Билеты в один конец

56 глава

– Мамочка, мам, ну пожалуйста, давай возьмем этого котеночка! Ну пожалуйста! – упрашивает меня Алиса.

Я смотрю на маленький черный комочек у себя под ногами, наклоняюсь, трогаю за ушком малыша. Он пугливый, но тянется к людям.

– Алиса, мы не можем взять его… Если только на время. А потом куда?

– А мы отвезем его к Матео. Они его возьмут. Мамочка, ну пожалуйста, пусть побудет с нами, пока мы здесь живем!

Господи, сколько же разумности в этой малышке. И сколько во мне страха взять на себя ответственность за кого-то еще… Вот какой мне второй ребенок?..

– Алиса…

– Ну мама, ну пожалуйста! Если бы Влад был рядом, он бы разрешил!

И правда. Мне жаль, что его сейчас нет с нами. Тогда бы не пришлось испытывать эти муки выбора. Он бы просто взял котенка и сказал: «Да, отвезем потом его к Диего».

Я поднимаюсь, осматриваюсь. Вокруг ни души. Мы ушли далеко от дома. Оставить этого малыша здесь, на пустоши, кажется каким-то… нечеловеческим поступком. Как он вообще сюда попал? А вдруг кто-то выкинул?

Пока я колеблюсь, Алиса уже берет котенка на руки и поворачивается в сторону дома. В эту минуту она до боли напоминает мне Влада. Ведь не его дочь, а повадки Таранова перенимает моментально. Такая же смелая, бесстрашная и немного безрассудная. Если что-то решила, то все сделает по-своему. И плевать на последствия.

Мне остается только идти следом. Ну не могу же я вырвать его у нее из рук и оставить в траве.

По дороге домой заходим в магазин: покупаю корм, хотя не уверена, что он его съест, немного молока. На вид котенку недели три-четыре. Где его мать? Почему он один? Мы долго стояли там, и за это время она бы могла появиться. Как будто действительно подкинули.

Мы возвращаемся домой. Влад, конечно, ни капли не удивлен, что Алиса держит в руках котенка, и даже помогает ей его помыть. Приговаривает:

– Я бы поступил точно так же.

– А на самом деле? – шепчу, когда Алиса отходит.

– Я бы близко к нему не подошел, – смеется он. – Ты видела, сколько у него грязи в глазах? В аптеке надо взять что-нибудь антибактериальное.

Вот что мне в Таранове нравится, так это его умение держать себя в руках и не качать эмоциями. А у меня в последние дни их переизбыток. То ли из-за приближающегося ПМС, то ли… может, всё-таки наступила долгожданная беременность? Я не знаю.

Влад уходит в аптеку, мы с Алисой обустраиваем уголок для котенка. Я насыпаю в лоток немного наполнителя, объясняю дочери, как приучать, как высаживать. Потом делаю объявления. Может, кто-то возьмет его под крыло. Если нет, то отвезем к Диего.

– Мамочка, смотри, какой же он миленький! – гладит притихшего котенка Алиса.

– Я не уверена, что это он… Вдруг она?

– Давай назовём Ландыш! – предлагает Алиса.

– Ландыш?

– Ну красивое же имя, мам, ну давай, пожалуйста! – снова включает милашку.

– Матео не выговорит, – выдаю аргумент.

– А я научу его! – хохочет Алиса.

– Почему Ландыш? Котенок же черный. А цветок – белый.

– Пусть будет Ландыш, – настаивает Алиса.

– Ландыш… – повторяю и пожимаю плечами.

Хорошо. Пусть будет Ландыш.

Влад возвращается минут через пятнадцать. Берет котенка в руки.

– Ландыш, говоришь? – приподнимает бровь, когда Алиса говорит ему имя.

– Да. Потому что красивое, – отвечает она.

– Окей.

Влад достает из пакета флакон и начинает возиться с раствором.

– Но знаешь… – улыбается он. – Судя по тому, какие у него коготки, подошло бы больше Крапива.

Котенок фыркает, вырывается, когда Влад обрабатывает ему глаза и дает какое-то лекарство. Потом возвращает Ландыша Алисе и уходит мыть руки.

Я наблюдаю за ним с улыбкой.

– У тебя, похоже, был целый травник? Ты так ловко с ним обращался.

– Скорее всего с ней. А так да, было дело. Мы с сестрой всех тащили домой.

Упоминание Ангелины звучит неожиданно, особенно в таком теплом ключе. Он почти не говорит о ней. Все мои попытки понять их отношения терпят фиаско. Влад реагирует как адвокат: профессионально уходит от темы, мгновенно переводит разговор. Даже когда я спрашивала, как она относится к его решению поехать в Dignitas – ничего внятного. Максимум: «Это моё дело».

Я пытаюсь представить, что бы делала, если бы мой брат решил уйти таким образом. И, наверное, сорвала ему телефон, вынесла мозг. А Ангелина… не звонит. И на его звонки отвечает сухо, через раз. А то и два. Странные у них отношения.

