Бойся пламени

ГЛАВА 33

Мое платье развивается от ледяного ветра, поднимающегося из темного подвала под борделем, И шаткие ступеньки выглядят так, будто они вот-вот развалятся. Ножи выстроились по моим ногам, независимо от того, что я ношу, и что-то столь простое, как платье, не остановит мою жажду крови.

— Он скован, — говорит Райдер с нижней ступеньки лестницы.

Я даю глазам несколько мгновений, чтобы привыкнуть к тусклому свету, который дают несколько факелов, выстроившихся вдоль каменных стен. Воздух здесь сырой и пахнет плесенью. Очевидно, что сюда никто не спускается, судя по слоям пыли, покрывающим каждую поверхность. Мужчина стоит, опустив голову, и темные ниспадающие волосы скрывают его черты. Его запястья скованы двумя кандалами, прикрепленными к потолочным балкам.

— Как ты хочешь действовать дальше? — спрашивает Кейден.

— Его комнату нужно будет обыскать, а его партнеров допросить. — Губы всегда развязываются во время разговоров в постели.

— Начну с комнаты, — говорит Финниан. Наверное, так лучше. Финниан никогда не осуждал меня за то, что я наслаждаюсь местью, но это не значит, что ему нравится наблюдать, как я теряю себя в своих методах. Что-то в моем мозгу изменилось после того, как я узнала жестокость этого мира задолго до того, как мне следовало бы.

— Когда закончите, постучите в дверь, чтобы я мог помочь с допросом, — говорит Райдер.

Я поворачиваюсь к мужчине, как только Финниан закрывает дверь. Цепи гремят, когда он меняет положение, медленно поднимая голову. Я уже видела эту пару бездушных глаз раньше.

— Принцесса Элоин, как приятно снова вас видеть.

Голос Робика преследовал меня годами. Как самый доверенный охранник Гаррика, он принимал участие в побоях больше, чем остальные, и с нетерпением ждал наших сессий. Жаждал их. Избиение меня было лучшей частью его дня. Кейден и Райдер напрягаются и обмениваются взглядами над моей головой.

У меня непреодолимое желание бросить свое тело в ведро с кислотой, чтобы избавить кожу от воспоминаний о его руках. Он может показаться красивым кому-то другому, кроме меня, с его сапфировыми глазами и сильной челюстью. Но насильники учатся использовать свое обаяние в качестве оружия. Ты не всегда можешь обнаружить их, как кто-то обнаруживает яд в напитке.

— Робик. — Я засовываю руки в разрез платья и вытаскиваю из бедра два ножа, вращая ими, когда делаю шаг вперед. — Должна признаться, я предпочитаю, чтобы в цепях был ты.

Кейден и Райдер обнажают свои мечи, и Робик смеется, переводя взгляд с одного на другого.

— Я не предам своего короля, когда знаю, что смерть неизбежна.

— Ты будешь молить о смерти задолго до того, как она тебя примет, — утверждает Кейден.

— Печально известный Командир Велес, — протягивает Робик. — Я понял это по шраму.

Мой кулак сталкивается с его носом, и его голова отлетает назад от силы. Идея вспыхивает в моей голове, и я убираю ножи в ножны для дальнейшего использования, обхватив руками метлу в углу, когда звук ломающей мои ребра трости звучит в моей голове так же ясно, как если бы Робик бил меня прямо сейчас. Я отламываю щетинистый конец и поворачиваюсь к нему.

— Я вижу, что воспоминания о времени, проведенном вместе, застряли в тебе. — Я делаю все возможное, чтобы игнорировать его насмешки и сосредоточиться на этой возможности. — Ты помнишь, как ты умоляла?

Я наношу быстрый удар по его ребрам расщепленной стороной метлы, и его крик, один из самых сладких звуков, которые мне посчастливилось услышать. Я отступаю и наношу еще несколько ударов, пока его ребра не ломаются.

