Кая. Полукровка

Глава 12

Сознание возвращалось мучительно, по капле, словно густой липкий мёд, возвращая его к действительности с запахом домашнего уюта. Гард осторожно шевельнулся и обнаружил себя лежащим на чем-то мягком с влажной тканью на голове. Поморщившись, он попытался оглядеться, но приподнятая голова предательски кружилась, а взгляд отказывался фокусироваться. Уронив её обратно на высокую подушку, Гард прислушался. Городской шум доносился гулко, словно из чуть приоткрытого окна, а где-то неподалёку размеренно стучало стекло, словно посуду переставляли с места на место.

Кто-то был рядом.

Внезапное осознание происходящего обрушилось на него. Кровь глухо застучала в висках, а сердце подкатило к горлу: «Чёрт побери, я что, потерял сознание?! Иллюзия... »

Он попытался взглянуть внутрь себя. Стены, хоть и шатко, но стояли на месте, иллюзия слабым огоньком светилась внутри крепости, вот только...

Гард снова дёрнулся и ослабевшей рукой провёл по телу, укрытому тонкой простынёй. Из одежды остались только женские кружевные панталоны. Он застонал, прикрыв глаза и начал судорожно соображать, что делать дальше. Надо бежать. Срочно. Менять образ, придумывать новую историю и как можно скорее уезжать в другой крупный город.

С тех пор, как он попал в Молотушки, всё шло не так. Один за другим попадались ему человеки, обладающие даром ментальности. Он несколько раз оказывался на грани раскрытия, а теперь и вовсе лежал голым в постели постороннего человека, и здесь уже никакая иллюзия не обманет. Откровенный обман заставляет видеть сквозь уловку.

А если нет? Если иллюзия сохранилась, и его приняли просто за парня в женском костюме? Такое тоже может быть...

– Лежи, парень, лежи, – послышался голос сзади.

Гард с трудом обернулся: поперёк комнаты стоял стеллаж с баночками и коробочками, сквозь который виднелся худенький старичок в маленьких круглых очках на кончике носа и в поразительно ровной для его возраста осанкой. Он не смотрел на своего гостя, а только сосредоточенно протирал сухой тряпкой стеклянные сосуды разных форм.

– Тебе покой нужен по крайней мере до утра, – продолжал он. – Вашему брату местная погода может преподнести много сюрпризов. Повезло ещё, что не зима, не то лежал бы в лихорадке, а это много опаснее солнца.

Сердце остановилось на несколько мгновений и снова прыгнуло в горло. Гард с трудом его проглотил и прохрипел в ответ:

– Простите, я не понимаю, о чём вы.

Старик усмехнулся и, взяв в руки поднос со своими склянками, подошёл к кровати, на которой покоился гость. Присев рядом, он несколько секунд рассматривал пузатую баночку на просвет, прежде чем продолжил рассуждать.

– Надо сказать, ты оказался довольно силён. Я не ожидал даже, что очнёшься раньше заката, а на ноги планировал тебя поставить только дня через три. Моё уважение и тебе, и твоим... – он плюнул на тряпочку и вытер невидимое пятно со склянки. – ... так сказать, покровителям. Кто бы там ни тренировал твоё тело. Тут вам... не сады Торуса.

Старичок вздохнул и, отставив склянку в сторону, посмотрел на Гарда.

– Эй, парень, ты чего так побледнел? – хозяин встал, снял с головы Гарда тряпочку, обмакнул ее в стоящем рядом на табуретке тазике и, тщательно отжав, осторожно положил обратно на лоб. – Не бойся, здесь тебе ничего не грозит. Я таких, как ты, много повидал на своём веку... Хотя последние годы, признаюсь, вы у нас редкие гости.

– Кто вы? – наконец выдохнул Гард, пытаясь приподняться на локтях, но хозяин неожиданно твёрдой рукой уложил его обратно. Сил сопротивляться не было.

