Билеты в один конец

62 глава

Через полчаса мы уже дома, и я собираю сумку в дорогу. Затем строю маршрут в навигаторе и мы едем по знакомым местам. Я даже не включаю карту: всё знаю наизусть и обожаю эти места.

Алиса смотрит мультики на планшете, а мы с Владом болтаем о концерте, о делах. Атмосфера наполнена легкостью, весельем и ещё громким мяуканьем Ландыша в переноске. Вот кто не любит перемещения – так это наша кошка.

Выходные пролетают, как по щелчку пальцев. И домой совершенно не хочется. Мы загораем у озера, печём картошку, жарим шашлык, Влад с Алисой ловят светлячков, запускают змея в честь её победы. Алиса вспоминает про Матео и как мы жили на побережье. Говорит, что хочет вернуться. А Влад ей обещает, что на каникулах можем навестить Диего с Викой и понянчить Польку. И спрашивает, как бы между делом: хотела бы она такого же пупса у нас?

– Паулина, – морщится Алиса. – Тётя Вика так её назвала. И да, сестрёнку бы я тоже хотела, – кивает.

– В тебя дотошная, – шепчет Влад и целует её в щёку. – И упрямая. Спорим, станет известной скрипачкой?

– Нет, спорить не буду. Проиграю… Хотя. На что спорим?

– Ммм, – задумывается Влад. – Давай ночью в карты на раздевание сыграем. Я колоду из шале стащил.

– То есть своих карт купить не можем?

– То в магазин по дороге заезжать… А я увидел и план на вечер сам собой созрел, – достаёт из кармана колоду.

– Таранов, – смеюсь.

Он приподнимает брови:

– Ты играть-то умеешь?

– Я тебя сделаю.

– Вот и проверим.

Погода начинает портиться. Моросит дождь, ветер усиливается.

– Всё, пикник закончен, – говорит Влад. – Судя по прогнозу, лучше выдвигаться домой.

И я с ним согласна. Потому что потом отсюда просто не выедем, если дождь усилится и размоет дорогу.

Влад собирает корзину с едой, плед. Мы укладываем вещи в машину. Алиса бежит в дом за переноской с Ландышем, зачем-то торопится, будто за нами кто-то гонится. И вдруг спотыкается о камень в двух шагах от двери.

– Ах! – вскрикивает и хватается за руку.

Дверца переноски от удара открывается, и Ландыш, испуганная, выскакивает наружу. Мелькает черное пятно и кошка тут же исчезает за кустами.

Алиса, не соображая, бросается за ней, но тут же всхлипывает сильнее. На светлой ветровке, в районе локтя, проступает кровь. Влад кидается к ней, я следом. Все происходит так быстро, что даже испугаться не успеваю.

– Больно… – шепчет дочка, слезы катятся по щекам.

– Малышка, как же так… На ровном месте, – осматривает её Влад. – Где болит?

– Рука… Ландыш… Найди её, мама. Она же потеряется…

И только сейчас на меня находит ступор.

Влад осторожно берёт Алису на руки. Она плачет, зажмурившись, и держится за локоть. Кровь струйкой ползёт по запястью правой руки.

– Всё будет хорошо. Обещаю, – голос Таранова твердый, спокойный. – Таня, – зовёт он меня, и я наконец вырываюсь из оцепенения.

– Посмотрю, где кошка. Вы усаживайтесь…

Мокрый воздух ударяет в нос хвоей и тревогой. В глазах темнеет от страха.

– Ландыш! Ландыш, иди ко мне! – зову, посматривая сторону машины. – Кис-кис-кис… Ну пожалуйста…

Мокрая морда выглядывает из-под кустов. Огромные глаза. Я замираю. Протягиваю руки. Но кошка тут же прячется и снова убегает.

И я без понятия, как поступить. Но благо в стрессовых ситуациях у Влада собранности больше, чем у меня. Он выходит из машины, идёт к дому, ставит переноску, приоткрывает дверь и машет мне рукой.

– Поехали в травмпункт. Ничего с Ландышем не случится. Алису надо показать врачу. Возможно… – он смотрит на нее и говорит тише: – возможно, у неё перелом.

Бросаю взгляд на дом, на сгущающиеся сумерки, и иду к машине. Сажусь за руль. Руки дрожат. Сердце в груди выпрыгивает. В ушах шум.

– Болит сильно? – шепчу, глядя на Алису.

Она кивает.

Сквозь лобовое стекло – размазанный мир. Как будто всё снаружи слиплось: сосны, мокрый асфальт, свет от фар. И все эти чудесные выходные, и отчётный концерт, и всё на свете…

Влад садится с Алисой рядом. Я завожу двигатель и мы едем в город.

