Билеты в один конец

53 глава

Подписываю документы даже не читая до конца. Простой штрих, а вес у него, как у последнего слова. Хотя это не самое страшное из бумаг, что я подписывал в своей жизни. Но в тех про отсутствие надежды. А в этих про шанс ее обрести. И, честно говоря, даже не знаю, что страшнее.

– И вот тут… вы пропустили, – говорит ассистент, подсовывая мне ещё два листа.

Таня сжимает мою руку, когда я заканчиваю. Боится. И не потому, что я слабее. А потому, что надежда эта у нас одна на двоих.

Врач что-то говорит, ассистент кивает, капельницу меняют. Тело уже отдано в руки протокола.

– Всё будет по плану, – говорит врач. – Сейчас проведём ряд обследований и повезем вас в операционную. Обычно стимулятор не тестируем сразу, но в вашем случае я настаиваю, чтобы начать его работу как можно скорее.

По мне хоть прямо сейчас начинают. Правда, если их статистика меня обойдет стороной, как автобус, в который не успел сесть… то сколько времени тогда останется?

Таня сжимает руку сильнее, а у меня едва не срывается с языка, чтобы ушла. Эти порывы только в моменты, когда мне слишком хреново. Потому что стоит увидеть тревогу и панику на её лице, которую она пытается спрятать за маской спокойствия – от этого становится только паршивее. Если что-то пойдёт не так, я ведь взял на себя ответственность. За нее, за Алису. Хотя, наверное, впервые за всё время я бессилен. Где-то безусловно потерял, и, вероятно, безвозвратно – это про здоровье. Но взамен нашёл нечто большее. И если на чашу весов поставить выздоровление и существование без этой хрупкой недотроги, которая лишь только с виду такая, я бы определенно не стал ничего менять в этой жизни.

Стискиваю ее руку в ответ и силюсь натянуть улыбку.

– Иди к Алисе. А еще лучше поезжайте домой. Это обычная операция. Со мной все будет хорошо. Завтра увидимся.

– Нет. Я останусь, – упрямится. – И мы дождёмся, когда ты придёшь в себя. В палате.

Даже не удивлен услышанному. Снежок рвет мое сердце в клочья. Но я ведь сам позволил, в первую очередь себе, эти чувства. Так что обратного пути нет. Да и к чему? Все же хорошо. По крайней мере, было последние пару месяцев. Наверное, самые счастливые за все годы.

Таню просят выйти, а меня забирают в операционную. Берут снова какие-то анализы. А я чувствую, что опять накрывает. И еще этот яркий свет… Прикрываю глаза. Как бы уже и не до шуток. И оптимизм тоже куда-то подевался. В такие моменты хочется одного: поскорее сдохнуть.

– Расслабьтесь, – говорит врач.

Не могу. Даже во сне. А если и выходит, то ненадолго. Я привык жить с этим напряжением и ожиданием очередного приступа.

В ушах шумит, и последнее, о чем думаю перед тем, как все уходит в темноту, что надо свозить девчонок на Мадейру, подняться по лестнице в небо на горе Пику-ду-Ариейру к самым облакам и признаться Тане, что примерно на такой высоте нахожусь с ней, когда она рядом. А еще сказать спасибо тем силам, что подсунули мне этот джекпот. Она. Ее дочь. И вот этот теплый, незаметный быт, что раньше казался мне иллюзией и бессмысленной тратой времени. Вся статистика разводов, которых у меня за спиной немерено, теперь может катиться к черту. Потому что с такой не разводятся. С такой не развязываются. Она уже под кожей. Глубже, чем игла.

Прихожу в себя, будто вынырнул из холодного и соленого озера. Немного мутит. Першит в горле. Перед глазами пелена и болит под ключицей, словно туда запихнули гвоздь. Видимо, имплант уже на месте. Отлично.

Открываю глаза. Палата. Приглушенный свет.

– Мам, мам… – доносится тихий голос. – Он проснулся, видишь?

Фокусирую взгляд. Таня сидит на стуле, ноги под себя. Пялится на меня так, будто я только что воскрес. Алиса уже вскочила, стоит у кровати, трогает мою щеку.

– Привет! – радостно лепечет.

Пытаюсь усмехнуться. Получается, наверное, уродливо. Зато в тему. Алисе смешно. Тайком от Тани я вёл с ней беседы, что мне под кожу скоро вживят робота, и он по команде будет превращать меня иногда в смешного зверя и я буду падать и дергаться на полу. Поверила. Вот уж эта детская непосредственность.

