Бойся пламени

ГЛАВА 42

Единственное, что двигает мое израненное, больное тело через ледяной лес — это решимость. Мне понадобится как минимум два чайника чая, чтобы остановить ледяное жжение в горле, и обжигающая ванна, чтобы вернуть ощущение в пальцах ног. На этой высоте мы можем достичь Эмер гораздо быстрее, чем во время нашего путешествия в Имират, но это мало меня утешает, когда в остальном тихий лес пронизывают навязчивые звериные вопли.

Мы останавливаемся, и я подношу руки ко рту, чтобы попытаться согреть их.

— Я могу попытаться снова вызвать драконов.

— Лучше не выдавать свое местоположение. Если они послали за нами зверей, значит, они потеряли след. — Кейден подходит ближе, чтобы потереть мне руки, согревая меня трением. Звери смогут отслеживать нашу кровь, вытекающую из ран. — Нам придется пересечь Эмер, но мосты здесь не в состоянии выдержать вес.

Это может быть смертным приговором, особенно когда мы войдем в Этрил. Но у нас нет другого выбора, и мы всегда знали, что путешествие обратно в Варавет будет иметь ограниченные возможности. Наша жизнь складывалась из трудных решений, и у нас никогда не было возможности расслабиться или потакать своим желаниям.

— Я лучше умру, сражаясь, чем буду ждать, пока выбор сделают за меня, — говорю я.

Мы снова начинаем бежать, увеличивая темп, когда вой становится громче. Мои синяки и суровая низкая температура, мучительное сочетание, но, по крайней мере, я знаю, что мои ребра не сломаны. Деревья начинают проясняться, когда перед нами нависает широкая река, разделяющая нас и жуткий Этрил. Мое дыхание улетает от меня, как испуганная птица, когда ледяные брызги попадают на мои щеки.

— Не отпускай, — командует Кейден, делая первый шаг в реку и ругаясь сквозь стиснутые зубы. Я делаю то же самое и давлюсь хныканьем.

Он спрыгивает с крутого обрыва, и вода доходит ему до груди, то есть она доходит до моих плеч, если не выше. Его трясущиеся руки обхватывают мою талию, но вместо того, чтобы помочь мне спуститься, он сажает меня на правое плечо и начинает пробираться сквозь холодную воду.

— Держись. — Он крепче обнимает меня за ноги. — Это приказ, принцесса.

Я делаю, как он говорит, хватаюсь за рукоять меча, висящего у него на спине, и наконец, признаюсь себе, что в стенах, которые я возвела вокруг себя, есть скол, вырезанный в форме его имени. Что-то в нем заставляет меня чувствовать себя живой, и я нахожу место, которое искала, не зная заранее, куда иду.

Отражение белого, мохнатого зверя в воде привлекает мое внимание, и я поворачиваю голову, чтобы посмотреть, как он обнюхивает деревья, где мы только что были. Он такой же высокий, как лошадь, и гораздо более смертоносный, судя по клыкам, торчащим из его пасти, из которой капает яд, и пугающим молочно-белым зрачкам, которые делают его похожим на одержимого.

— Кейден, опусти меня, — шепчу я, но он либо не слышит меня из-за реки, либо отказывается. — Нам нужно спрятаться от зверя.

Зверь увидит нас, если мы выйдем из реки, и весь этот поход будет напрасен. Я не позволю ему умереть ради того, чтобы защитить меня от холода, и врезаю ему ногой в грудь. Внезапная боль сбивает его с ног, и ледяная вода окружает меня. Я задыхаюсь под поверхностью, глотая глоток, пытаясь пробудить свои замороженные рефлексы. Вода пронзает мое тело тысячами маленьких иголок, разрезая каждый дюйм и сводя меня с ума.

— Блять, женщина. Ты что, самоубийца? — кипит он, обхватывая мое тело своим и прижимая мое лицо к своей шее.

— П-прячься.

