365

100 — 99

100

23 января 2018 года

Вторник

Никогда, никогда он больше не скажет, что в полвосьмого кто-то звонил по работе. Потому что, даром, что в офис они пришли вовремя, а Регина казалась пристыженной после устроенного её соперницей скандала, проблемы словно сами себя генерировали. Ольшанскому казалось, что они успевают, укладываются в спринты, ровно до того момента, пока не позвонили заказчики, а Регина, привычно улыбающаяся в ответ на каждую чужую неприятность, не уведомила о том, что они будут в начале апреля.

Игорь знал, что очень смешно выглядел со стороны, когда застыл, будто бы та статуя, и только периодически моргал. Кто ж знал, что заказчики отсчитывали свой год с того момента, когда только вознамерились заняться проектом? Да, в мае новость об этом показалась бы ерундой — ускориться на десять процентов не так и трудно. Но сейчас, под конец января, услышать, что на всё осталось не четыре месяца, а три…

Ольшанский шумно выдохнул воздух и запустил пальцы в волосы, уцепился в них с такой силой, словно собирался выдрать. Увы, но оттого кровь к голове не приливала. Укоризненно смотревший на него Магнус ничем не пытался помочь, только фыркал и с удвоенной силой крутил пушистым хвостом.

— Что, наглец? — одиноко поинтересовался Ольшанский то ли у кота, то ли у пустой квартиры. — Где там твоя хозяйка?

Саша сейчас вряд ли чем-то помогла. Игорь, если честно, был даже рад, что она умчалась по срочным делам куда-то. Он переписывал спринты и бэклог и понимал, что перераспределить задачи так, чтобы их ещё успели сделать, практически нереально. Насколько простым это казалось на начальном этапе, настолько сложным — сейчас, когда Игорь плыл от огромного количества работы.

Коллеги его, вероятно, пребывали в примерно том же состоянии.

Массовый испуг — вообще заразная вещь. И теперь, когда Игорь смотрел на бесчисленное количество заданий, которые следовало как-то ужать, перекинуть в другой список или вообще удалить по мере возможности, он чувствовал себя виновным в будущем провале, хотя ещё были шансы успеть всё исправить.

Хлопнула дверь. Ольшанский даже не оторвал взгляд от скрам-доски, переформатированием которой как раз занимался. Разумеется, это пришла Саша. Ни у кого другого не было ключей от квартиры, если не считать бабушку — но Ева Алексеевна обязательно предупредила бы о том, что хочет приехать. Она знала, что не стоит навязываться занятым людям, потому что сама всю жизнь проработала.

Саша тоже не произнесла ни слова. Она прокралась мимо мужа в спальню, несколько минут чем-то шелестела, а потом утихла, и Игорь краем глаза увидел, что девушка тоже села за работу. Она устроилась на кровати, положила на колени ноутбук и принялась что-то быстро набирать. Что ж, вполне возможно, отмечала у себя изменения, внесённые в будущую структуру кода, или отписывала комментарии в систему управления проектом. По крайней мере, Игорь бы на её месте занялся именно этим.

Что-то мягкое коснулось шеи. Пушистая лапка потрепала Ольшанского по щеке, на что он только грустно усмехнулся.

— Магнус, у меня нет времени, — вздохнул Игорь. — Я не могу сейчас с тобой играть.

— Мур-ру, — ответил кот.

Ольшанский вскинул голову.

Магнус сидел на столе, рядом с клавиатурой, поджав под себя лапы, и только нервно дёргал хвостом. Взгляд его рыжих глазищ был сконцентрирован на шее Игоря, и Ольшанский заподозрил неладное.

Он провёл ладонью по затылку и обнаружил там что-то мягкое, удивительно пушистое и совсем крохотное. Это что-то сориентировалось моментально и ткнулось в протянутую ладонь влажным прохладным носиком.

— Миу, — пискнуло оно Игорю на ухо, и Ольшанский аж подпрыгнул на месте от неожиданности.

Он поймал котёнка, заспешившего вниз по спине. Тот был совсем крохотным, по крайней мере, в сравнении с его папашей, и совершенно не походил на Магнуса. Беленький, чистенький — только кончик хвоста серый, — малыш умильно смотрел новому хозяину в глаза…

И совсем по-отцовски облизывался.

— Саша? — переспросил Игорь. — Что это за пушистая прелесть?

— Я же говорила тебе, что у нас будет котёнок, — отозвалась Александра. — Мне сказали, что либо я его заберу сегодня, либо могу о нём забыть. Это мальчик, и у него до сих пор нет имени.

Это и вправду был мальчик. Не мужик, как Магнус, и даже не мужчина, а ребёнок — беленький, пушистенький кошачий ребёнок, никак иначе. И Игорь, секунду назад мечтавший пожать горло Регине или тому, кто устанавливал дедлайн, усадил его к себе на колени и почесал за ухом.

— Какой милый, — промолвил он каким-то особенно мягким голосом. — Магнус, это точно твой ребёнок? Я б на твоём месте засомневался.

