Бойся пламени

ГЛАВА 39

Саския машет перед моим лицом пирожным с малиновым джемом, чтобы привести меня в чувство, но даже кофеин в этот момент не поможет. Это не мешает мне открыть рот и щедро откусить, когда она кладет его мне между зубов. Когда мы вернемся в Варавет, я буду спать целую неделю. Каждый маленький скрип в гостинице будил меня, слишком взволнованную, чтобы Имират не застал меня во сне.

— Лучше? — спрашивает Саския.

Я открываю рот для второго укуса, смакуя кусочек ванильного сиропа, тающего на моем языке.

— Да.

Над дверью чайного домика звонит колокольчик, и я вовремя встаю, чтобы увидеть, как Финниан идет к нашему столику. Мне хочется кофе, но Имират не торгует с Галакином, поэтому я начинаю свой день с розового чая. На вкус он как флакон духов.

— На острове рядом с нашим есть магазин одежды, и я заметил кое-какие запасы, хранящиеся у заднего входа.

— Лучше, если сегодня нас увидит меньше людей, — отвечаю я, допивая свою чашку. Мне бы хотелось избежать встречи со стражниками замка, обеспокоенными местонахождением Эврина… если только они не настроены порыбачить. Я засовываю остатки теста в рот и следую за Саскией к двери.

Торговцы разбили палатки на многолюдных улицах, крича о своих товарах. Я пробираюсь сквозь столы, широкие юбки женщин и кострища. Легкая снежная пыль хрустит под моими ботинками, когда мы пересекаем каменный мост, уставленный факелами через каждые несколько футов. Мой желудок скручивает, когда я понимаю, что они сделаны в виде драконов, изрыгающих огонь… и еще сильнее, когда я смотрю вниз на канал и понимаю, что они одинаковы на каждом мосту.

Я накидываю капюшон на плащ, чтобы скрыть хмурый вид, который не проходит, пока мы не добираемся до магазина одежды, и у меня есть задача, на которой нужно сосредоточиться. Мне не составит труда найти хорошее платье, судя по атласным занавескам на окнах и золотым канделябрам, обрамляющим дверь с витражным пионом в центре. Мы прислоняемся к зданию рядом с магазином, чтобы незаметно следить за задней дверью, но понимаем, что она используется нечасто.

— Почему кто-то открыл ее, когда ты была здесь ранее? — спрашиваю я.

— Доставка. Я бы взял одно из платьев с повозки, но они были упакованы, и я не мог увидеть размеры.

Я вытаскиваю отмычки из кобуры, которые мне подарил Кейден, и отталкиваюсь от стены. Рядом нет фургонов, так что лучше сделать это, пока у нас открыто окно.

— Финниан, будь начеку. Дай нам сигнал, если будут проблемы.

Мы с Саскией переходим дорогу, прижимая головы друг к другу, словно боремся с холодом, а не замышляем ограбление. Она стоит позади меня, осторожно расправляя плащ, чтобы прикрыть меня, пока я вставляю отмычки в замочную скважину, слушая голос Кейдена, передающий инструкции в моем сознании, большую снизу, а меньшей, чтобы убрать засов. Я медленно поворачиваю ручку и заглядываю в щель, чтобы убедиться, что с другой стороны никого нет. Это офис, но он пустует и имеет две вешалки с платьями, а это самое главное.

Мы закрываемся внутри, и Саския бежит к окну, чтобы присматривать за Финнианом. Стили здесь соответствуют архитектуре королевства: декадентские и драматичные. В Варавете платья сделаны из материала, который струится вокруг вас, как будто вы всегда подхвачены весенним бризом, с длинными кружевными рукавами и изящной вышивкой. Имират: это юбки на юбках без разрезов, более высокие квадратные вырезы и сложные принты. Они красивы по-своему, но не для меня. Это то, что я чувствую к этому королевству в целом.

Я перебираю вещи на вешалке, останавливаясь на небесно-голубом платье с жемчугом, вшитым в развевающиеся юбки, и лифе с длинными рукавами, которые обвивают мой средний палец. Отказавшись от коробки, я нахожу сумку с розовыми бантами, чтобы сложить в нее платье, что является подвигом, учитывая количество ткани.

— Блятские боги, — бормочу я, когда голос из коридора становится громче и раздаются приближающиеся шаги.