– Ландыш… – шепчет Алиса всю дорогу. – Мама… мама, мы не сможем так уехать. Она же не выживет! Там же лес! Там же… – у нее начинается паника. – Она же не знает дороги! Она же совсем одна, мама! Влад!

Бросаю на них взгляд через зеркало заднего вида. Алиса прижимается к Таранову всем телом, дрожит, как лист. Лицо белое. Губы трясутся, и запах крови в машине.

– Ландыш… Ландыш… Ландыш… Мам, я потеряла Ландыш… Это я виновата. Я споткнулась… я ее уронила… она вырвалась… Мам, я ее не удержала… она теперь думает, что я ее бросила… она же теперь никогда не вернется, мама…

Сердце в клочья. Мне и самой не по себе, что мы оставили кошку. А вдруг она не вернется?

Влад успокаивает Алису. Я тоже пытаюсь. А сама еле держусь. Потому что это не просто кошка. Это её Ландыш. Найденный в траве котенок, которого мы вместе выкормили из ладони. Которого она не выпускала из рук, читала ему книжки, играла на скрипке, когда тот спал у нее на коленях. Это почти её сестра, и её ребенок, и наша общая любовь.

– Мам… а если она погибнет… – голос ломается. – Я должна была… я должна была…

– Ничего ты не должна, Алиса. Ты поранилась. Мы осмотрим тебя, а после, как врач отпустит нас домой, я съезжу и заберу её. Она вернётся, вот увидишь, – заверяет Влад.

Но она будто не слышит. Тонет в своей вине.

– Алиса, послушай меня, – говорит он резко, разворачивая её к себе. – У тебя может быть трещина в руке. А ты скрипачка. Ты знаешь, что это значит?

Она вцепляется в него глазами.

– Это значит, что ты едешь к врачу. А Ландыш иногда уходит погулять, но возвращается. Потому что мы её семья. Она вернется. Но сейчас твоей руке нужна помощь. Поняла?

Она мотает головой:

– Не поняла. Потому что я должна была ее удержать.

– Тогда сделаем так, – продолжает он уже мягче. – Мы спасаем тебя. А потом ищем Ландыша. Я вернусь, обойду весь лес, все тропинки. Не лягу спать, пока не найду. Обещаю. Договорились?

– Но ты не знаешь, где она…

– Знаю. Она рядом. Просто испугалась. И я даже уверен, что искать никого не придется. Она уже зашла в дом и ждет нас там. Вот увидишь.

Я включаю аварийку, обгоняю кого-то по встречке, хотя так нельзя. Но и по-другому нельзя. Запах крови толкает на необдуманные поступки. Кажется, ее так много, что меня сейчас вырвет. И от тревоги за дочь…

Когда мы влетаем на парковку травмпункта, я выскакиваю первой. Алису выносит Влад на руках и она не переставая шепчет:

– Я плохая хозяйка… я потеряла Ландыша… Она меня не простит.

В этот момент я бы отдала полжизни за то, чтобы повернуть время назад. Успеть. Удержать. Не видеть разбитое лицо дочери, мокрые ресницы и кровь на одежде. И за кошку переживаю. Вдруг не найдётся. Как все один к одному, господи…

– Срочно. У ребенка травма руки, упала на камень. Кровь, сильный ушиб, возможно, перелом, – быстро говорит Влад женщине за стойкой, а та кивает кому-то вглубь.

Алису забирают, перекладывают на каталку и везут на рентген. Хочется – выть. Или провалиться сквозь землю. Или вернуться в тот момент, где успела бы подхватить.

Минуты тянутся как вечность. Холодно. Дождь и поиски Ландыша оставили грязные пятна на джинсах. Пряди слиплись. Смотрю в пол. В глаза бросается треснувшая плитка. Механически тянусь к карману за резинкой, собираю их в хвост.

Мы сидим с Владом в коридоре. Он встревожен не меньше моего.

– Всё будет хорошо, – шепчет он.

И мне хочется верить, что действительно так.

Наконец выходит врач:

– Всё обошлось. Перелома нет. Сильный ушиб, рассечение кожи, наложили швы. До свадьбы заживёт. Всё обработали, зафиксировали. Недельку покой. В выписке всё указано.

Алису выводит медсестра. У неё лангетка на руке и поникший вид.

– Хорошо со мной всё. А теперь поехали за Ландышем, – настаивает она.

Я обнимаю дочь, и чувствую, как камень падает с плеч. Как хорошо, что все обошлось!

– Да-да, сейчас поедем. Точнее, я одна съезжу, а вы дома побудете с Вл… Лёшей, – поправляю себя. – Хорошо?

