365

186 — 185

186

29 октября 2017 года

Воскресенье

Магнус пришёл к утру. Не успело ещё солнце подняться над горизонтом, не пробился ни один луч сквозь плотные тучи на небе, даже не рассвело ещё толком, а кот уже сидел на кровати и поочерёдно пинал лапой то Игоря, то Сашу. Лапы его были измараны в единственном вазоне, пережившем засуху в виде невнимательных хозяев, морда — зеленоватая, усы и вовсе в какой-то траве — открыл холодильник и влез в соус, — но всё это не мешало коту буквально светиться от счастья.

Игорь лениво открыл один глаз и отмахнулся от пушистого изувера. Он предполагал, что светлое Сашино платье уже всё истоптано грязными лапами, а его белая рубашка — изгваздана вот тем зелёным, что красуется на чужой морде, но настроение это отнюдь не портило.

— Доброе утро, — пробормотала Александра, пытаясь выбраться из мужских объятий. — А что, уже пора вставать?

— Нет, шесть утра и воскресенье, — отозвался Ольшанский. — Магнус, сгинь.

— Не! — покачал головой кот и устроился аккурат между ними, пытаясь задними лапами оттолкнуть Игоря куда подальше.

Это не помогло. Пушистый дикий зверь был заключён в объятия, хотя и по ошибке, и Саша, сонно бормоча что-то во сне, прижала его к своей груди так крепко, что кот только зафырчал и попытался отбиться от неё лапой. Игорь вызволил его из чужой хватки, правда, без особого желания, схватил за шкирку, вслепую пересадил куда-то в сторону, про себя отметил, что эта домашняя живая гиря набрала несколько килограмм лишнего веса, а потом придвинулся к Александре и вновь уснул.

Магнус потрогал лапой его за плечо. Потом залез на живот, потоптался немного, явно пытаясь сообщить, что он — существо внушительное и тяжёлое, его игнорировать нельзя. Потоптался знатно, но, не получив желанного эффекта, перебрался на вторую половину кровати, улёгся у Саши за спиной и задремал.

— Ты так и не рассказала вчера, — пробормотал Игорь, понимая, что сон не желает возвращаться, — что такого случилось на работе…

— Ты уже догнал все чужие хвосты, — сонно возразила Саша. — Нет никакого смысла что-нибудь рассказывать.

— Но почему ты не поделилась раньше?

— Потому что тогда ты бы явился в офис в тот же день, когда сбежал из больницы.

— Неправда. Только на следующий.

Она хихикнула, причём совсем по-детски, совершенно несвойственно для себя, сонно потянулась, закрыла глаза, планируя продолжить утренний хрупкий сон, но не успела. Зазвонил телефон, и Игорь от неожиданности сел на кровати и вслепую схватился за мобильный. О том, чтобы не поднять трубку, не шло и речи. Хотя он и не считал себя особенно мнительным человеком, всё равно перебрал уже массу вариантов чужих болезней. Когда-то так позвонили относительно деда, и в его, как и в Яниной, голове были отчего-то очень свежи и болезненны эти воспоминания.

— Да, — хрипловато промолвил он, чувствуя, как напряглась лежавшая рядом Саша. — Что случилось?

— Привет, Игорек! — бодро заговорила мама, одним уже тоном вселяя уверенность в том, что причина звонка была отнюдь не такой серьёзной, как ему показалось. — Ты не спишь? Замечательно! Яночка сказала, что тебе нельзя на работу, тебе надо отдыхать, и я подумала, что ты можешь пару дней побыть на природе, у нас на даче, поможешь выкопать картофель…

— Мама, шесть утра! — прошипел Ольшанский, выбираясь из кровати. — Какой к чертям картофель? Ты совсем сдурела? Он уже давно сгнил, сейчас октябрь…

— Неправда, я садила специальный сорт! — затараторила мать. — Ну, честное слово, Игорёчек, я сама с ним не справлюсь. Я там высадила немного на соседском участке… В общем, выкопать надо.