— В переулке никого нет. Пора идти. — Саския рывком распахивает дверь и закрывает ее за секунду до того, как хозяйка входит в свой кабинет, но я не хочу задерживаться, потому что она обязательно скоро заметит пропажу платья. Финниан проходит мимо, не глядя на меня, и без усилий перекладывает сумку в свою руку по пути в гостиницу.

Мы с Саскией отходим от магазина, снова вливаясь в бесконечный уличный рынок, но мы явно не вписываемся в толпу так хорошо, как я надеюсь, потому что властный голос выкрикивает приказ позади меня.

— Ты! Стой там. — Все вокруг нас отступают, расчищая прямой путь для стражника замка, которого я смутно помню по таверне.

— Найди мне маску и отправляйся к Финниану. Встретимся с вами обоими в гостинице, — бормочу я Саскии, отпуская ее руку и шагая вперед.

— Это слишком опасно, — шипит она.

Я улыбаюсь через плечо.

— Это самая лучшая часть.

Второй стражник присоединяется к преследованию, оба хмурятся и обнажают мечи. Очевидно, они уже считают меня виноватой. Я виновна, но немного приличия было бы кстати.

— Джентльмены, могу я спросить, почему вы ко мне приближаетесь?

— Вчера ночью пропал человек. Ты случайно ничего об этом не знаешь?

— Мужчины, как поезда. Если вы пропустили один, то просто садитесь в следующий. В конце концов, они все начинают смешиваться, поэтому вам придется быть более конкретным.

Его губы кривятся под густыми усами.

— Его зовут Эврин.

— Звали.

Два моих ножа находят пристанище в их горлах, и я бросаюсь вперед, чтобы вытащить их, пока толпа кричит, а несколько женщин падают в обморок. Я запрыгиваю на стол и бегу по рынку, перепрыгивая с поверхности на поверхность. Безделушки падают на пол, поддельные драгоценности раздавливаются моими ботинками, а шарфы летят позади меня, как перья на ветру. Толпа слишком густая, чтобы пробраться сквозь нее как следует, и я обнаруживаю, что Саския борется с охранником, следующим по ее пятам.

Не думая о последствиях, я наклоняюсь и бросаю бутылку рома в костер, посылая обжигающее пламя в навес над этой частью рынка. Огонь быстро распространяется. Все внимание на мне, но, по крайней мере, оно не на Саскии. Я едва уворачиваюсь от стрелы, когда спрыгиваю с последнего стола, лихорадочно ища лучший путь к отступлению, но улицы здесь такие маленькие и узкие, что это все равно, что пытаться преследовать шмеля в лабиринте.

— Немедленно остановись! По приказу короны! — кричит страж, несясь ко мне. Боги, если бы он только знал иронию этого заявления. Я в нескольких секундах от того, чтобы метнуть еще один нож, оплакивая его потерю, потому что знаю, что у меня не будет времени его вернуть, когда кто-то позади меня сбивает стража одним из своих.

— Что случилось со всей этой скрытностью, маленькая тень?

— Твое присутствие, должно быть, заразило меня. — Я улыбаюсь, бегу к Кейдену и Райдеру, пока за нами следуют несколько стражей. Мы петляем по переулкам, на которых, к счастью, нет столиков, но они все равно настолько чертовски переполнены, что мы тратим больше времени на то, чтобы проталкиваться сквозь людей, чем бежать. Единственная милость в том, что охранников постигла та же участь, что и нас. — Где третья форма?

— Спрятали ее в гостинице, чтобы не привлекать внимания, таская с собой, — пыхтит Райдер. — Но теперь они будут хотеть, чтобы мы были обвинены в убийстве!

— Они уже получили представление об этом от Эврина!

— Ты помнишь его имя? — невозмутимо спрашивает Кейден.

— Сейчас не время, — рычу я.

Мы срезаем угол, на мгновение теряя стражу и убегая вдоль канала. Мы не можем бежать в гостиницу и выдавать наше единственное безопасное место в королевстве. Наши возможности уменьшаются с каждой минутой. Приказы выкрикиваются на каждой улице в нашем районе, и образ подземелья всплывает в моем сознании, прежде чем я сжигаю его и позволяю пеплу развеяться, пока я бегу.