Он меняет нашу позицию, подставляя течению спину и находя укрытие за скоплением камней. Наши тела дрожат вместе, его — больше, теперь, когда мы неподвижны и оба промокли.

— Я собирался переправить тебя, чтобы дать тебе прикрытие. — Даже сквозь его гнев сквозят нежность и отчаяние. — У тебя ранена голова. Холод усилит любое головокружение.

— Прикрытие? — Мой голос дрожит. — Где?

— Покажи мне эти красивые глаза, Эл. — Он проводит рукой по моей спине и не говорит больше, пока не убеждается, что я его понимаю. — К северу отсюда есть деревня. Продолжай бежать и не оглядывайся.

Я качаю головой, крепче обнимая его за шею.

— Не проси меня сделать то, чего ты бы не стал.

— Я найду тебя, всегда. — Его ледяная рука обхватывает мою щеку. — Ты должна продолжать идти. Никогда не позволяй пламени, которое делает тебя той, кто ты есть, погаснуть. У тебя есть твои драконы, но все это не имеет значение для меня без тебя.

Я говорила себе, что он отвлекает меня на протяжении стольких месяцев, но отвлечения не должны мешать мне спать по ночам, думая, все ли с ним в порядке. Я не должна хотеть потеряться в отвлечениях.

— Я сражаюсь с тобой или убегаю с тобой, но я тебя не оставлю, — я прижимаюсь своим лбом к его лбу. — Брось нож как можно дальше, чтобы отвлечь зверя, и мы вместе доберемся до той деревни.

Я отвязываюсь от него и нахожу опору на каменистом дне реки, когда вода поднимается выше моих плеч. Он вынимает нож из бедра, глядя на меня с недоверием, как будто он одновременно ненавидит и обожает тот факт, что я отказываюсь его бросить. Он больше не говорит и бросает нож, зная, что любой дальнейший спор продлит наше время в воде. Кейден переплетает свои пальцы с моими, и мы как можно быстрее выходим из реки. Моя нога, голова и ребра пульсируют, но я не позволяю этому помешать мне, отправиться в Этрильский лес.

— Как далеко до деревни? — спрашиваю я сквозь стучащие зубы, изо всех сил стараясь не упасть.

— Примерно пять миль.

Я не останавливаюсь, чтобы спросить его, откуда он знает об этой таинственной деревне, и не ставлю приоритетом добраться туда. Если бы она была нанесена на карту, Аллиард отвел бы меня туда, когда мы бежали из Имирата. Я полагаюсь на Кейдена, который проведет меня через лес, особенно когда деревья начинают расплываться. Неудивительно, что здесь почти никто не селится и почему, по слухам, именно здесь жила Богиня Душ. Деревья стоят почти идеальными рядами, и нет никаких признаков жизни, только резкий ветер свистит в самых высоких деревьях, которые я когда-либо видела.

Меня охватывает волна головокружения, и я останавливаюсь, чтобы удержать равновесие, опираясь рукой на ствол, не замечая низко висящую ветку, которая царапает мою раненую ногу, пока не становится слишком поздно. Я закрываю глаза, изо всех сил стараясь отгородиться от шаткого мира.

— Что случилось, дорогая? — бормочет Кейден, опускаясь передо мной на колени и осторожно ощупывая пальцами мой порез.

— Просто немного кружится голова, как мы и ожидали. — Я заставляю себя открыть глаза, издавая удивленный вскрик, когда он подхватывает меня на руки и снова начинает бежать. — Я могу бежать. Мне уже лучше.

— Тепло тела поможет, пока мы не сможем принять ванну, — отвечает он. Я прижимаюсь ближе, зная, что проиграю эту битву так же, как Кейден проиграл битву в реке, и позволяю ему нести меня остаток пути через лес.