— Я уже на работе, — он попытался говорить спокойно. Горький осадок после неожиданного утреннего звонка никуда не делся, и Игорь чувствовал, как запоздалые дурные мысли залезают в голову, мешая ему спокойно дышать, не говоря уже о разговоре. — Я не могу копать твою картошку.

— Ради матери не можешь хоть на день приехать?! — возмутилась она. — Всё время занимаешься какой-то ерундой! Можно подумать, вы на своей работе вообще дело делаете. Дурью какой-то маетесь. Как не игрушки пишите, так ещё какую-то ересь…

Игорь застыл. Он мог многое простить родительнице, но, когда речь заходила о работе, был обычно крайне принципиален. Подобное презрительное отношение было ему до боли знакомо. Сколько дней он ругался с матерью, говорил ей, что такие зарплаты никто за ерунду платить не будет? Но нет. Она оставалась при своём мнении.

— Ну так что? — уточнила она. — Ты будешь.

— Нет, мама. Я занят, — ответил Игорь. — Найми себе кого-нибудь, пусть они копают тебе картошку хоть на своём участке, хоть на соседском.

— Это отвратительно — так не ценить мать! — перешла ни с того ни с сего на крик Надежда Петровна. — Ты что, не понимаешь, что ли? Так нельзя! Ты меня совершенно не ценишь! Я в тебя столько силы вложила, а ты… Мало того, что ты нашёл себе какую-то непонятную девку, так сильно обидел Лерочку, так ты вздумал ещё и совершенно забыть о своём сыновьем долге… Знаешь что? Если ты не приедешь, то можешь забыть о том, что у тебя есть мать!

Обычно Игорь реагировал на такие заявления спокойно, но сейчас вспылил. Он вдруг понял: взрослый мужчина, которому до тридцати не так уж и много осталось, ценный сотрудник с огромной зарплатой и несколько бестолковыми подчинёнными, почти женатый человек, он в глазах матери всё ещё оставался ребёнком, которым можно помыкать и манипулировать. Каждый раз это заканчивалось его запоздалым согласием, её криками и обвинениями…

Хорошее настроение как рукой сняло.

— Знаешь что, — прошипел он. — Иди ты со своим городом, со своей Лерочкой и с оскорблениями… куда подальше. Хочешь что-нибудь сажать, копать, что-то ещё делать? Вперёд. Но хватит срывать меня с работы и будить с утра пораньше по таким пустякам. И, нет, мама. Это не ты обиделась на мою сыновнюю неблагодарность. Это я не желаю общаться с женщиной, которая ведёт себя, как маленький ребёнок. Нечего делать — найди работу.

Оправдаться Надежда Петровна уже не успела, оскорбиться — тоже, он слишком быстро положил трубку.

185

30 октября 2017 года

Понедельник

Игорь никогда не был близок с матерью, но так серьёзно поссорился с нею впервые. Осадок, разумеется, остался. Сколько б он вчера ни пытался вести себя так, будто ничего не случилось, любой сочувствующий Сашин взгляд вызывал взрыв негодования и желание с кем-то поругаться. Магнус получил ни за что по хвосту, потому что так некстати подвернулся под руку. Даже Яна — и та невольно была посвящена в подробности семейной ссоры, хотя Игорь поклялся себе ни с кем не делиться накопившимся внутри раздражением.

Точно в таком же дурном настроении он явился и на работу. Саша поступила мудрее всех, попросила его выдать задачу утром, ещё до работы, и предупредила, что должна будет поехать, сдать какие-то анализы и проконсультироваться с врачом. Игорь даже не успел спросить, что именно за обследование, и на еженедельном митапе первые две минуты думал об Александре и её здоровье, а оттого совершенно не слушал Регину.

