно девушка отпустила себя, глотнула свежего воздуха и ощутила привкус свободы во рту.

— Всё будет хорошо, — пообещал ей Ольшанский, хотя сам в это не до конца верил.

— Ты ей скажешь? — озвучила она вопрос, которого Игорь боялся больше всего.

— Нет, — ответил он. — Сначала дам отцу время. Пусть подумает… Может быть… — он запнулся. — Может быть, он и не хочет ничего менять.

— И ты считаешь, что это нормально? — оглянулась Александра, и в её глазах плескалась тревога отнюдь не за благополучие Игоревых родителей.

— Нет, — честно ответил он. — Но я просто не вижу другого выхода. Если они… Если они не могут разобраться в этом сами, то какое я имею право в это влезать? Не скажет сам — скажу я. Но не так быстро.

Саша не стала спорить. Может быть, ей хотелось бы, чтобы Николай Андреевич бросил свою жену сию же секунду, а то и убежал от неё в прошлом, дабы принадлежать одновременно только одной женщине, но она не решилась в этом признаться, только повернулась к Игорю и уткнулась носом в его плечо, пытаясь обрести хотя бы минутный покой.