— Идиот! — окликнула его из спальни Саша. — Он просто весь в маму. Та тоже белая, пушистая и очень милая!

Котёнок свернулся клубком у Игоря на коленях и заурчал. Ольшанский удивлённо уставился на него: оказывается, существуют коты, созданные доставлять удовольствие, а не ежесекундно мешать человеку жить!

— Так что, — спустя минуту или две заговорила вновь Александра. — Мы его оставляем, или мне возвращать?

— Какое возвращать! — возмутился Игорь. — Магнус на мне никогда вот так не спал. Конечно же, мы его оставляем!

— Кто б сомневался. Ты тоже любишь котов, Ольшанский!

— Я и не спорю, — пожал плечами Игорь. — Котов я люблю. Я не люблю извергов… — он окинул пристальным взглядом Магнуса. — Хотя, если у тебя, пушистый, выходят такие дети, то ты тоже очень даже ничего.

99

24 января 2018 года

Среда

Вырваться с работы теперь было немыслимой роскошью, но на встречу Игорь всё-таки приехал. Пусть нехотя, в большей мере пересиливая себя, чем действительно желая явиться, но пришёл в указанное место.

Тесть же опаздывал. Владимир Владимирович вообще не славился умением сдерживать свои обещания, он был скользким, неприятным человеком, и Игорь почти ожидал увидеть каких-нибудь хулиганов с битой возле своего авто или чего-то вроде этого.

Но нет. Икленко всё-таки явился. За то время, что они не виделись, мужчина заметно осунулся, похудел почему-то, и под глазами у него залегли тёмные круги.

Он сел напротив, молча, не здороваясь, и взглянул на Ольшанского, как побитая собака порой смотрит на своего обидчика. Игорь знал, что в этот миг у него должна была проснуться совесть или желание помочь, но даже не сдвинулся с места, без единого слова глядя в глаза тестю.

— Я болен, — сообщил наконец-то Владимир Владимирович. — Мне срочно нужны были деньги.

Игорь не испытал ни капли жалости.

— Для этого, — начал он без приветствия, — вы явились к нам на свадьбу, подарили дочери путёвку, чтобы выманить её из города, и решили продать её квартиру. Гениально, лучше не придумаешь, но не слишком увязывается с образом больного человека.

Мужчина сложил руки на стол и уронил на них голову, уткнулся лбом в изгиб локтя, теперь напоминая чем-то маленького ребёнка.

— Она ни за что не стала бы мне помогать.

— Саша — добрый человек. В отличие от вас и, возможно, вашей супруги, она умеет прощать и ценить своих родных, даже если те наперегонки только и пытаются сделать ей больно.

— Да. Я хуже, чем моя дочь.

— Никто в этом и не сомневался.

Они опять умолкли. Владимир Владимирович отвлёкся на то, чтобы заказать себе что-нибудь выпить, Игорь только отрицательно покачал головой на вопрос официантки, хочет ли он чего-нибудь.

— Вы уверены, — не выдержал Ольшанский, когда заказ принесли, — что вам с диагнозом, каким бы он там ни был, стоит это употреблять?

Мутный взгляд тестя говорил о том, что нет. Скорее всего, ему действительно нельзя было пить, но мужчина не удосужился об этом подумать.

Игорь верил, что он не солгал, действительно серьёзно заболел, действительно нуждался в деньгах. Такое порой случалось. Он скорее не понимал, почему было не сказать об этом честно. Зачем юлить, морочить голову дочери, отправлять её куда подальше, тайком продавать квартиру…

Владимир Владимирович одним глотком осушил свой бокал с виски, потом взглянул на Игоря и признался:

— Мне казалось, что так будет намного быстрее.

Ольшанский не смог найти слов для того, чтобы ответить.

— Мне надо поговорить с дочерью, но она не берёт трубку.

— Чёрный список.

Тесть кивнул. Мутный, рассредоточенный взгляд, кажется, вот-вот грозился и вовсе превратиться в полное отсутствие понимания чужих слов. Игорю казалось, что его собеседник выныривал из глубокого омута, с большим трудом выныривал, сопротивляясь давлению, оказываемому на него со всех сторон.

— Вам стоит нормально обследоваться, — наконец-то промолвил Игорь. — Определить методику лечения. Если хотите, можете обратиться к моему отцу, у него полно знакомых, посоветует хорошего врача, — Ольшанский потянулся за кошельком и добыл оттуда визитку. — Вот, держите. И не затягивайте с этим. Потом будет только хуже.

— А Саша? Ты уговоришь её со мной встретиться? — с надеждой спросил Владимир Владимирович. — Может быть, скажешь ей, что я умираю?

— Вы не умираете.

— Пока что нет.

— Хорошо, — сдался Игорь. — Но это однозначно не будет быстро. Я не знаю, захочет ли она вообще вас видеть. Нужно ли ей это. Я вам перезвоню.

Ему показалось, что в глазах Владимира Владимировича даже вспыхнула некая благодарность.

Наверное, впервые в жизни.