365

279

28 июля 2017 года

Пятница

Переступать порог собственного дома около шести часов вечера было само по себе необычно. Игорь и Саша привыкли за последнее время возвращаться в восемь, а то и в девять, и сегодняшний день представлялся чем-то крайне необычным, немножечко возвышенным и, что самое главное, крайне благоприятным. На улице стало прохладнее, в хорошо выветренной квартире можно было дышать, а после жары это само по себе склоняло к крайне романтичному настроению.

Купленная ещё неделю назад бутылка вина была открыта, бокалы — поставлены на положенное им место, а ужин успешно разогрет. Разумеется, банальное слово "макароны" они заменили возвышенными "спагетти", салат из огурца и двух помидор хоть и не тянул на высокую кухню, но был вполне вкусным, а выуженные из глубин холодильника отбивные, разогретые с духовкой и посыпанные сыром, получили достойное их вкуса именование мяса по-французски. Отсутствие ананаса и прочих тропических фруктов ни Игоря, ни Сашу не смутило.

У этого ужина была весьма логичная цель — преодолеть наконец-то ставшую раздражающей преграду в отношениях, переступить этап конфетно-букетного периода, не сочетаемого с совместным переживанием, ну, и как маленькая дополнительная подзадача лично для Игоря, убедить Сашу в её привлекательности в глазах любого адекватного мужчины, ну, и его в том числе.

Магнус, развалившийся на кухонном столе, уже довольно сытно поужинал, потому благосклонно взирал на влюблённых и не стремился вмешиваться в их отношения.

Игорь наполнил бокалы вином, но они обошлись без тоста, сделали по глотку и смущённо взглянули друг на друга. Руки у Саши подрагивали, а в голову явно лезли всякие неправильные мысли. Она вновь потянулась к бокалу и отпила ещё немного, стремительно краснея, и явно не от вина.

— Я веду себя, как алкоголичка, — хихикнула Александра, причём хихикнула очень нервно, и руки у неё тоже, кажется, едва заметно, но дрожали.

— Нет, — возразил Игорь и осушил собственный бокал, а потом приказал руке не тянуться к бутылке. — Не ты, а мы.

На самом деле, он почти не пил в обычной жизни, а превышал сознательную меру только несколько раз, и больше не планировал. Однажды это уже закончилось…

Игорь приказал себе не думать о Вере. Если Саша заподозрит, что его мысли вернулись к бывшей — непонятно с какого перепугу, между прочим, — то сегодняшнему такому положительному и приятному вечеру будет конец.

Он склонился к Саше — она не отпрянула, правда, явно сделав над собой немалое усилие, и даже придвинулась немного ближе. Табуретка противно заскрипела, царапая пол, когда Игорь придвинулся к девушке ещё ближе, и выдала какой-то отвратительный, достойный больше ножа в дуэте со стеклом, звук, но не развалилась.

Игорь обнял Александру, отмахнулся от мысли о том, что он не помнит, какой замок у этого проклятого платья, и попытался поцеловать.

Саша отпрянула.

— Ой! — вскрикнула она, чуть не свалившись со стула. — Я не смыла помаду.

— Это неважно, — вздохнул Игорь.

— Важно, — она вскочила и бросилась к рукомойнику. — Я не хочу что-нибудь испачкать.

Она смыла помаду, несмело вернулась обратно на свой табурет, но Игорь, решив брать инициативу в свои руки, поймал её по пути к этому предмету мебели и усадил себе на колени. Саша не сопротивлялась. Одну ладонь она вполне смирно опустила ему на плечо. Вторую руку же, кажется, понятия не имела, куда деть, но решила не выражать этих сомнений вслух.

Назвав это поведение про себя очень милым, Игорь опять потянулся к её губам и был свято уверен в том, что всё получится. Саша не сопротивлялась, напротив, подалась к нему, и…

Зазвонил телефон.

Александра тут же, вздрогнув, как всегда, отпрянула.

— Возьми трубку, — сказала она.

Игорь послушно вытащил смартфон из кармана джинсов — и почему он его не отключил?! — и посмотрел на экран. Это был неизвестный номер, и он сбил вызов и положил мобильный на стол.

— Ничего важного, — ответил он Саше, но, не успев даже коснуться её, вновь скривился, как от зубной боли. Телефон звонил опять, звонил настойчиво, между прочим, и откровенно намекал, что номером совсем даже не ошиблись.

— Возьми трубку! — повторила Александра. — Вдруг это что-то важное!

Игорь сдался.

— Алло, — промолвил он. — Да, это Ольшанский… А вы, простите, кто?

— Это ваш сосед по даче, Василий Степанович. — ответил мягкий мужской голос, принадлежавший, наверное, человеку пожилому. — Нам бы очень не хотелось вас отвлекать, но ваш отец не берёт трубку…

— Наверное, он на операции, — автоматически ответил Игорь и с ужасом вспомнил, что бабушка как раз переехала на дачу. — Что-то с…

— Нет-нет! — поспешил успокоил его Василий Степанович. В соответствии с воспоминаниями Игоря о соседях, он был отставным генералом, весьма интеллигентным, между прочим, как и его собственный дедушка. — С Евой Алексеевной всё в порядке, просто она утром отъехала куда-то… Просто мой английский газон выкапывает её невестка, и я, право слово, не знаю, что делать. Я сделал ей замечание, но она, кажется, не поняла, что именно не так. Не могли бы вы приехать?

— Вы уверены, что это моя мать? — уточнил Игорь. — Вы не могли бы её описать?

— О, — Василий Степанович зашаркал ногами по полу, наверное, подходил к окну. — Такая невысокая женщина… рубенсовских форм, — культура не позволяла ему использовать слово "толстая". — Со светлыми волосами. В этом новомодном наряде животного окраса…

— В леопардовых лосинах? — обречённо переспросил Ольшанский.

— Да, пожалуй, это можно идентифицировать и так.

— Да, — согласился Игорь. — Это моя мать. Не волнуйтесь, Василий Степанович, я буду через полчаса. Максимум минут через сорок, — он положил трубку и обречённо посмотрел на Сашу. — Боюсь, у меня нет выбора.

— Езжай, — она, кажется, даже обрадовалась. — А что, что-то серьёзное?

— Да, — кивнул он. — Моя мать слетела с катушек и перекопала соседу английский газон. Опять.