365

363

5 мая 2017 годa

Пятница

На завтрак Вера всегда готовила яичницу. Вчера он банально проспал её кулинарный шедевр. Сегодня — смотрел с раздражением на жёлтую массу, явно недожаренную, валявшуюся — потому что словом "лежать" это назвать было невозможно, — пятном на его тарелке. Есть не хотелось, и не потому, что Игорь страдал отсутствием аппетита; он не помнил, когда в последний раз Вера готовила хоть что-то, кроме проклятых яиц по одинаковому рецепту. И получалось у неё каждый раз по-своему невкусно.

— Я решила, — она отошла от плиты, держа в руках стакан с кефиром — опять диета? — что нам с тобой всё-таки надо помириться.

Игорь вздохнул. Он полагал, что они не ссорились, скорее оставили своё раздражение в состоянии паузы.

— Я даже не буду ждать от тебя извинений, — продолжила она. — И, если ты попросишь свою начальницу…

— Я никуда не поеду, — отрезал он. — И сказал тебе уже: бери кого хочешь.

— Ты однажды меня доведёшь! — Вера скрестила руки на груди. — Мы запланировали отпуск. А твоя работа, твоя Регина…

— Михайловна, — безэмоционально поправил её Игорь и, всё так же спокойно, словно ничего не изменилось, отодвинул от себя тарелку. — Ты совершенно не умеешь готовить, ты знаешь об этом?

— Ты не имеешь никакого права меня оскорблять! — возмутилась Вера, но Игорь не сомневался в том, что констатация факта не имела никакого отношения к оскорблениям. Скорее уж, обижаться следовало ему. — Ты и так всё разрушаешь…

Игорь промолчал. Он пересёк небольшую гостиную — точнее, пародию на гостиную, со старым диваном, доставшимся в наследство от сдающих квартиру пенсионеров, — стянул со стола папку с документацией, привезённую вчера в его отсутствие и привычно клацнул защёлкой от ноутбука, открывая его. Вера наблюдала за каждым его действием так, словно видела впервые в жизни, с раздражённой усмешкой встреча фиолетовую заставку от "гнома" и стандартные обои на рабочем столе.

Он, без единого комментария, опустился в офисное кресло, купленное тоже неизвестно когда и уже протёртое, но всё ещё удобное, и заставил себя вникнуть в техническое задание. Если с понедельника ему придётся браться за работу, то надо хотя бы подготовиться, понять, что именно говорить завтра команде.

Вера, кажется, приняла это в качестве сигнала об опасности. Она всегда ревновала его к работе и была уверена в том, что к добру всё это не приведёт; сейчас же, кажется, напряглась пуще прежнего, почувствовала что-то. Каждый раз, когда Игорь был почти готов уйти куда подальше от неё (и сменить номер, желательно) она становилась белой и пушистой, такой мягкой, такой нежной…

Он прочитал первые несколько строк технического задания и закашлялся — первое впечатление оказалось незабвенным. Количество терминов на одну страницу и попыток заказчика влезть в код было безграничным; Игорь спешно отложил первые листы в сторону, посмотрел на десятый, одиннадцатый, какой-то сотый или сто первый — ничего в мире не менялось, по крайней мере, в хорошую сторону. По крайней мере, он созерцал идентичный результат.

Вера опустила руки ему на плечи, словно пытаясь пробудить в себе талант массажистки, но Игорь рассеянно смахнул её ладони. Она попыталась запустить пальцы в его волосы — гадская привычка, однако, — и он, всё так же не оборачиваясь, подъехал на кресле чуть ближе к столу, избавляясь от её неуместных прикосновений.

На третьей странице Игоря ждал замечательнейший сюрприз — ссылка на дополнительные требования. Он смерил взглядом папку в пятьсот страниц, мысленно проклял Регину и потянулся за мобильным — где эти дополнительные требования? Тоже в этой папке? Вроде не похоже.

— Если ты считаешь, что ведёшь себя по-мужски, — Вера последовала за креслом, — то это не так. Ты дуешься, словно маленький ребёнок.

