Билеты в один конец

28 глава

– По договорённости? А какие ещё пункты прописаны в твоём договоре?

– Все нужные. – Таранов поднимает бровь, делает серьёзное лицо, но по блеску в глазах я понимаю: он издевается надо мной – мягко, по-доброму. – С каждого по потребностям, каждому по заслугам. Причём твои заслуги, Тань, я вообще считаю недооценёнными. И моральная компенсация должна быть соответствующей.

Я усмехаюсь, качаю головой, пытаясь представить, что ещё он может «выставить» в качестве гонорара. И неожиданно понимаю, что мне в разы легче рядом с этим самоуверенным хитрецом, который умудряется в одном предложении и поддержать, и заодно себе цену набить, чем оставаться наедине со своими мыслями.

– На ответную моральную компенсацию пока не рассчитывай, – проговариваю вслух. – Мой эмоциональный капитал весь испарился в стычках с Толей. Я на нуле. Только если расплатиться натурой – на благо твоей личной мотивации. Вот это, да. Осуществимо.

– Звучит заманчиво. – Он подмигивает, и я ловлю себя на том, что порозовела, как девчонка.

Не то чтобы я всерьёз готова кинуться к нему сейчас в объятия. Нет. Но что-то внутри переклинивает, когда я ловлю его взгляд – уверенный, спокойный, такой, что внушает веру, доверие и ощущение, будто всё, что я сейчас проживаю, не так уж и страшно.

Да и что отрицать – я сама вырастила это чудовище по имени Толя. А ограничивающие рамки… Что ж, придётся признать: от них никуда не деться, потому что они – тоже исключительно в моей голове.

Я откидываюсь на спинку сиденья, перевожу дыхание, сглатываю комок в горле и пытаюсь вспомнить, зачем мы вообще сюда приехали. Ах да. Я хотела выговориться, а он предлагал поесть.

– А вообще, – начинаю я, – это не опасно – так хитрить?

– В каком смысле?

– Вводить его в заблуждение.

– Опасно жить, – пожимает плечами Влад. – Наши враги хотят видеть, как мы опускаем руки. Но чем умнее мы создадим для них иллюзию, тем сильнее их выбьет из колеи. У каждого есть уязвимая точка: у тебя – Толя, у Толи – ревность, стремление всё контролировать. Вот и будем бить по нему его же методами. В итоге он сильно ошибется, а ты получишь свободу. Этого же ты хочешь?

В жизни бы не подумала, что это окажется так важно.

Вслух не говорю, чтобы не задеть Таранова упоминанием о том, что я часто думаю о прошлом. Но это действительно так. Всё пытаюсь найти тот день, ту неделю, тот месяц, когда в нашей жизни произошёл переворот, который я не заметила.

А ведь я всерьёз думала о втором ребёнке. Проснулся материнский инстинкт. Если с Алисой это было желание вперемешку с любопытством, то теперь пришла какая-то осознанность.

Но детей я хотела от одного мужчины.

А теперь… Кто его знает, что будет дальше. Кроме одного – на мои плечи ложится слишком многое: принимать решения за себя, за Алису, быть готовой выдержать удар от бывшего мужа.

Таков мой удел.

Я опускаю взгляд на свои дрожащие руки. Не уверена, что потяну этот темп. И сколько ещё продержусь? Ресурс-то не бесконечный.

– Спорим, я знаю, о чём ты сейчас думаешь?

– Потому что провёл много дел, выслушал сотни историй. И почти все – как под копирку. Люди думают, что они уникальны, а чувства у всех одинаковые: обида, гордость, зависть – всё повторяется снова и снова.

Вроде бы хочется саркастично бросить что-то в духе: «Зачем ты это делаешь в энный раз?» – но в его взгляде есть что-то… почти болезненно трепетное. Будто понимает меня без слов. И я в который раз ловлю себя на мысли: когда же наша «профессиональная» связь успела перерасти в это – в тонкую, почти невидимую нежность, где его едва заметная улыбка успокаивает сильнее любых заверений, что всё будет хорошо.

– Ладно, – подаю голос, видя, что он не реагирует на мои слова и не торопится с ответом. – Съездим с Алисой на юг. Предложу Лене, может, она захочет составить нам компанию.

Таранов кивает.

– Надеюсь, на неделю уж точно выберетесь. Можно подать это как оздоровительную поездку в спокойный регион. Если что – потом предъявить папочке местные санаторные справки. Ну, то есть их и надо будет собрать. Мне потом для суда пригодится.

– А деньги? Откуда я их взяла?

– Были накопления. Тебе разве важно отчитываться? Нет, ну если так важно, то можно мне… – Он театрально вздыхает и пододвигается ближе, отчего сердце вздрагивает.