Снежок подходит следом. Бледная. Глаза испуганные. Но хотя бы не красные. Значит, не плакала. Да и пока Алиса рядом, вряд ли она себе такое позволит.

– Вид такой, будто похоронили уже, – сиплю. Голос словно и не мой.

– Почти. Но я настояла на вскрытии, – Таня садится на край кровати. – Ты как?

– Как человек, в котором теперь две души. Я и эта маленькая железка.

Опять корчу Алисе смешную рожицу, а она улыбается.

– Тебе больно? – спрашивает она.

– Нет, – снова хриплю.

– А когда поедем домой?

– Сегодня никак. Побуду здесь надолго.

– Один?

– Да.

Алиса тянется ко мне, суёт ладошку в мою. Нежная. Мелкая. Как у котёнка. И ещё эти белые задорные кудряшки у лица. Очаровательная девчонка. Вся в мать.

– А когда ты выздоровеешь, то все будет как прежде?

– И даже ещё лучше, – обещаю.

Хотя и не уверен.

Закрываю глаза. Спать рубит дико. И слабость эта… Надеюсь, мне и впрямь станет лучше.

Спустя неделю меня выписывают. Имплант адаптировался, приступов больше не было. Прогнозы делать рано, но вот это ощущение свободы и абсолютной ясности в голове… даже если на короткий срок, то оно того стоило.

Получаю на руки краткие характеристики, пока Таня помогает собрать вещи, и мысленно уже строю маршрут к старо-новым местам.

– На обследование через две недели, а пока гуляем, – забираю у нее из рук рюкзак и застегиваю его.

– Алиса будет рада.

– Кстати, почему ты сегодня без нее?

– У них мастер-класс с Леонорой. Почти каждый день ходят к океану рисовать картины. Теперь мы не только скрипкой интересуемся.

– Вот так поворот, – усмехаюсь я. – Творческая личность у нас растёт, – говорю и сам удивляюсь, как легко вырвалось это «у нас». Ведь не моя дочь. И отец у неё другой. А так сложилось, что мы втроём сейчас самые близкие друг другу люди. И на одной волне.

Дома Таня закатывает праздничный ужин в честь моего возвращения. А я больше не могу держать в себе новость.

– Ну что, девчат, готовы немного со мной прокатиться? Точнее полететь?

– Куда? – настораживается Таня.

– Мадейра.

Становится еще задумчивее.

– А что это? – глаза Алисы загораются любопытством.

– Остров такой, примерно в тысяче километров.

– Это же далеко… – шепчет потрясенно Таня.

– И что?

Поджимает губы, будто сдерживая слова. Отводит взгляд, а потом и вовсе встает из-за стола.

Но напрасно она переживает. Сколько бы мне ни осталось – месяц, год, десять лет – я не хочу жить с оглядкой на свой недуг. И уж запереться в темной комнате и отсчитывать каждый день, ставя напротив него галочку с пометкой «жив», – тем более. И вообще я хочу немного неба. Хочу встать на ту лестницу, которая уходит прямо в облака, обнять недотрогу и никуда больше не торопиться. Я бы и вовсе в Португалии остался. Но если свою жизнь на паузу поставить, в принципе, могу, то Танину и Алисы нет.

– И как мы туда доберемся? – подаёт голос Снежок, возвращаясь за стол и наливая себе вина.

– Это чтобы нервы успокоить? – подшучиваю над ней.

– Да, анестезия на твои бредовые идеи, – фыркает.

– Почему бредовые? – улыбаюсь, наблюдая за ней.

Ничего не могу с этим поделать, нравится, когда злится.

– Потому что ты только после реабилитации. А этот перелёт, нагрузки… и я знаю, что это за остров, я погуглила примерно все близлежащие локации. Я бы с такой активностью притормозила. Хотя бы на первое время, Влад, – слышится мольба в ее голосе.

Опять это «время». Раздражает с недавних пор это слово. Тоже умеет вывести из себя.

– Расслабься, Тань. У меня есть человек, который всё устроит. Один звонок и билеты уже у нас на руках. Без сопровождения не останемся. Но вид там впечатляющий. Вам понравится. Обещаю. Когда еще посмотрим?

– Ты уже там был?

Молчу, глядя на её бокал. Я пока ещё на препаратах, и мне нежелательно совмещать… но как же хочется. И курить. Так и до здорового образа жизни недалеко. Кстати, о нем.

– Что с месячными?