Игорь, прослушав как минимум две трети произнесённой фразы, только согласно хмыкнул и склонился пониже над документами. Мелкий — восьмой, что ли? — шрифт его никогда не прельщал; дополнительные условия оказались на второй стороне страницы, но, кажется, были довольно логичными.

— Ежедневные паттерны поведения, — пробормотал он, то ли читая вслух, то ли пытаясь понять, что имелось в виду, — должны регулярно изменяться. Интерфейс, в зависимости от полученных данных, имеет свойство интерактивного изменения… Гадость какая! — он скривился. — Было бы неплохо, если б можно было сделать паттерн на каждый день… Обойдёшься, неплохо, это не год, а столетие делать придётся! — Вера сильнее потянула его за плечи, и он рассеянно оглянулся. — Ты что-то хотела?

Она задохнулась от столь поразительной наглости и даже отшатнулась, словно возмущённый выкрик застрял где-то в горле.

— Как тебе не стыдно? Ты совершенно меня не слушаешь! — она шмыгнула носом, словно собиралась расплакаться. — Наши отношения находятся на грани.

— Как хорошо, что ты тоже это замечаешь, — проронил Игорь, не успев даже взвесить ответ, и вновь уткнулся носом в документы. — Съезди, отдохни от меня, а потом решишь, надо тебе это вообще или нет.

Ему — нет.

Он потёр глаза — после трёх бессонных ночей, даже с учётом суточного отдыха, они жгли, словно кто-то старательно всыпал в них песок, — и потянулся за чистой бумагой, чтобы сделать какие-то заметки. Если в понедельник выходить на работу, то уже сейчас необходимо чётко понимать, что они будут делать, и набросать план действий…

— Я не хочу закатывать тебе истерику, — почти с угрозой прошипела Вера. — Но это наши отношения, а не какие-то игрушки, которыми ты целый день забиваешь себе голову!

Это сработало.

Всегда срабатывало, однако.

Кресло крутнулось, как и обычно, легко, и Игорь даже сам не ожидал, что окажется лицом к лицу с Верой. Она, казалось, строила из себя обиженную — поджала губы, сердито скрестила руки на груди и шмыгала носом ежесекундно, выдавая несуществующие слёзы.

Игорь не удивился собственному равнодушию. Собственно, он и не ожидал ничего другого. С Верой давно надо было порвать. Давно. И почему он этого до сих пор не сделал?

— Мы с тобой почти не разговариваем, — она добавила в высказывание ещё больше обвиняющих ноток. — Почти не контактируем. Это доходит до абсурда. Нельзя называть себя парой и видеться только раз в неделю, в воскресенье за обедом, и то неполноценно. Тебе ничего, кроме этой ерунды, не нужно!

— Это не ерунда! — Игорь почувствовал, как раздражение усиливается с каждой секундой, вот только единственным, что его задевало, оказались высказывания о работе. — И если ты не готова мириться с тем, что я работаю — и буду работать, хочешь ты того или нет, — то, серьёзно, я никого не держу.

— Это моя квартира, — сердито напомнила Вера. — Ты сам сюда приходишь каждый день, а теперь говоришь, что тебе ничего не нужно?

— Это наша квартира. — поправил её Игорь. — Снятая на мои деньги. Те самые, которые я получаю за свою ерунду. И я надеюсь, что ты всё-таки перестанешь мешать мне их зарабатывать. В любом случае, если мы такие несовместимые, тебе предоставлена полная свобода действий.

Он вернулся к работе раньше, чем среагировала Вера, и её пощёчина пришлась по спинке кресла, а не по его лицу. Она что-то проговорила — наверное, действительно сквозь слёзы, — но Игорь заставил себя не услышать. Не то чтобы проигнорировать её оказалось до такой степени трудно; словно что-то зудело-зудело и вдруг перестало.

— Надеюсь, ты хорошо отдохнёшь, — промолвил он всё так же сухо и бездушно. — Договор действует ещё до августа, я съеду, и ты сможешь жить тут, пока не выйдет срок. Захочешь — потом продлишь.

Она не поверила, Игорь в том не сомневался.

Но он точно так же не верил во всю абсурдность технического задания, а оно, к сожалению, было материальным и лежало у него под носом.