365

202 — 201

202

13 октября 2017 года

Пятница

В квартире царила темнота. Игорь тихо закрыл за собой дверь, стараясь не греметь связкой ключей, и остановился в коридоре. Ничто не нарушало молчание. Тихо посапывал, развалившись на трюмо, непомерно большой Магнус, и Ольшанский с неожиданной нежностью погладил его по голове, удивившись тому, что соскучился за безгранично вредным котом.

Он сделал ещё один шаг вперёд и вдруг остановился. Тёмный женский силуэт и что-то круглое, заступившее луну в окне, вызвали неприятные ситуации.

— Кто здесь?! — громким шёпотом спросила Саша и занесла неведомый предмет над головой. Игорь с трудом успел поймать её за запястье, прежде чем нечто, смутно напоминающее ему старую бабушкину чугунную сковородку, не опустилось ему на голову.

— Это я, — ответил он так же тихо. — Включи свет, а потом можешь меня стукнуть.

— Игорь?

Саша застыла. Потом сковородка — легонько и совершенно не больно, — коснулась его головы, и Александра обессиленно опустила руки.

— Что ты здесь делаешь? — продолжила шептать она. — Ты должен находиться в больнице ещё как минимум неделю.

— Ты мне не рада?

Вместо этого она уложила сковородку на трюмо — Магнус моментально уложил на неё голову и продолжил спать, — и коснулась прохладной ладонью его лба.

— Там же дождь! — восклицание звучало не громче, чем шелест листьев. — Ты же мог простудиться! Вдруг подскочила температура? А если после этого станет хуже? Повторится приступ? И что мне тогда с тобой делать?

Александра умолкла и отобрала у него пакет с вещами. Ольшанский даже замер от этой тирады на пониженных тонах. Саша же принялась за его куртку, стягивая её с невообразимым упорством. Она провела рукой по спине, недовольно хмыкнула, почувствовав на коже не высохшие ещё дождевые капли, потом проверила рубашку — не промокла ли и та под курткой, — и, видимо, осталась довольна проверкой. Игорь подчинился и тогда, когда его буквально втолкнули на кухню, и устроился на табуретке у окна.

Встревоженная донельзя, Саша заняла второй стул и смотрела на него, наверное, не отрываясь — сказать точно в темноте было довольно трудно.

— Как ты мог? — вздохнула она. — Это же вредно для здоровья! Ты хотя бы вызвал такси, чтобы доехать до дома? Ай, да какое такси! — Саша хлопнула себя по лбу. — Час ночи. Ты что, шёл пешком? В сколько ж тебя выписали? Боже, Игорь…

— Да всё в порядке, не переживай, — Ольшанский потянулся к девушке и сжал её запястье. — У меня сестра — медик, и это она настояла на поспешном побеге из больницы. Всё нормально. Я живой, здоровый и не собираюсь терять сознание и биться в конвульсиях.

— А если б тебе стало плохо на улице? — возмутилась она, придвигаясь ближе. — Если б ты упал?

— Тогда меня публично оплевали бы старушки и обозвали наркоманом. А потом, после того, как попинали, вызвали б скорую.

— Дурак!

— Ну Саша, — уже громче заговорил Игорь, на что она предупредительно прижала палец к его губам. — Слушай, а почему мы шепчемся? Я ж в своём доме!

— Она с трудом уснула, — пояснила девушка. — Я не хочу слушать всё это по второму кругу.

— Она? Тут кто-то ещё есть?

— А у тебя амнезия? — не удержалась Александра. — Конечно, есть! Здесь же Лера. Опять несла какой-то бред… Не уходи от темы. Так почему ты выписался из больницы и ни слова мне не сказал? А если б я действительно стукнула тебя сковородкой? Думать же надо немного!

Игорь встал. В родном доме он почувствовал странный прилив сил и невероятное желание изменить что-то в устоявшейся вроде бы жизни. Но, к сожалению, инерция окружающей следы была слишком велика. Сопротивление, оказываемое Лерой, мамой, всей его родней и родителями Саши, все эти бесконечные дрязги и работа, работа, работа — оно в один момент ополчилось, встало, как та непобедимая армия, и оставило возможность только беспокоиться о болезнях друг друга.

