365

287

20 июля 2017 года

Четверг

Подозрительно покрутив в руках "Гексаспрей" и "Каметон", Игорь запихнул их обратно в шкаф, на полку с лекарствами и остановился на всегда помогающем "Хлорофиллипте". Полоскать горло для Игоря было адским процессом, потому он всегда предпочитал спреи, но когда б то они помогали!

— Возьму стажёра, — просипел он, комментируя состояние собственного горла. — Мы в таком урезанном состоянии долго не протянем.

— Ты хочешь кричать ещё и на стажёра? — полюбопытствовала Саша.

— Я вообще не хочу кричать, — он не срывал голос три года! Три года без крика, без возмущений, без попыток подраться во время обсуждения следующего спринта. — Но, когда я вижу эту чёртову метку… Ты можешь себе представить нормального человека, лепящего гоу-ту в код?

— Не-а, — ответила Саша. — Лучше б цикл с флажком поставил, хоть макаронного кода удалось бы избежать.

Она отобрала у него бутылочку со средством, отмерила нужное количество, развела в чашке с тёплой водой и подала её Игорю. Тот принюхался, скривился и принял решение больше никогда не делать ревью в таком дурном настроении.

— А я о чём? — Игорь закашлялся и отправился в ванную. От лекарства сначала всегда было видимое облегчение, и он буквально чувствовал, как проходит отвратительная боль и першение. Даже кашлять перехотелось, и он мог не только сипеть, а и, наверное, говорить по-человечески.

В дверь позвонили. Игорь всегда открывал сам, в конце концов, это была его квартира, но в этот раз возможности выйти не имел; он даже не мог ничего крикнуть Саше, разве что пробульчать что-нибудь.

Зазвенели ключи в замочной скважине, потом хлопнула входная дверь, и, судя по воцарившейся паузе, было что-то неладно. Игорь принял решение провести медицинскую неприятную процедуру как можно скорее и избавиться от негативных последствий моментально. Горло, кажется, вступило в состояние рецидива.

Игорь понимал, что если позволит себе сегодня повысить тон, то завтра будет нем, но, увы, не глух — а эти два состояния было очень удобно совмещать. Но звуки, доносившиеся из коридора, ему не нравились. Он принялся обмывать чашку в умывальнике, но, только-только набрав в неё холодной воды, остановился и вновь прислушался к шуму.

Что-то в тоне гостя ему не понравилось, и Игорь, всё так же держа чашку с водой, принял радикальное решение покинуть ванную.

…Первым, что он увидел, была посверкивающая при искусственном освещении лысина Владимира Владимировича. Тот нахохлился и наступал на Сашу, правда, молча. Она, вместо того, чтобы пятиться и клясться, что так больше не будет, весьма скептически смотрела на своего низкорослого отца и была явно не настроена на столь грубое примирение.

Игорь почувствовал прилив странного раздражения. Он терпеть не мог, когда посторонние врывались на его территорию, а Владимир Владимирович — ещё ж и имя такое, характерное! — именно этим и занимался.

— Моя дочь! — продолжал тем временем Сашин отец тихим шипением отчитывать девушку. — Моя дочь живёт не дома, а на какой-то съемной квартире, куда в любое время может бог весть кто прийти! И собирается продать нашу квартиру!

— Только после того, как ты сделаешь ремонт, — и глазом не моргнув, ответила Александра. — Не забудь, что ты подписал документ.

— Я приехал к тебе, — голос Владимира Владимировича зазвучал ещё тише, а оттого не то опаснее, не то комичнее. — Домой! А тебя там не оказалось!

— Конечно, потому что ты сжёг мне кухню, — ответила Саша, и Игорь сделал вывод, что Владимир Владимирович, даже когда подсылал хулиганов, ориентировался не на него, а на Сашу. Отследил по номеру, что ли? — Как мне там прикажешь жить?

— Ну не шататься же по чужим квартирам! Ты могла переехать ко мне на время ремонта! Но ладно это: теперь я узнаю, что ты не собираешься возвращаться. Ты говоришь мне, что ты продашь квартиру после ремонта! При том, что я ещё не дал своё разрешение!

— Полагаю, — не удержался Игорь, хотя прозвучало это тоже не слишком громко, — ваше разрешение не понадобится, если жилищная площадь документально принадлежит Саше.

Икленко-старший подскочил на месте.

— И этот тут! — возмутился он, оценил вполне домашний вид Игоря и продолжил тираду. — Сидит у тебя на шее!

Игорь удивлённо изогнул бровь.

— Я, конечно, всё понимаю, — продолжал шипеть Владимир Владимирович, — равноправие и всё такое, но как тебе, — он ткнул в Игоря пальцем, — не стыдно столько времени торчать в квартире девушки! Купи себе свою, и там сиди! Или ты задумал сделать это на мои деньги? Альфонс! Жи…

Игорю хотелось уточнить, что квартира, собственно, принадлежала ему, он не собирался тянуть с Саши деньги, а сам получал весьма достойную зарплату, и вообще, Александра жила тут исключительно от большой любви, а не чьей-либо жажды наживы, но принял решение не портить себе здоровье. Горло и так болело, ему требовалось подольше молчать, а такая тирада заняла бы много времени и слов.

Потому он лаконично, прерывая поток оскорблений, поднял руку с кружкой и пролил воду аккурат на голову Владимиру Владимировичу, а потом посторонился и вежливо указал ему на дверь. После, несомненно, Игорь отряхивал его от капель воды, а то, что это было немного болезненно — ну, что поделать, тяжёлая рука. И последнее движение оказалось отнюдь не пинком, а вежливым предложением покинуть дом.

Ошеломлённый отец даже не успел возмутиться достаточно громко, как перед его носом закрыли дверь. Он, кажется, собирался буянить, но Игорь решил проигнорировать это, он только извиняющимся взглядом посмотрел на Сашу и вдруг понял, что она с трудом сдерживала смех.

Что ж, в этом они были совершенно солидарны.