На следующее утро Ландыш будит нас навязчивым мяуканьем. А потом несколько раз писает мимо лотка.

– Все, – говорит Влад с тяжелым вздохом. – Мы погибли, если так будет каждый день.

Он берет котенка, передает его Алисе и тихо мне говорит:

– Я думал, это будет как в кино. Миска, одеяльце, мурчание, счастье. А тут пипетка с молоком и моча повсюду. Я пас.

Смеюсь, качаю головой и иду готовить завтрак.

– Ты сам дал согласие.

Влад тем временем исчезает. Возвращается через час с новой переноской, миской и игрушечной мышкой.

– А говорил, что он побудет с нами временно, – скрещиваю руки на груди.

– Скорее всего, она, – поправляет Влад. – Так и есть. Временно. Но с комфортом.

Он подсовывает Ландышу мышь. А на следующий день вызывает Диего и везет с ним котенка в ветклинику.

Через неделю Ландыш уже нагло спит на подушке Таранова, уткнувшись лбом ему в шею, в то самое местечко, к которому мне теперь доступ закрыт. Я лежу рядом и думаю: может, не все, что начинается как «временно», заканчивается. Иногда оно становится «навсегда», просто никто не решается это признать?

Надо будет узнать, можно ли потом перевезти кота. Точнее, кошку. Все-таки Ландыш оказалась девочкой.

Да, я мечтала о втором ребенке. Но пока снова мимо. А этот малыш оказался… не худшим вариантом.

В одно из воскресений мы собираемся прогуляться к океану. Запланированное возвращение в Лиссабон решено отложить еще на неделю. Алиса упрашивает взять с собой Ландыша, но я не разрешаю, на улице ветрено, и Влад с нами не идет. Он в последний момент отказывается, а я боюсь недоглядеть за котенком, и тот убежит.

Алиса это не переживет, она привыкла к маленькому комочку. Да и не только она. Мы с Владом тоже.

Вроде все как обычно и в порядке, но украдкой наблюдаю за Тарановым, который пьет чай на кухне. Вчера он раньше лег спать, позавчера тоже. Я виду не подала, конечно, что всполошилась. Но сегодня отказывается идти на пляж…

– Вы идите, девочки, прогуляйтесь, – говорит он. – Я подремлю часок с Ландышем.

– Все в порядке? – недоверчиво спрашиваю я.

Не могу избавиться от этой тревоги. У Таранова бывают дни, когда ему нужно полежать, перезагрузиться. И это, видимо, один из них.

– Точно-точно, – улыбается он, чмокнув меня в щеку. – Не переживай, Снежок.

Алиса уже выбежала на крыльцо и зовет меня. Я задерживаюсь еще на минуту, наклоняюсь, целую Влада в губы.

– Если что – звони, – прошу тихо. – Мы будем недалеко.

– Обязательно, – обещает он, моргнув.

Я выхожу из дома, а на душе все равно тяжело.

Мы с Алисой неспешно спускаемся по знакомой тропинке, усыпанной опавшими фуксиями. Вдоль дорожки тянется живая изгородь из гибискусов. Дочка прыгает на каждой плитке, держась за мою руку, и напевает что-то себе под нос.

– Мама, смотри, улитка! – тянет меня за руку.

Правда, на влажной каменной ограде ползет пухлая улитка с коричневой ракушкой. Мы останавливаемся, разглядываем узор на ее домике. Алиса порывается и ее забрать домой, а я смеюсь:

– Может, остановимся на кошке? Ей же тут хорошо, солнышко. Она дома, видишь? – объясняю ей.

Алиса кивает и, помахав улитке, бежит дальше.

На пляже почти никого. Пара пожилых туристов прогуливается вдоль берега, держа обувь в руках. Мы с Алисой снимаем сандалии и идем босиком по мелкой разноцветной гальке к самой воде. Волны сегодня маленькие, ласковые. Я разрешаю ей побродить по кромке, но купаться прохладно.

Собираем яркие камушки и ракушки, которые выбросил ночной прилив. Алиса ловит маленького крабика, визжит, когда тот шевелит ножками у нее на ладони. Через некоторое время присаживаемся на большой плоский валун обсохнуть и перекусить бутербродами, которые я прихватила с собой. Играем в карты. Дочь щебечет без умолку, кажется, она счастлива на этом острове не меньше, чем мы с Тарановым и остаться было правильным решением.

Я оглядываюсь назад, в сторону нашего поселка на холме. Крыши домиков едва видны среди деревьев. Где-то там наш дом, Влад… Наверное, все еще спит.

– Мам, а Влад уже проснулся? Он к нам придет? – вдруг спрашивает Алиса, словно читая мои мысли.

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Он немного устал, зайка. Пусть отдыхает дома.

– Давай ему ракушку красивую найдем? – предлагает она, выбирая на земле особенно блестящую розовую раковину.

– Ему понравится, – киваю я.