— Бей меня сколько хочешь. Я тебе ничего не скажу, — хрипло говорит он.

— Бить тебя, это для моего удовольствия. — Я смеюсь, нанося еще один удар и с удовольствием отмечая окровавленные осколки. — Я буду пытать тебя для получения информации.

Я вонзаю палку ему в живот, прежде чем отбросить ее и сделать круг перед его сгорбленным телом. Кровь капает с его губы, когда я грубо поднимаю подбородок, заставляя смотреть в мои глаза, которые раньше загорались, когда он впервые пускал кровь во время сеанса. Я боялась его присутствия больше всего на свете, и так долго боялась его, но теперь все кончено.

Он сгорбился, когда я опустила его подбородок и взглянула на крюки на земле, через которые продеты цепи.

— Мне нужно, чтобы цепи опустили и стол принесли ко мне.

Дыхание Робика становится тяжелее и прерывистее.

— Какой рукой он держит меч? — спрашивает Кейден.

— Правой.

Кейден ставит стол туда, где мне нужно, и они с Райдером возвращаются в исходное положение позади меня. Они оба выглядят готовыми втоптать Робика в землю, но на лице Райдера проступает тень печали. Гнев Кейдена поглощает его и превращает в демона, о котором шепчутся по всему Раварину. Демона, о котором его враги видят кошмары в своих следующих жизнях. Никакой формы спасения или перерождения не хватит, чтобы сбежать от Кейдена Велеса.

— Я разрешаю вам обоим подождать у ступенек.

— Мы остаёмся, — говорит Кейден, и Райдер кивает.

Я снова обнажаю свой нож, и знакомый вес приносит мне утешение. Когда мои кошмары заставляли мое горло саднить от крика, я думала о таком моменте. Я собрала все сломанные осколки себя, даже когда казалось, что все части не помещаются в моих руках, и выковала меч, достаточно острый, чтобы убить любого врага. Я нашла утешение в мести. Насилие превратило меня в монстра, но преданность сделала меня смертоносной.

— Сколько у меня драконов? — Стол скрипит, когда я прижимаю к нему руку Робика. — Не хочешь говорить? — Я провожу ножом по его щеке, и он хрюкает, когда я нажимаю на него достаточно сильно, чтобы пошла кровь. — Мы можем посчитать вместе.

Его тело трясется, пока он борется, чтобы сдержать любые звуки боли и страха за сжатыми губами. Но он не может остановить гортанный крик, разносящийся вокруг нас, когда я отрезаю ему большой палец и откидываю его в сторону. Кровь хлещет из раны и покрывает стол.

— Это было за Венатрикс, — говорю я, перекрикивая его крики.

Я отрезаю второй палец, не обращая внимания на его боль.

— За Сорина.

Третий палец.

— За Калитею.

Четвертый палец.

— За Базилиуса.

Пятый палец.

— За Дельмиру.

Закончив, я отодвигаю стол в сторону и хватаю его за лицо, размазывая кровь по его губам и сжимая хватку, когда он пытается отстраниться.

— Ты здесь с кем-то работаешь?

Я сдавливаю свежие порезы, из которых водопадом льется кровь.

— НЕТ! — вопит он. — Даже преступники не будут работать со мной, после того, как этот ублюдок-садист казнил своего собственного гребаного солдата.

Никаких признаков лжи не осталось на его лице. Его кровь капает мне на лицо и пропитывает мое платье, но у меня нет желания вытирать ее.

— Где хранится ключ от цепей дракона?

— Их не откроешь ключом. — Он дарит мне безумную, пропитанную болью улыбку, и смотрит на мою шею.

— Предмет, которым их отпирали, был украден.

— Амулет, — заявляю я. Амулет должен взывать к цепям, выкованным из той же магии. Хотелось бы, чтобы жрица говорила правду, а не загадки, чтобы я могла понять, как она узнала, что нужно его взять.

