Билеты в один конец

40 глава

– И что без настроения? – спрашивает Лена. – Вид такой, будто кто-то при смерти, – садится напротив, тоже наливая себе бокал вина. – Еще и пьешь в одиночку, – звонко чокается бокалом о мой. – Поссорилась с начальством?

Делаю глоток и качаю головой.

– А что тогда? – допытывается она.

– Всё сложно.

Нет у меня ни сил, ни желания снова это мусолить. Особенно вслух. И так внутри апокалипсис – пожар на всех этажах сразу.

– Толя учудил что-нибудь?

– Нет. Но попытки расположить к себе не оставляет. Правда, напрасно это всё.

– Значит, Таранов остаётся…

– Угу, – снова делаю глоток. Потом поднимаюсь, выливаю остатки вина в раковину, ополаскиваю бокал. – Я спать.

Когда выхожу из кухни и иду мимо комода, замечаю на нем книгу и останавливаюсь. Название цепляет – «До встречи с тобой». Беру её в руки, пролистываю. Читаю аннотацию, небольшое предисловие – и как током пробивает: молодой, активный мужчина однажды утром вместо офиса оказывается в реанимации. Сломанным, парализованным. Он проходит через депрессию, отторжение, злость, попытки адаптироваться и даже влюблённость. Но всё равно решает умереть. Через эвтаназию.

Отдергиваю руку. Это что? Знаки вселенной – или совпадение? Даже анализировать не берусь. Но почему-то становится холодно внутри. Неужели об этом ещё и пишут книги? И представляют всё не как трагедию, а как какой-то утонченный акт любви. Как будто романтизируют. Кошмар.

– Сегодня соседка с площадки сунула мне эту книгу в руки. На полке на первом этаже частенько оставляют что-то из домашней библиотеки – у нас тут стихийный книжный обмен. Зоя Иосифовна дрожащим голосом сказала, что «равнодушным никого не оставит». Хочешь – почитай. У меня всё равно сейчас нет времени.

– Там герой в конце умирает, – говорю, пролистывая последние страницы и читая их по диагонали.

– Да ладно? – Лена выхватывает книгу из рук, вертит, разглядывает обложку. – А название-то какое милое. Романтичное.

– Ага. Только, походу, он пораньше неё ушёл – и теперь она ждет своего конца и их новой «встречи». Где-то за пределами этого мира. Не буду я это читать.

Потому что в реальности хватает своей истории. И своей боли. И своего – до свидания.

– Хм. Я тоже. Такое чтиво – не для меня. Оставь завтра на полке на первом этаже. Ты раньше моего уйдёшь. Я тоже пас. Не люблю грустные истории.

Беру книгу. Не для того, чтобы оставить себе. А чтобы подсунуть её Таранову. Пусть почитает. Пусть, может, хоть в литературе поймёт, каково это – быть на той стороне. Или он уже всё тысячу раз продумал, а это я не могу смириться?

Улегшись на диван, снова думаю об этой истории. И, не выдержав, читаю несколько страниц. Надолго меня не хватает и ощущение кома в горле не отпускает. Разве это справедливо – что энергичный молодой парень с блестящим будущим вмиг оказался прикован к инвалидному креслу? И ведь часто что-то подобное выпадает на долю самых живых, сильных, светящихся. Вот только – за что?

Усталость предыдущих дней плюс выпитый алкоголь делают свое дело: я засыпаю как по щелчку. И дальше – провал. Сначала – просто темнота. Тишина, как перед бурей. А потом…

Я стою посреди белой палаты. Слишком белой. Глаза режет. С потолка капает вода – кап… кап… кап… А я почему-то в вечернем платье. В руках та самая книга – «До встречи с тобой», только обложка чернеет, расползается, как мокрая бумага, а страницы внутри залиты кровью. Настоящей. Тяжелой, густой.

Слышу шаги. Оборачиваюсь – и вижу Таранова. Он сидит в инвалидной коляске. Голову откинул назад, глаза прикрыты. Он как проекция того парня из книги.

Я подхожу, трогаю Влада за руку – холодный. Будто неживой.

– Я здесь, – шепчу. – Не надо… пожалуйста, не надо, – повторяю сквозь слёзы. – Не оставляй меня.