Таня выглядит удивленной, будто я застал врасплох. А потом на её лице появляется грустное выражение.

– Ничего, – тихо шепчет она и делает глоток. – И по-твоему, будь результат положительный, я бы пила? – идёт ещё за вином.

– Зато так было бы справедливее, – хмыкаю.

– Что? – непонимающе хмурится.

– Мне нельзя, тебе нельзя – и мы чистые зожники.

– Тебе тоже хочется выпить?

– И не только вина, – поднимаюсь и кладу руку на её бедро и притягиваю к себе.

– Ну нет. Даже не думай. И вообще, у меня месячные.

– Да-да. И голова болит? Так всё и начинается. А ведь я тебе даже еще предложения не сделал.

– Влад… – закатывает она глаза.

– Ладно-ладно, шучу, – посмеиваюсь я.

– Так что с Мадейрой? Ты там был? И почему именно этот остров?

– Был. Приедем. Отвезу тебя в одно место и все поймешь.

Через два дня мы уже в аэропорту. Перелёт проходит гладко. Но Алиса всё равно нервничает. И с паровозом своим не расстается. Сколько ни пытался переключить внимание на что-то ещё и узнать, откуда такая любовь к ним и в частности к этой игрушке, так и не получил внятного ответа. Ни от Снежка, ни от Алисы.

В Фуншале нас встречает черный «Range Rover» с водителем. Его зовут Диего, и он знает каждый уголок на острове. Алиса залипает в окно. Таня постоянно бросает на меня взгляды и думает, что делает это тайком, пока я не вижу. Но я вижу. И даже шучу по этому поводу, на что тут же получаю ответку и недовольный взгляд.

Оставив вещи в номере, она просит никуда больше сегодня не ехать.

– Давай сначала отдохнём, потом – твои маршруты, – почти умоляет.

– Ты же видишь, я хорошо себя чувствую.

– Влад…

– Хочу гулять! – приходит на помощь мелкая непоседа.

Иногда у меня ощущение, что она и впрямь моя дочь. Уже даже больше, чем её.

Путь в горы занимает почти час: зелёные склоны, острые зубцы скал, небо как пастель. Мы поднимаемся выше, дорога петляет. Алиса с любопытством таращится по сторонам, постоянно что-то спрашивает, и кажется, в ней совершенно нет ни капли усталости.

Пику-ду-Ариейру встречает облаками. Лестница выныривает из тумана, как декорация к фильму, где главный герой обязательно дойдет до вершины. Сегодня я еще дойду, а в следующий раз… Неизвестно будет ли он вообще.

Я выхожу из машины и дышу полной грудью. Давно я здесь не был. И уже забыл, какое это красивое место.

Диего остается внизу, а мы втроём – я, Таня и Алиса – поднимаемся на смотровую площадку, откуда лестница уходит в облака.

– Нам туда? – зачарованно шепчет Алиса.

– Именно туда, – отвечаю. – Нравится?

– Да.

Таня тоже кажется воодушевленной. Да и моя усталость куда-то отступила.

Поднимаемся медленно. Камни мокрые, но воздух – просто фантастика.

Добравшись до вершины, останавливаемся. Туристов мало, и день сегодня прямо как для нас.

– Перед тем как уйти в отключку, я об этом месте думал, – признаюсь Тане, когда налетевшее облако накрывает нас, как плед.

– Поэтому ты привез нас сюда?

Киваю и обнимаю Снежка, вдыхаю запах ее волос. Чистый кайф. Лучше и не придумаешь.

Таня чуть отстраняется, смотрит на меня – вся белая, как снег в горах. Пришла ко мне впервые: уязвленная, потерянная, сейчас с внутренней опорой, с ориентирами, смелая и почти бесстрашная. Напоминает мне меня, плюс-минус в эти же годы.

– Ты знаешь, – стряхиваю влагу с ее волос, – я ведь не из тех, кто говорит красивые слова. Но если бы можно было оставить в завещании одну фразу, одну… – я бы написал: с ней я понял, что такое быть живым.

Она не отвечает. Перехватывает мою руку, которой я глажу ее волосы, и целует ладонь. Рядом Алиса, не знающая ни о статистике, ни о прогнозах, ни о границах между небом и землей. Стоит на вершине, машет в камеру квадрокоптера, запущенного Диего, и смеется.

А я тяну Таню к ней, чтобы сделать общий снимок. Хотя не люблю фотографироваться. Но этот кадр – хочу. И быть рядом с ними. Всегда.