Неверие омрачает его лицо, прежде чем он приходит в себя, скаля зубы, как бешеная собака.

— Ты умрёшь в этой войне и будешь уничтожена, как та сука, которой ты и являешься.

Мой взгляд метнулся к кандалам на его запястьях, глядя сверху вниз на человека, который помог отнять у меня все.

— Смерть с клинком в руках гораздо более заманчива, чем смерть в цепях.

— Король Гаррик поступил мудро, посадив тебя в тюрьму.

— И дурак, что так и не нашел меня в изгнании.

— Он пытался спасти тебя от этого пророчества, — рычит Робик.

— Спасти меня? — Я поднимаю брови. — Прости меня, что я не распознала его щедрость раньше. Полагаю, мне также следует поблагодарить его за преданность сохранению моей добродетели, запретив тебе применять пытки по тому пути, по которому ты хотел, в надежде продать меня в королевство, как только моя связь будет разорвана.

Хоть я и была пленницей, я все еще была принцессой. Ему нужно было, чтобы я была активом королевства, если придет время для выгодного брака.

Меч Кейдена лязгает по земле, когда он проскальзывает между Робиком и мной, нанося такой сильный удар, что цепи натягиваются на болтах на потолке.

— Ты больной ублюдок! — кричит он, обхватывая рукой горло Робика и продолжая нападение. Робик кричит и дергается, но не может вырваться из хватки Кейдена. Райдер оттаскивает Кейдена назад, прежде чем тот успевает сломать шею Робика, не осознавая этого.

— Еще нет, — рычит он, безуспешно пытаясь удержать Кейдена.

— Пока нет. — Я повторяю слова Райдера, когда Кейден собирается снова броситься на Робика. Он останавливается, переводя взгляд на меня, и глядя на меня глазами, которые умоляли бы кого-нибудь покончить с собой, прежде чем он их схватит. Он колеблется, но кивает, и Райдер отпускает его, когда убеждается, что Кейден не набросится.

— Я могла бы провести годы в цепях, но не ошибусь, когда я скажу тебе, что ты в них умрешь, — заявляю я, поворачиваясь к Робику. Он хрипит, как рыба, выброшенная на берег, кровь покрывает большую часть его кожи. — На самом деле, я хотела бы воспользоваться этим моментом и поблагодарить тебя за урок, который ты мне преподал.

Я никогда не умоляла за себя, когда он бил меня, я умоляла за своих драконов. Я умоляла освободить их. Я бы терпела побои до самой смерти, если бы это означало, что им не придется страдать, и я бы пожертвовала собой, чтобы спасти их. Даже когда меня избивали до такой степени, что я не могла двигаться, я все еще могла чувствовать своих драконов. Эта связь держала меня привязанной к этому миру, когда смерть казалась гораздо более заманчивой, чем жизнь.

— Ты научил меня, что отчаяние, это величайшее средство. — Я обхожу его и адресую свое следующее утверждение Кейдену и Райдеру. — Знаете ли вы, что у стражников и солдат Имирата на рубашках вышит ряд цифр?

Робик бьется о цепи, разбрызгивая еще больше крови, но не может уклониться от ножа, который я подношу к ткани. Я стараюсь, чтобы он был максимально чистым, пока заправляю его в лиф.

— Это помогает опознать их тела, если они погибнут на поле или на задании, и с их семьями свяжутся.

— Оставь мою семью в покое, — задыхается он.

— Позволь мне преподать тебе урок, Робик. Не учи кого-то способам пыток и не жди, что он забудет источник своей боли.

— Я расскажу тебе все о твоих драконах. Я знаю, как выковать ключ, чтобы открыть комнату!

— Как и я.

— Оставь мою семью в покое. Умоляю тебя.

— Я заставила многих мужчин умолять, твоя игра не на должном уровне. — Я цокаю языком. — Мы знаем все, что нам нужно. У тебя здесь нет рычагов давления. Ты бессилен.