Он открывает глаза. И смотрит. Не на меня – а сквозь.

– Ты проспала нашу встречу, – говорит еле слышно.

Я сжимаю его пальцы, но они вдруг рассыпаются у меня в ладонях, как пепел. И тут же вся палата начинает рушиться. Стены трещат, с потолка валится штукатурка, и меня засасывает в какую-то шахту, где мелькают лица – Толя, Лена, Алиса, сама я – с искаженным криком. И вниз, вниз, вниз – на огромной скорости.

От этого и просыпаюсь.

Комната реальна. Подушка мокрая от пота. Сердце долбит в грудную клетку, как птица, мечущаяся об стекло. Алиса спит рядом, а на тумбочке – книга. Она лежит ровно там, где я её оставила, с загнутой страницей.

Какая же я стала впечатлительная. И нервы – ни к чёрту. Как успокоиться?

Беру телефон, проверяю, сколько осталось до будильника. Ещё два часа. Но не уверена, что засну. И если опять приснится нечто подобное – точно не хочу. Вместо этого иду на кухню, завариваю кофе, открываю окно.

Мысли всякие лезут в голову. И о возрасте, и о Таранове, и об Алисе, и о том, что толком к своим двадцати шести я ничего-то и не добилась. Ну да, родила дочь, была в браке, получила специальность, но всё это как будто недостаточно. Хотя что-то внутри подсказывает: искать смысл в жизни – это уже первая ступень бессмыслицы.

И ладно бы только это. Но я так хочу к Владу. Хочу, чтобы он написал. Чтобы появился. Но от него ни звука. Ни слова. Не считая того, когда поехал за мной в сад. И то, наверное, как мой адвокат. Потому что хочет подловить моего мужа на очередной глупости и выиграть еще одно дело.

Пальцы обхватывают горячий стакан, но теплее мне не становится. Пью мелкими глотками. Кофе горький, обжигает язык. Дождь начинает накрапывать. Погода – под стать настроению.

Не знаю, зачем это делаю и почему именно сейчас, но, взяв из прихожей сумку, достаю таблетки, которые так и не выпила. Открываю инструкцию и читаю. Уже поздно пить – я внутренне давно смирилась с этим решением. Но что, если?.. Что, если я не справлюсь?.. Что, если…

Страх сжимает горло. Я опускаю голову на руки, прикрываю глаза. Пахнет кофе, дождём, отголоски сна еще в сознании. Реальность давит со всех сторон.

Вроде понимаю, что должна уважать чужое решение. Но и свое тоже приняла: бороться. Но правильно ли это, если шагов навстречу никто не делает?

Сижу так все два часа. К моменту, когда надо будить Алису, голова начинает побаливать. Я отвожу её в сад, и сама бегу на работу, решив, что сегодня поговорю с Владом. Расспрошу его о «Дигнитасе» и сама ещё раз всё прочитаю о его диагнозе. Спокойно. Без эмоций и слез.

Потому что не верю, что выхода нет. Он должен быть!

Но едва переступив порог офиса, меня встречает не самая радостная и вдохновляющая новость.

– Таранова сегодня не будет, – говорит Виолетта, когда я направляюсь в его кабинет. – Точнее ближайшие несколько дней.

Резко оборачиваюсь.

– А где он?

– Улетел в Португалию. На неделю. Какая-то важная командировка. В этом весь он, – добродушно улыбается, пожимая плечами. – Никогда не знаешь, что от него ждать.

Португалия, значит. И ни словом не обмолвился. И ничего не сказал на прощание. Может, записку какую-то оставил?

– Поручения были?

– Нет, – качает головой. – Всё в штатном режиме. Суды тоже отложили на неделю.

Это даже не разочарование – будто позвоночник вытащили за одну секунду. Ещё вчера с такой страстью трахал, кончал в меня, а сегодня…

Сегодня мне даже больнее, чем вчера. Потому что я всё ещё здесь, а он – уже нет. И между нами не тысячи километров, а одно решение. Его – сдаться. Моё – бороться. Только в этой борьбе я умираю по кусочку. Каждый день.

И как, спрашивается, до него достучаться?