Оборачиваюсь к Таранову, чтобы сказать пусть все оформит, а мы подождем в машине. Но Влад стоит у стены, как натянутый трос. Белый, почти серый. Губы сжаты, пальцы дрожат. Он даже не сразу реагирует, когда я зову:

– Вл… Лёша?.. – отхожу от Алисы, трогаю его за плечо. – Ты в порядке?

Он моргает, словно возвращаясь издалека:

– Да. Просто… чуть передохну. Слишком быстро все. Эмоционально…

– Тебе… позвать врача?

– Нет. Я в норме. Надо только…

Он делает шаг и тут же хватается за стену. Глаза закатываются, челюсть сжимается, дыхание сбивается.

– Влад! – забываю, что он Лёша. Поддерживаю под руку. Он соскальзывает по стене, не падает, но его тело теряет тонус.

– Блядь… – выдыхает, пытается улыбнуться, но выходит уродливо. Он все понимает. И ненавидит это.

– Я сейчас позову врача… Сейчас… – шепчу я, по-новой впадая в панику.

Боже, да что за день! Я же умом тронусь от страха. Надо хоть какой-то перекур. А не всё разом.

– Нет, всё в порядке. Не надо врача. Всё нормально… Я просто… перенапрягся.

Но я его не слушаю. Достаю телефон и набираю Катю, прошу приехать побыть с Алисой. Объясняю все вкратце. Она говорит, что будет через пятнадцать минут.

– Мама… – зовет Алиса, кутаясь в мою куртку. – Мы когда домой?

– Сейчас, дорогая. Только Лёшу покажем врачу. У вас есть специалист, невролог? – обращаюсь к доктору.

– Да, идемте.

Влад поднимается. Вроде идет уверенно, но через пару шагов замедляется и выключается, как по щелчку. Сначала оседает, потом наклоняется вперед. Я хватаю его в последний момент, но он тяжёлый. Не удержу.

– Влад! Влад! Помогите!

Его веки дрожат, голова заваливается набок. Я знаю это состояние. Не раз наблюдала.

– Помогите! – кричу. – Кто-нибудь!

Алиса вскрикивает:

– Мама! Что с ним?!

– Сиди, зайка. Всё под контролем. Всё будет хорошо, – заверяю ее.

Но это ложь. Сейчас ничего не под контролем.

Влад трясется. Вся его крепкая спина сжимается в спазме. Сколько еще таких приступов выдержит его тело?

Медперсонал появляется быстро. Кто-то проверяет давление, кто-то ставит катетер. Несут каталку. Влада укладывают. Забирают. А я стою у стены, сжимаю кулаки, чтобы не тряслись, пока Алиса сидит в кресле, молчит и смотрит в одну точку.

Через двадцать минут приезжает Катя. Я целую дочку, провожаю их до выхода.

– Обязательно напиши, – говорит наша няня.

– Как только узнаю что-то, – киваю.

– Я попробую связаться с хозяевами шале, решить с кошкой. Найдём Ландыш. И с Лёшей всё будет хорошо.

Они уезжают, а я остаюсь. Время идёт. Новостей нет. Но через час, наконец выходит врач.

– Состояние стабилизировано. Он спит. Можете к нему зайти.

– Спасибо, – выдыхаю, хотя ощущение, что теперь мой черед выйти из строя.

Я захожу в палату и на миг замираю, смотря на Влада. Он под одеялом, подключен к капельнице. Лицо бледное. На груди датчики. Глубоко дышит и что главное без судорог.

Сажусь рядом. Смотрю на него и чувствую, как с меня сходит весь день. Падение, скорая, испуг Алисы, кошка, дождь. Всё!

Не знаю, сколько так сижу, устроившись на стуле. И даже не замечаю, как отключаюсь. Просыпаюсь от того, что кто-то гладит по щеке. Мягко, как будто боится разбудить.

Открываю глаза. Влад смотрит на меня. Все такой же бледный, Но в сознании. И улыбается.

– Ты что, всю ночь тут провела? – чуть заторможенно произносит.

– А ты думал, уехала?

– Думал. Со мной же все в порядке.

– Ну да. Прям пышешь здоровьем, – потягиваюсь, слыша как хрустит шея.

– Чуть-чуть перенервничал. С кем не бывает… – берет мою руку, медленно кладет себе на грудь. Закрывает глаза. – Посплю немного, Тань… Кстати, как Ландыш?..

– Не знаю.

– Ничего. Найдётся, – говорит еще тише.

Я глажу Влада по щеке. Он улыбается. И вроде уже как обычно.

– Езжай домой, Тань. Отдохни. И я пока посплю.

– Я не устала…

– Ну тогда шарлотку хочу. Сделаешь?

– Запрещённый приём, Влад…

Не любит, чтобы я сутками напролет с ним сидела, когда у него начинаются приступы.