— Как твоя мама? — спросил он, глядя в ночной октябрь. — Ты не говорила ничего. Она в больнице? Что-то серьёзное?

— Она солгала.

От неожиданности он обернулся так резко, что услышал, как хрустнула шея.

— Как солгала?

— А вот так, — в полумраке было видно, как Саша, обхватив себя руками, откинулась назад и упёрлась спиной в стену. — Оказывается, не было никакого сердечного приступа. Вообще ничего не было. Она просто подумала, что если я приеду, то она сможет переубедить меня. Так сказать, наедине. А если не сможет, то попытается найти аргументы посерьёзнее. И вправду больной притворится. Ты сядь… Тебе же плохо, наверное.

Игорь подчинился. Он закрыл глаза, чувствуя, как усталость, больше напоминающая мешки с камнями, опускается на его плечи и повисает на них мёртвым грузом.

— Как же всё это достало… — прошептал он наконец-то, с трудом выдавливая из себя слова. — Бесконечные дрязги, ссоры…

— Я не знаю, почему она так против, — искренне ответила Саша. — Правда.

— Я знаю. Но тебе оно не надо, — Игорь попытался сосредоточиться на крутившейся в голове мысли, но та ускользала и никак не позволяла уловить суть. — Я… Я сказал, чтобы Лера убиралась к маме. Моей маме. Уже давно, ещё дня два назад. Это в её блюде был аллерген. И она явилась ко мне в больницу с ним ещё раз. По глупости, конечно, но мне всё равно.

Саша вздрогнула.

— И что теперь делать?

— Спокойно жить дальше. Мне строго-настрого запретили появляться на работе ещё целую неделю, — он улыбнулся, но получилось очень грустно. — Может быть, я научусь хотя бы иногда ничего не делать?

Саша ничего не ответила. Вероятно, для неё эта страшная наука тоже была неизведанной.

— Пойдём спать, — она потянула его за руку. — Ты устал. Тебе надо лечь и ни о чём не думать. А лучше — вернуться в больницу.

— Можешь даже не надеяться, — отрезал Игорь, но в спальню послушно поплёлся. Спорить с Сашей ему не хотелось, а ссориться — и подавно.

Зато уснуть в родной постели, а не на больничной койке — очень даже да.

201

14 октября 2017 года

Суббота

Лера вела себя тише воды ниже травы, упрямо притворяясь невинным ребёнком, не понимающим, что происходит и почему её пытаются выставить из дома. Игорь высказал бы ей это в лицо ещё вчера, но она пропадала где-то, пока Саши не было дома, а когда вернулась, пришла и Александра с работы. Разговаривать о всяких приворотных зельях — это ж надо было додуматься! — казалось смешным в сложившихся условиях. Посвящать Сашу во все аспекты их дурацких семейных отношений — последнее, что хотелось Игорю.

Потому до обеда субботы он покорно глотал прописанные врачом и подсунутые Яной таблетки, не занимался работой и делал вид, что отдыхает от тяжёлых рабочих будней, не прекращавшихся уже несколько лет подряд. Но лекарства имели свойство заканчиваться. Он продемонстрировал Саше белую баночку, совершенно пустую, изъявил желание пойти купить таблетки, разумеется, получил отказ — и освободившуюся на двадцать минут квартиру.

Лера заспешила следом, уже почти добралась до двери, но её остановило раздражённое покашливание за спиной.

— Ну-ка стоять.

Валерия послушно застыла, очевидно, понимая, что деваться некуда, её всё равно поймают на ступеньках и вернут обратно.

— И ты ничего не желаешь мне объяснить?

Она вздрогнула, но заставила себя оглянуться, часто заморгала и даже выдавила из себя недоумённую улыбку.

— Что-то случилось? Тебе надо купить ещё какое-нибудь лекарство? — ласково уточнила Валерия.