— ПОЖАЛУЙСТА, ПРИНЦЕССА!

Я смеюсь над его жалкими попытками.

— Ты заботишься о своей семье, и все же ты не стеснялся проводить время в борделе. Я собираюсь сжечь плащ морали, за которым ты прячешься. Возможно, я начну с того, что расскажу им, как ты иногда раздевал меня догола. — Стыд клокочет у меня в горле, но смотреть, как он страдает под тяжестью собственных поступков, того стоит. Я снова делаю шаг вперед, чтобы срезать с него одежду, желая, чтобы он почувствовал себя таким же униженным и ничтожным, как я.

Приказы Гаррика не помешали ему угрожать мне методами, которые он хотел использовать, и не помешали ему провести по мне руками. Именно поэтому я делаю шаг вперед и кастрирую его. Отомстив за себя и всех остальных, кого он мог коснуться без согласия. Он рыдает и кричит, истекает кровью и взывает к богам. Но его молитвы бесполезны, потому что единственные присутствующие боги, это я и мои клинки.

Я видела, как он унижался и заставляла его истекать кровью, но теперь я хочу смотреть, как он истекает кровью. Мои боевые навыки, это меткость, скрытность и интриги. Я не наношу самые сильные удары, но Кейден может заставить его вытерпеть те же побои, что я нанес ему руками.

— Твоя очередь, демон.

Кейден взрывается волной насилия и ярости. Дикие рыки срываются с его губ, кровь брызжет ему в лицо и покрывает руки. Он наносит удар за ударом, сжимая в кулаках волосы Робика, чтобы вернуть его на линию огня.

— Пожалуйста, — невнятно говорит Робик. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

— Я заставлю тебя пожалеть о смерти задолго до того, как Элоин тебя прикончит, — рычит Кейден. Робик падает в лужу крови, когда Кейден отпускает цепи с крюков на полу. Мы наблюдаем, как Робик, спотыкаясь, поднимается на ноги, покачиваясь, когда он, наконец, добирается туда, и небрежно хромает ко мне.

Кейден сжимает его руку на шее, прежде чем он делает три шага. Робик вцепляется когтями в крепкую хватку, пачкая Кейдена еще больше в крови.

— Ты можешь умереть со знанием того, что независимо от того, что ты сделал с Элоин, она победила.

Кейден отпускает Робика и снова швыряет его в кровь. Он смотрит на меня, переворачиваясь и задыхаясь.

— Не смотри на нее, черт возьми. — Голос Кейдена капает ядом, когда он падает на колени, прижимая тело Робика между своих бедер. Он вытаскивает мой нож из своего бедра, полосуя Робика по глазам, заставляя его тело искажаться от боли, а его крики усиливаться. Кейден заставляет Робика открыть рот, и он визжит, когда кровь льется из него фонтаном. Язык отбрасывается в сторону, и Кейден наклоняет голову Робика вверх, топя Робика в его собственной крови, которая скользит по его ноздрям и скапливается во рту. Он кашляет, отплевывается. Робик теряет всякую борьбу к тому времени, как его дергают вперед, выплевывая кровь в Кейдена, покрывая его лицо и волосы.

Если бы гнев был человеком, он выглядел бы как эта версия Кейдена.

Он оттаскивает Робика обратно туда, где он стоял изначально, и приковывает его цепями, заставляя стоять на коленях. Он сломлен и находится на грани смерти. Кровь хлещет под моими тапочками и заливает подол моего платья. Я трачу время, чтобы запечатлеть в памяти эту версию Робика. Это лицо заменит оригинал в некоторых из моих самых мрачных воспоминаний и кошмаров.

— Ты заслуживаешь, чтобы твои пытки тянулись несколько дней, — начинаю я, приседая перед ним. — Но я буду занята тем, что поставлю Гаррика и Имират на их проклятые колени после того, как освобожу своих драконов.