Кейден ведет нас вниз по ступеням к каналу, оглядываясь вокруг, прежде чем забраться на гладкую черную лодку и развязать узел, который крепит ее к причалу. Райдер надевает на голову меховую шапку, а я заворачиваюсь в одеяло, чтобы прикрыть волосы и кожу. Кейден надевает темно-бордовый плащ, скорее всего, оставленный владельцем, и отталкивается, гребя под мостом с армией стражников, которые ищут нас.

Мы плывем внизу, используя каменные столбы, чтобы спрятаться, пока не станет безопасно двигаться. Я плотнее заворачиваюсь в одеяло. Теперь, когда мы не двигаемся и сидим над водой, настолько холодной, что лед покрывает части моста, невозможно не чувствовать, как влажный холод просачивается в мои кости.

Кейден говорит первым.

— Лично я считаю достойным восхищения быть разыскиваемыми в королевстве как вор, убийца и принцесса.

— Только ты можешь считать это достижением, — ворчит Райдер.

Пятьдесят, пятьдесят один, пятьдесят два…

Я смотрю на то же небо, что и в детстве, запертая в темнице, считаю те же звезды, но чувствую, что я совсем другой человек. Может быть, это механизм адаптации, но когда я думаю о себе в детстве, мне кажется, что я смотрю на себя. Мой разум, зеркало, и я презираю свое отражение.

Лунный свет танцует поперек канала, выступая для королевства, которое этого не заслуживает. Мои пальцы онемели от того места, где они сжимают край крыши, но хотя холод может пронзить мою кожу тысячами отдельных жал, он все равно не может ошеломить меня. Я сделала все возможное, чтобы успокоить своих драконов, зная, что связь активна, по тому, как мои глаза светились в отражении моего ножа, желая предложить им чувство комфорта. Но как только я отпустила нашу связь, чтобы дать им отдохнуть, слишком много эмоций нахлынули на меня одновременно.

Гнев. Отчаяние. Одиночество. Тоска. Беспомощность.

Я бы подумала о прыжке, если бы сидела так высоко, когда была моложе, но я выжила, потому что моя любовь к драконам и надежда построить свою жизнь горели ярче, чем весь Имират. Но иногда пламя угасает, и вырвать себя из оков разума нелегко.

Окно со скрипом открывается, и кто-то садится рядом со мной, его ботинки болтаются рядом с моими.

— Тебе следует отдохнуть, — говорю я.

— Я чувствовал запах горящего дерева изнутри. — Кейден постучал пальцем по моей голове. — Эл?

— Мм-хмм.

— Отвернись от него, — его голос мягок.

— Я не могу. — Мои глаза прикованы к черным зубчатым скалам, которые больше похожи на крепость, чем на замок, и к белым статуям драконов, окаймляющим тропу к главному входу. Я делаю судорожный вдох и закрываю глаза только тогда, когда они снова начинают гореть. — Ты видел драконьи факелы? Или драконьи знамена, украшающие главную дорогу?

Краем глаза я вижу, как он кивает.

— Я сорвал некоторые, когда смог.

— Спасибо, — бормочу я, подталкивая его голень ботинком. Но золотая вспышка, которую он выстрелил в меня, быстро угасает, и я снова окружен тьмой, окруженная Имиратом. Я чувствую себя в ловушке, как тогда, когда амулет показал мне мою камеру. Находясь здесь… кажется, что я не могу дышать. Зубчатые края замка пронзают мою душу, разрывая стежки, которые я сшила после того, как ушла.

Он скользит рукой мне под волосы и гладит пальцами верхнюю часть моей шеи.

— Не погружайся в свой разум, если только ты не берешь меня туда с собой.

Сломанный смех трещит в моей груди. Он пустой и выкованный осознанием того, что Кейден Велес у меня под кожей и в моем разуме, и я не хочу его вытаскивать. Я позволяю ему откинуть меня назад, пока мы не оказываемся лицом к луне и звездам, двум вещам, которые всегда приносили мне утешение.

— Ты любишь ночь, — говорит он.

— Да. — Прошло несколько минут молчания, но его терпение достойно восхищения. Слишком много воспоминаний поглощают меня, может быть, поэтому некоторые из них выплескиваются наружу. — Я считала звезды, и до сих пор считаю, но это началось, когда меня заперли в темнице. В камне была маленькая полоска, как раз достаточная, чтобы видеть сквозь нее, если закрыть один глаз. Это давало мне возможность сосредоточиться на чем-то, кроме боли.