Мы возвращаемся в тишину, пока он бежит, и его сердцебиение убаюкивает меня до полусонного состояния, из которого я выныриваю только тогда, когда слышу фырканье лошади, когда мы въезжаем в деревню. Она ветхая и запущенная. Теплый свет струится из маленьких каменных домов с соломенными крышами, а другие дома выглядят непригодными для жилья. Снег покрывает деревню, как сахарная пудра на тортах, падая с неба, где силуэты драконов сливаются с темнотой. Кейден едет по пустой грунтовой дороге, суровый взгляд устремлен на гостиницу.

— Откуда ты знаешь об этом месте?

— Это место, где я родился. — Его дискомфорт заметен и глубже, чем холод. Он колеблется, но ставит меня на землю, прежде чем мы входим, и мои колени слабеют от внезапного порыва тепла. Столы и барные стулья заполнены людьми, потягивающими из кружек и курящими трубки. Кейден ловит взгляд человека за стойкой, который бросает полотенце через свое крепкое плечо и кивает в нашу сторону. — Иди, встань у огня. Я скоро.

Я подхожу к очагу и поднимаю перед собой трясущиеся руки, стараясь не рухнуть, чтобы оказаться как можно ближе к огню. Тепло просачивается в мои промокшие ботинки и возвращает чувствительность пальцам ног.

— Я могу согреть тебя, дорогая, — раздается мужской голос из-за одного из столиков. Друзья хлопают его по спине и смотрят на него так, словно он повесил звезды на небе.

Мои губы кривятся. Это предпоследнее, с чем я хочу сейчас разобраться, первое, солдаты Имирата.

— Не думаю, что смогу пережить твою вонь.

— Мне нравятся такие дерзкие. — Он встает на ноги, пока его друзья смотрят в ожидании. Я прищуриваюсь и расправляю плечи, готовая обрушить на него еще одно оскорбление, но пара рук обвивает мою талию.

— Как и мне, — говорит Кейден, глядя на мужчину сверху вниз поверх моей головы. — Он беспокоил тебя?

— Все это было в порядке развлечения. — Мужчина начинает отступать.

— Она смеется? — спрашивает Кейден. — Сделай еще один шаг в ее сторону, и последнее, что ты увидишь, это нож, летящий прямо тебе между глаз. Ты должен знать, что я обожаю ее жестокую натуру и не против прибрать за ней.

Кейден не ждет ответа, а оттаскивает мое тело от огня, поднимается по ступенькам и в нашу комнату. Все просто и очаровательно, без лишней суеты или изыска, и только одна кровать, от которой я заставляю себя отвести взгляд. Из ванной комнаты доносится звук плещущейся воды, когда слуга готовит ванну, которую, должно быть, заказал Кейден, и я шагаю к только что зажженному огню. Я начинаю расстегивать застежки и завязки на своих кожаных брюках и почти стону, когда давление на моих синяков ослабевает. Кейден делает то же самое, делая еще один шаг, и снимает свою нижнюю рубашку.

Боги, как, черт возьми, я буду спать рядом с ним, когда он так выглядит, и у нас нет сменной одежды. Я мысленно представляю, каково это, чувствовать его мускулистое тело, прижатое ко мне, когда я развязываю ботинки, но трепет в моем животе вскоре сменяется раздражением, когда служанка выходит из ванной и смотрит на Кейдена с сердечками в глазах. Я встаю на ноги и наклоняю свое тело перед ним, и он не скрывает улыбки, лаская мои бедра.

Она отрывает глаза и шаркает к двери, бормоча: «Я ухожу на ночь, и больше никого нет, чтобы нагреть еще воды. Кувшин на стойке наполнен для утреннего мытья».

— Ты первый, демон, — говорю я.

— Ни за что. Если придется, я брошу тебя в ванну, и я не буду нежен.

— Я не хочу, чтобы ты меня бросал. — У меня перехватывает дыхание, когда я замечаю, как он останавливается, развязывая шнурки на ботинках. — Я пойду, если ты войдёшь со мной.

Он смотрит на меня, и мне интересно, вспоминает ли он другие случаи, когда он вставал на колени ради меня.

— Ты уверена?

Я горю желанием его, несмотря на холод.

— Да.