– Ну что поделать. Хочется, Тань.

Влад ненавидит панику. И я каждый раз вынуждена держать баланс…

– Хорошо, – все-таки соглашаюсь.

Он целует мою ладонь. Я встаю. Сердце щемит. Уходить не хочется. Всё естество кричит остаться. У дверей оборачиваюсь. Таранов уже спит. Или делает вид. Хотя, наверное, спит. Приступы его очень выматывают. Ненавижу их! За что они ему?

Домой добираюсь на автопилоте. Проверяю, как Алиса. Она, увидев меня, бросается с радостным криком:

– Кошка нашлась! Ландыш нашлась! Ура!

Прыгает возле меня, и от вчерашней травмы будто и следа нет. Только лангетка напоминает о падении.

– Да, представляешь, час назад позвонили, – говорит Катя. – Хозяева шале. Ландыш сидела у порога. Рядом с переноской. Чудо какое-то!

– Сама пришла? – удивляюсь я.

– Да, – кивает Катя.

– Ну и слава Богу. Сейчас съезжу за ней.

– Не надо, они сами привезут.

Хорошая новость. Сил на поездку у меня, откровенно говоря, нет.

– А Лёша как?

– Спит. Сейчас тоже отдохну, сделаю ему шарлотку и поеду опять.

– Давай ты замеси тесто, а я поставлю в духовку. Поспи, выглядишь неважно, – предлагает Катя помощь.

Ещё бы… Столько нервов и бессонная ночь. Чувствую себя выжатой.

– Спасибо. Наверное, и впрямь немного посплю.

Замешиваю быстро тесто. Делаю все машинально. Пока пирог в духовке, прошу Катю выключить его, когда будет готов, и иду в спальню. Штора наполовину задвинута, я закрываю её полностью и падаю на кровать, не раздеваясь. И вырубаюсь. Хотя собиралась принять душ. Но сил нет совсем.

Просыпаюсь резко. Как по щелчку. Как будто кто-то тронул изнутри. Сердце бьётся в груди как сумасшедшее. Ладони влажные. Пытаюсь вспомнить, что приснилось, – и… пустота.

Я встаю, проверяю телефон и понимаю, что на самом деле меня разбудил пропущенный от врача. Перезваниваю, но он уже не отвечает.

Беру куртку и на автомате иду на выход, предчувствуя, что Владу стало хуже, просто так бы мне никто не звонил.

– Я в больницу, – отчитываюсь Кате, уже обуваясь в прихожей.

– Таня!

Она выбегает с шарлоткой в фольге.

– Пирог. Ты забыла?

– Да… спасибо.

Иду к машине, а сама снова набираю врача. Но в ответ опять тишина. Звоню на пост, медсестра говорит, что врач сейчас с больным, но просит подъехать. На мой вопрос, всё ли в порядке с Владом, ничего внятного сказать не может.

Когда я приезжаю, медсестра смотрит в монитор, затем набирает врача и просит его подойти. Мне не нравится, как бегают у неё глаза, как она смотрит на меня и на мой пирог в руках.

– Я только шарлотку занесу мужу… – начинаю, но она мягко, но твердо перехватывает у меня форму.

– Зайдите, пожалуйста, к врачу. Сейчас, – ее слова будто вбиваются под кожу и оставляют тревожный осадок.

Пальцы леденеют. Ноги становятся ватными. Глаза цепляются за стены, за кафель, за лампы – и опять этот разбитый кусок из вчерашнего дня. Вроде достаточно уже пережили с Владом: и диагнозы, и приступы, я даже с врачами ругалась, много что было. Но сейчас… страшно. До безумия страшно. Так, как никогда еще до этого дня не было.

Я безуспешно сглатываю ужас, но все же иду к кабинету. У двери замираю. Смотрю на ручку и боюсь её тронуть. Эта новость со Швейцарией всё ближе, да?

А потом открываю дверь, переступаю порог. Врач встаёт, заметив меня. Молчит. На лице маска. Все как из моего кошмара. И так понятно, что новости плохие. Но я пытаюсь мысленно ухватиться хоть за одну надежду. Даже если она одна из тысячи.

– Что с ним? – спрашиваю, и голос свой не узнаю. Сухой. Сломанный. – Ему стало хуже?

– Я… сожалею, – говорит врач. – У него случилась остановка сердца около часа назад. Мы пытались… В общем, сделали всё, что могли. Но…

Дальше ничего не слышу.

Только ощущение будто что-то изнутри оторвали вместе с позвоночником. Без анестезии.

Просто стою. Или валюсь с ног, не знаю. В голове яркие образы, как вспышки: его губы, его ладонь на моей щеке, его голос: «Шарлотку хочу».

А я сделала… Привезла… Но все равно не успела.