Он рыдает, прежде чем я провожу лезвием по его горлу, и его кровь в последний раз брызжет мне в лицо. Я чувствую, что застыла во времени. Он мертв, говорю я себе.

Он мертв.

Он мертв.

Это становится песнопением в моем сознании, но сомнения продолжают закрадываться. Я вонзаю нож ему в сердце, прежде чем вытащить его и приготовиться ударить снова, но рука сжимает мое запястье. Другая рука нежно отворачивает мою голову от Робика, и я смотрю в глаза единственного человека, который, как я думаю, понимает меня в этот момент. Быть понятой и принятой, одна из величайших форм близости. Он не уклоняется от моей тьмы, он идет к ней и встает на колени со мной в пролитой нами крови.

— Я здесь для всего, что тебе нужно. — Я не могу сформулировать слова, поэтому цепляюсь за его успокаивающее выражение лица и спокойный голос. Его рука на моем лице не дает мне исчезнуть в моем прошлом. — Но он мертв, Эл.

— Он мертв, — хрипло говорю я, и мой нож со стуком падает на землю, выскальзывая из моих пальцев.

— Ты отомстила. — Он говорит тихо, но в его тоне нет и тени слабости.

— Хотелось бы, чтобы он забрал воспоминания с собой. — Интересно, каково это, плыть по течению, а не бросать ему вызов каждый раз, когда я покидаю свой дом.

— Я знаю, — бормочет он. — Но если ты позволишь, я найду способ помочь тебе нести их, когда они станут слишком тяжелыми.

— Когда я вспоминаю все, мне становится дурно. Иногда я не знаю, как жить со всей этой болью. — Я вспоминаю следы от плети на его спине. — Как ты?

— Я использую воспоминания как броню и боеприпасы. Никто не побеждает сильнее, чем тот, кто однажды потерял все. Не позволяй им отнять у тебя больше. — Он поднимает мой нож и протягивает его мне. — Ты намного храбрее, чем ты думаешь, и сильнее, чем ты чувствуешь в этот момент.

Я вставляю его в бедро, дышу, пока сердце не перестает колотиться в груди. Он дает мне выбор, как закончить эту ночь, но я не хочу проводить ни минуты в присутствии Робика. Он мертв.

— Я хочу уйти, — решительно заявляю я. Кейден кивает, помогая мне подняться на ноги, пока я смотрю туда, где Райдер завороженно наблюдает за нами. — Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть.

Я не хочу, чтобы он думал обо мне хуже. Я нашла счастье в те моменты, которые провела с нами пятерыми, и я не хочу потерять его так скоро.

— Никогда не извиняйся за убийство, которое ты заслужила. Я бы сделал то же самое. — Его лицо искажается темной гримасой, а его глубокие карие глаза серьезно смотрят в мои. — Я собираюсь найти Финниана, чтобы мы могли разобраться с допросом и уйти как можно скорее.

Кейден прижимает руку к моей спине и ведет меня вверх по ступенькам.

— Мы можем помыться перед тем, как уйти, если хочешь.

Когда мы выходим на свет, доказательство жестокости, на которую мы способны, написано багрянцем на нашей коже. Даже после того, как мы смоем их, они останутся навсегда. Наличие любой части Робика на мне вызывает у меня отвращение, но я хочу послать сообщение.

— Я хочу поехать к границе вот так, — говорю я, беря его за руку. Он заставляет меня чувствовать, что мне не придется сталкиваться со всеми угрозами в одиночку, потому что он будет здесь, без осуждения, понимающий и такой же кровавый, как я. — Я хочу, чтобы мои враги знали, какая судьба их ждет, если они покушаются на мою жизнь. Раварину угрожает мое существование, но я больше не буду скрываться.

— Мне нравится, когда ты мне угрожаешь. — Во мне что-то оживает, когда он проводит пальцами по моему лицу, словно я самое нежное, что он когда-либо держал. — Твои враги, мои враги, Эл. Никогда в этом не сомневайся.