— Кажется, я довольно ясно выразил своё желание не видеть тебя в пределах своего дома, — покачал головой Игорь.

— Я ведь никому не мешаю! — недоумение, отобразившееся на лице девушки, выглядело бы совершенно искренним, если б Игорь не помнил о эвкалипте и прочих прелестях совместной жизни с крестницей его матери. — Я веду себя тихо, ничего не говорю этой твоей… — она запнулась и поправилась. — Саше ничего не говорю. Что не так? Почему нельзя?

Ольшанский подошёл ближе, и Лера, реагируя так, как положено было по канонам всех на свете любовных романов, столь любимых многими женщинами, вперила в него невинный взгляд и часто-часто заморгала. Вероятно, дальше предполагался страстный поцелуй.

— Ты предлагаешь мне так просто забыть могильные плиты, украшенные венками из эвкалиптовых листьев? — ядовито уточнил он. — Ты мне мешаешь. И Саше мешаешь.

— Это всё потому, что твоя мать — моя крёстная, да? — спросила наивно Валерия. — Я не могу больше ни о чём думать! — она уложила руки Игорю на плечи. — Если б не наше родство, ты бы…

— Выставил тебя за дверь ещё быстрее.

Она поперхнулась уже крутившимися на языке словами и недоумённо уставилась на Ольшанского, явно не понимая, что происходит, а потом отшатнулась, прижимаясь спиной к стене и стремительно белея.

— Но почему?! Разве я тебе не нравлюсь? — удивилась Лера. — Разве я недостаточно красива? Не лучше этой твоей Саши?

— Если ты считаешь, что глубже уже выкопанной тобой ямы не бывает, то я всё ещё могу позвонить твоим родителям. Или в полицию.

— Ответь мне! — возопила она. — Ты должен! Это… неправильно, Игорь! Несвойственно для мужчин любить одну женщину и не отвлекаться на кого-нибудь моложе…

Он не сдержался и схватился за голову.

— Что ты несёшь, Лера?!

— Но я должна тебе нравиться! — уверенно повторила она. — Ответь мне честно. Ты меня хо…

Лера умолкла, заметив гневный взгляд.

Игорь опёрся спиной о дверной косяк и подумал, что хуже уже точно не сделает.

— Хорошо, честно. Ты — малое дитя, ребёнок, пересмотревший фильмов или какой-то ещё ерунды. А я — взрослый мужчина, рассчитывающий видеть рядом с собой взрослую, самодостаточную женщину. У меня, в отличие от тех типажей, которые ты успела примерить на всех вокруг, не играют гормоны, как у пятнадцатилетнего, и на любую движущуюся цель я не бросаюсь. Даже больше скажу, меня интересуют умные девушки. Ты к этой категории не относишься.

— А как же физиология? — с надеждой уточнила Лера.

— Какая к чертям физиология?! — вспылил он. — Посмотри на себя в зеркало! Тебе семнадцать, ты, блин, ребёнок! И никак иначе я воспринимать тебя не собираюсь, сколько б ты не крутилась у меня перед носом в коротких юбках или обтягивающих джинсах. Я уж молчу о том, что у тебя не чувства, а стукнувшая в голову блажь.

Лера всхлипнула. Кажется, последнее её действительно обидело, но Игорь не был способен утешать едва не угробившую его родственницу.

— Я надеюсь, что это звучало достаточно убедительно, — подытожил он, — и хватит для того, чтобы ты сменила место жительства. И не только потому, что ты себе придумала несуществующую любовь. Мы с Сашей устали прятаться по углам, думать, как бы это тебя не потревожить и не помешать, когда ты готовишься к занятиям, ловить тебя на ступеньках и терпеть эти выходки. Потому или ты собираешь вещи сама, и я отвожу тебя к моей маме, или вылетаешь отсюда пулей.

— Ты не ценишь мои чувства, как обыкновенный сельский грубый мужлан.

— Замечательно, — кивнул Игорь. — Разочаруйся во мне и ускорься, пожалуйста, в сборе вещей. И до вечера чтобы переехала. Я ясно выражаюсь?