Я не успеваю ответить, потому что Таранов внезапно наклоняется и касается губами моих. Пара секунд – и меня прошибает волна тепла, которая смывает все мысли о том, что завтра, возможно, снова ждать «сюрпризов» от Толи.

Но в этот момент я просто хочу кусочек счастья. Немного передышки.

– Пошли погуляем? – тихо предлагаю я, когда Влад отстраняется.

– Ночью? Может, есть поинтереснее предложения? – Он снова цепляет меня на крючок этими двусмысленными репликами – и снова тянется к моим губам.

– Ну, давай покатаемся. Только за рулём я буду.

– Ты?

– А что такого? Так же безопасно, как и ездить, зная, что в любой момент может случиться приступ.

– Ну хорошо. – Неожиданно быстро соглашается, выпуская меня из своих объятий.

Мы пересаживаемся. Влад включает музыку – какую-то непривычно тихую, я ожидала, что будет качать басами. Но нет. Его рука опускается на подлокотнике рядом с моей. Смотрю на нее и очень хочется просто накрыть ее своей ладонью, но вместо этого завожу двигатель, трогаюсь с парковки. Строю маршрут до Воробьёвых гор. Давно там не была. Да и вообще не припомню, когда по вечерам гуляла с мужем. В основном сидела дома. С Алисой. А он, конечно, часто задерживался и в командировки ездил. У Толи была насыщенная жизнь.

Не замечаю, как прибавляю газу, когда о нём думаю. Но вместо меня это делает Таранов:

– Штрафы придут – вычту из твоей зарплаты.

Улыбаюсь.

– Надо как-то взять Алису погулять по ночной Москве, пока ещё тепло. Она хотела в Сити – на самую высокую точку, посмотреть панораму города. Как вернусь – запланирую.

– Отличное решение.

Мы катаемся почти час. Болтаем с Владом ни о чём, играет приятная музыка, и атмосфера между нами царит такая же. Вот бы всегда так было в моей жизни. Тихо, ненапряжно, но в то же время волнительно.

У подъезда я слегка колеблюсь. Не знаю, стоит ли Таранова благодарить за вечер, да и по сути не хочу с ним расставаться. Влад, видимо, считывает моё состояние:

– Может, ко мне?

Соблазн огромен. Но одновременно – жуткий день и усталость отрывают, наверное, уже последние остатки энергии. Я решаю, что не потяну никаких страстей на ночь глядя. Хотя ощущение его сильных рук вокруг – будто наркоз для моей израненной души. А впереди – разлука. Которая, определённо, пойдёт на пользу. Мы же оба не рассматриваем эту связь серьёзно. Бывает, что людям просто комфортно вместе. И всё.

– Лена будет задавать вопросы, где я ночевала. Да и вчерашнего визита полиции мне хватило. Ещё Алиска может проснуться… Нет. В другой раз.

– Хорошо, – соглашается Таранов, но, однако, не отпускает мою руку.

Медленно притягивает к себе и целует. Нежно, бережно. Я таю под его касанием. И на пару секунд забываю, что весь двор может нас видеть, что Толя, возможно, притаился где-то в кустах. Ощущение, которое дарит Таранов… оно похоже на наркотик, хочется еще и еще.

– Завтра у нас по расписанию рабочий день, а потом вылет.

– Вместе?

– Пока не знаю. Иди. Иначе домой к себе сейчас увезу.

Снова накрывает волна благодарности.

Выхожу из машины и, не оборачиваясь, направляюсь к двери. Поднимаюсь в квартиру. Лена спит. Алиса – тоже. Уже в комнате я сворачиваюсь на диване рядом с дочкой, прокручивая в голове события последних дней. Их так много, и все такие яркие, сильные, живые…

Да, Толя играет всерьёз, сталкивает меня с полицейскими и органами опеки. Но у меня есть своя армия: Лена, Алиска, и даже этот странный Таранов, который вроде как не обязан заботиться – а заботится. И, может, я не первая и не последняя, проходящая через такое. Но выбор всегда в моих руках. И если держать равновесие не получается, останется только шагнуть вперёд и столкнуться с неизбежным. А там… Будь что будет.

С этими мыслями я, наконец, отключаюсь. А в полусне вдруг ярко всплывают кадры: мы с Владом садимся в самолёт, Алиса вносит свои комментарии, требуя мороженое, Лена машет нам рукой. А Толя – где-то вне зоны видимости, в своём личном аду: сгорает от ревности, от собственных ошибок… И от этой картинки на душе отчего-то становится умиротворённо.

Хотя бы во сне – всё может быть хорошо и справедливо.