Он не может многого сказать на это. Часть меня чувствует себя виноватой за то, что поставила его в такое положение. Я собираюсь извиниться, когда он отвечает:

— Раньше я считал капли дождя. — Он прочищает горло, наклоняя голову, чтобы посмотреть на меня. — Когда я жил на улице, это отвлекало меня от голода, и иногда я использовал это, чтобы сосредоточиться на чем-то другом, а не на своих мыслях. И на боли тоже.

— Ты поэтому любишь воду? — спрашиваю я. Он кивает.

— Так вот почему ты носишь лунный камень каждый день? — спрашивает Кейден. Я киваю. — Ты скажешь мне, зачем ты сюда пришла, или тебе нужна тишина?

Я вздыхаю, считая звезды для утешения, и все больше осознаю шум воды внизу.

— Мне страшно. — Признать это сложнее, чем поделиться тем, почему я люблю ночь. — Я боюсь снова увидеть драконов. Я боюсь за тебя. Я боюсь, что веду всех в ловушку.

— Единственный момент, когда человек может быть по-настоящему смелым, это когда он остается стоять, пока страх пытается его сломить.

— Ты не похож на человека, который испытывает страх.

— Я равнодушен к большинству, — он отодвигается, чтобы посмотреть на меня сверху вниз, и накручивает один из моих локонов на палец, — но я боюсь некоторых вещей. В основном гипотетических.

— Раньше я боялась, что векстри заползет по трубам в моей ванной комнате и утащит меня вниз.

Он лает и смеется.

— Ты, лесной пожар, который я не собираюсь тушить, и я знал, что мы окажемся здесь с той секунды, как мы заключили сделку. Я всегда буду верить в тебя, даже если ты не знаешь, как это сделать.

— Ты веришь, что драконы все еще будут хотеть меня?

— Мне трудно представить себе реальность, в которой ты можешь быть нежеланной.

Я дарю ему водянистую улыбку, когда он проводит костяшкой пальца по моей щеке. Я жажду этой его стороны, которую он не показывает миру.

— Есть шанс, что завтра нас узнают. Если это произойдет, и мы расстанемся, мне нужно, чтобы ты пообещал, что оставишь меня. Беги из замка и выиграй эту войну. Я буду большей мишенью, чем ты.

Он отрывается от меня и проводит рукой по лицу.

— Я не принимаю твоих приказов, принцесса, и не буду предлагать тебе ложь под видом утешения.

— Пожалуйста, — хриплю я.

— Я найду способ бросить вызов самой смерти, чтобы удержать тебя здесь. У нас сделка. — Кейден резко поворачивается, хватает меня за подбородок и приближает наши лица. — Ты помнишь, что я сказал об обещаниях, которые я тебе даю?

— Ты никогда не пообещаешь мне то, что не сможешь сдержать.

— Я никогда тебя не оставлю. Мы с тобой вместе до самого конца, каким бы он ни был. Если ты умрешь с клинком в руке, то и я умру рядом с тобой и с мечом в своей. — Он произносит эти слова как проклятие, словно ненавидит их вкус, но не может остановиться, проклятый какой-то высшей силой, чтобы выплеснуть свои мысли.

Путь, по которому мы движемся, одновременно коварен и безрассуден. А окружающий нас лес полон ядовитых ягод, скал, которые могут отправить нас вниз и разбить нас насмерть, и существ, которые могут вызвать только кошмары. Нет карты или компаса, которые могли бы направить нас, но мы не останавливаемся. Я держу свою руку в руке Кейдена, пока мы идем сквозь тьму, освещенную только луной и звездами, и слабый шум воды, наш единственный спутник.

— Я ненавижу твое упрямство, — говорю я, прижимаясь своим лбом к его. — И я ненавижу, что ты всегда знаешь, что сказать.

Он заправляет мне за ухо локон.

— Что еще ты во мне ненавидишь?

Я могла бы воспользоваться этой возможностью, чтобы скрыть свои чувства за шуткой, но он заслуживает большего. Вот почему я отдаляю нас друг от друга, чтобы наклониться и поцеловать его покрытую шрамами щеку, чтобы прошептать ему в кожу:

— Я ненавижу то, что ты сделал невозможным для меня ненавидеть тебя.

Тихий смешок Кейдена разносится по моим губам.

— Тогда я считаю себя счастливчиком.