Они с Владом придумали себе развлечение – самые красивые отбирают, и он пообещал ей дома сделать стол, залить эпоксидной смолой. Мы уже целую коробку насобирали!

Алиса прячет свою находку в кармашек платья. Ещё немного посидев, я начинаю собираться. Пора возвращаться, надо готовить ужин, заодно проверить, как там Таранов.

Дорога обратно дается труднее, мы идём с Алисой за руки. Обычно болтаем, но сегодня обе молчим. Дышим тяжело. Духота навалилась, скорее всего, вечером будет гроза.

Едва переступив порог, Алиса тут же бежит к своему любимому Ландышу. Я захожу следом. Снимаю босоножки, ставлю пакет с пляжными трофеями на тумбу.

– Влад? – негромко зову, проходя в гостиную. – Мы вернулись!

Тишина. В гостиной пусто. Косые лучи закатного солнца пробиваются сквозь щелочку жалюзи и золотят спинку дивана. На журнальном столике стоит пустой стакан. Видимо, он просыпался, пил воду.

Прохожу дальше по коридору к нашей спальне. Дверь распахнута настежь. Постель смята, одеяло сброшено на пол… но Влада в комнате нет.

Сердце делает сальто. Может, решил спуститься за нами на пляж? Но мы бы его заметили на дороге…

Я разворачиваюсь, заглядываю в ванную – и меня бросает в дрожь.

На кафеле лежит Влад. Одна рука неестественно подвернута под ним, пальцы всё еще дергаются в судороге. Лицо бледнее простыни. Губы посинели. Все тело то выгибается дугой, то бьется мелкой дрожью.

– Влад! – срываюсь в крик, падая на колени рядом с ним.

Хватаю его за плечо, трясу, хотя прекрасно знаю: это бесполезно.

Мир вокруг сужается до этой секунды. До этой небольшой комнаты. В ушах стоит гул, сердце колотится в горле. Душа в пятках. Я заставляю себя дышать и вспомнить, что делать. Но на панике почти ничего не соображаю.

Осторожно, дрожащими руками, просовываю под его затылок полотенце, которое сдергиваю с сушилки. Челюсти у него судорожно стиснуты, жилы на шее вздулись. Шумное, хриплое дыхание едва вырывается сквозь зубы.

Слезы мгновенно застилают глаза, обжигают щеки. Смахиваю их тыльной стороной ладони и тут же вскакиваю. Надо действовать. Нужно звать помощь.

Бегу за телефоном в прихожую. Алиса уже понимает, что что-то происходит. Я прошу ее не заходить в спальню и ванную, отправляю с Ландышом обратно в детскую.

Пальцы так трясутся, что едва попадаю по кнопкам. Наконец вызываю экстренный номер. Заплетающимся языком объясняю адрес, стараясь вспомнить хоть какие-то португальские слова, одновременно переходя на английский. Вдруг быстрее поймут. Но оператор, кажется, не улавливает сути. Тогда я звоню Диего. Он обещает приехать и говорит, что сам наберет в скорую.

Я роняю телефон и возвращаюсь к Владу. Судороги стихли. Он лежит без движения, глаза прикрыты.

Хватаюсь за его запястье, под пальцами прощупывается слабый пульс. Грудная клетка то замирает, то судорожно вздрагивает, выхватывая неглубокий вдох. Осторожно поворачиваю его на бок, как когда-то видела в ролике, поправляю полотенце под головой. Глажу его по щеке, по плечу, шепчу, вслушиваясь в гул в ушах и почти не слыша собственного голоса:

– Милый… родной… держись, пожалуйста… Скоро придет помощь…

Слова сбиваются, горло сжимается от подступающих рыданий. Ненавижу себя в это мгновение за страх, за слабость.

В дверях спальни раздается испуганный голос:

– Мама?..

Оборачиваюсь. Алиса стоит в тени коридора, крепко прижимая к груди свою ракушку для Влада. Личико белое, глаза огромные, полные ужаса.

– Доченька, не заходи! – пытаюсь сказать твердо, хотя голос предательски дрожит. – Поиграй с котенком в детской, ладно?

– Что с ним? – спрашивает она, не двигаясь с места.

– Ему стало плохо… – говорю как можно спокойнее. – Но все будет хорошо, врачи едут. Иди, лапочка.

Попрошу Леонору приглядеть за ней. Мы привезли няню на остров, она живет в домике через дорогу – все стараниями Влада. А сейчас ему самому нужна помощь. И срочно.

Я снова беру в руки телефон, звоню ассистенту врача. Он хотя бы понимает по-русски.

Мне отвечают сразу, женщина слушает спокойно, задает вопросы, дает четкие указания. А вот на мой главный вопрос, что будет дальше, ответа не дает. Кроме одного: нужно как можно скорее возвращаться в Лиссабон. В клинику.

Я опускаю руку с телефоном, смотрю на Влада и моя душа разрывается от ужаса, а надежда, которая медленно, день за днем, прорастала внутри… сейчас она будто вырвана с корнем. И безжалостно раздавлена.