Разумовская не дала расслабиться. Она, разумеется, не понимала, как это личные причины могли три недели держать его вдалеке от работы, на больничном. Она была невообразимо зла, что проект отставал, попыталась устроить публичное высказывание собственного недовольства… И получила ответ.

Лёша ещё долго моргал и хватал ртом воздух после того, как Игорь совершенно равнодушно заявил, что его личные проблемы занимали всё-таки меньший отрезок времени, чем отсутствие Регины, и были, по меньшей мере, оговорены с коллективом, тогда как она позволяет себе скрываться с рабочего места, даже не оставив заместителя. Начальница раскраснелась, долго пыталась выдавить из себя что-то, но не смогла.

После этого его можно было смело увольнять, но Разумовская действительно чувствовала за собой вину. Игорь просто ушёл, даже не став громко хлопать дверью, и инцидент был забыт, вот только на митинг к команде он явился в таком взвинченном состоянии, что едва ли искры в стороны не летели.

— Мои драгоценные коллеги! — он швырнул папку с итогами на стол. — Как я бесконечно рад всех вас видеть! Семь невыполненных задач, Пётр! Три требования от системы тебя уволить, Егор! Виктор, Сева, два заваленных элемента функционала… Недоделанный интерфейс, Дима. И как я должен это понимать?

— Так ты же… — Егор запнулся под чужим гневным взглядом. — Ты ж это видел в пятницу, и всё было нормально.

— Видел?! — Игорь забыл о том, что должен говорить тихо и сдержанно, о том, что у него спокойный характер, что он ненавидит кричать, не любит ругаться и предпочитает свободное время проводить наедине с любимым кодом и котами. — Видел, мать вашу?! А когда вы мне, больному, звоните и просите вернуться, потому что у вас ой как всё горит, это нормально? Уволю без выходного пособия. Вылетите с работы с волчьим билетом!

Сева вжался в свой стул и втянул голову в плечи. Дима преданно смотрел в глаза, кажется, повторяя паттерн поведения, используемый в ссорах с женой, когда действительно был виноват. Егор умолк.

— Ни на что не способны, — прорычал Игорь. — Ничего не можете сделать. Фирму в свободное плаванье? Да, конечно! Поднять зарплаты? Разумеется! Работать? Нет, что вы, мы не умеем! С сегодняшнего дня демократия прекращается. Все обсуждения проектов — тоже. Вы можете забыть о скраме, аджайле и прочей гадости. Забыть о том, как люди встают в круг, выражают идеи и мирно хлопают друг другу. И если я увижу хоть одну невыполненную задачу — ноги вашей здесь больше не будет.

— Но…

Он гневно посмотрел на Виктора и напомнил себе, что это неадекватное поведение.

Нельзя срываться на людях. Нельзя публично демонстрировать собственные чувства. Бабушка всю жизнь учила его быть сдержанным, отец повторял, что надо ограничивать собственные желания и помнить о комфорте других.

Мать о комфорте других не помнила, в заботу не играла и всегда делала всё то, что ей было угодно. И, кажется, от этого она не чувствовала себя несчастной.

— Задание получите в электронном формате, — не позволил Игорь никому возмутиться. — Вперёд и с песней. А теперь брысь отсюда.

Они не позволили себе возмутиться, только тихо поднялись и ушли. Ольшанский же буквально упал в кресло и, выдохнув, заставил собрать все самые позитивные мысли, которые крутились в его голове, и набрать Сашу.

— Алло, — промолвил он. — Это я. Всё в порядке? Что там у врача?

— Да, всё хорошо, — ответила Саша. — Скоро уже буду. Что с голосом? Ты хрипишь.

Игорь с трудом сглотнул слюну и выдавил из себя улыбку, хотя Александра не могла видеть его лицо.

— Всё хорошо, — лживо ответил он. — Просто разбираюсь с сотрудниками. А так — всё прекрасно. Жду тебя, на месте всё расскажешь.

Саша не поверила. Но, словно предчувствуя беду, спорить не стала.