– Я врач, парень. И обладаю необычайной способностью оказываться именно там, где с кем-то стало плохо. Вот шёл сегодня за свежей кониной к ужину, вижу: девчонка лежит, трясётся, потом обливается. Поймал пару молодчиков, велел принести тебя сюда. А потом смотрю: суставчики-то характерные, не человековские. Удивился сначала, потом присмотрелся: а тут и не девчонка даже вовсе; зрачки проверил: а вот они глазки ваши особенные. Признаюсь, обрадовался. Давно из-за Маллеи не было вестей. Да прекрати ты трястись, никто ничего не узнал и не узнает, здесь ты в безопасности.

– Откуда мне знать, что я могу вам верить, господин врач?

Старичок улыбнулся и, опустив голову, посмотрел поверх очков Гарду прямо в глаза.

– Ты же гладир. А я – простой человек. Мне ли тебя учить?

Гард кивнул, и посмотрел строго в глаза хозяину дома. Воздействовать сейчас можно было даже не пробовать, в таком состоянии ментальность едва позволяла удерживать старые стены, но почему бы не сделать вид, что он во всеоружии?

Врач усмехнулся и снова принялся протирать склянки.

– Наберёшься сил немножко – проверишь.

– Вы чувствуете воздействие?.. – опешил Гард.

– Ты ещё не понял, парень? Я с вашим братом немало вина пригубил, и много они мне рассказывали о вашем даре. И не только рассказывали, конечно.

Гард несколько секунд сосредоточенно моргал, пытаясь сложить всё в общую картину. Что же получается: гладиры давно и нередко переходят границу? А как же вражда, ненависть, преследования? Он напрягся, пытаясь вспомнить, что говорят человеки о гладирах и не вспомнил ни одного враждебного упоминания. Медленно расширив глаза, он обернулся к старику:

– Простите, я ничего не понимаю. Откуда здесь могли взять гладиры?

– Но ты же откуда-то взялся, – резонно заметил врач.

– Да, но я бежал! Мне грозила смерть, а там... там бы меня нашли, там не скрыться.

Хозяин вздохнул и, отведя взгляд в сторону, грустно покивал.

– Кто-то бежал, ты не один такой, кому грозила смерть. Кому-то грозили Пещеры. Кто-то уходил в поисках приключений, кто-то – в поисках счастья. Одни уходили вслед за любовью, другие – вслед за убеждениями, за великими открытиями и достижениями, сколько людей – столько и причин, а причин, поверь, было много. И все, неизменно, стремились туда...

Врач замолчал, мечтательно подняв глаза к потолку и замер.

– Куда?.. – окликнул его Гард, и тот вздрогнул.

– Куда?.. За море, куда ж ещё.

В воцарившейся тишине скрипела тряпка, звенело стекло, город продолжал жить своей жизнью, но для Гарда жизнь остановилась. За море... Он точно что-то слышал об этом, когда-то очень давно, ещё в те времена, когда отец брал его с собой в экспедиции, показывал мир и историю, знакомил с другими учёными и долгими вечерами обсуждал с ними увиденное и услышанное, выдвигал гипотезы, предлагал решения. Гарду тогда было лет шесть-восемь, и мало понимал во взрослых разговорах. Он лежал на постеленном прямо среди травы одеяле и часами смотрел на огонь, наблюдая за языками пламени, растил цветы под ногами и управлял хороводами светлячков.

«За море»... Эта фраза точно звучала в их разговорах. Тихо, с оглядкой: не сильно ли внимательно слушает малой?

Гард порадовался, что на лбу лежала влажная тряпка. Если бы не она, точно выступил бы пот: он решился воздействовать сам на себя, ухватившись за слабое воспоминание. Раздуть, словно искру, в пламя живых картинок. Вспомнить... вспомнить! На этот раз сердце стучало не в страхе, но в надежде: воспоминание яркое, близкое, и, возможно... Только возможно! Оно спасёт ему жизнь.

... – Нет, Гардо, здесь будущего нет, – качает головой Рой. – Пока не сменится власть, мы будем катиться на самое дно. А власть не сменится, поверь мне. Не сегодня. И не завтра.

Гарду десять. Он сидит на ветке высокого, мощного дерева, и болтает ногами. Брату шестнадцать, и он уже такой взрослый, что может сам решать, как ему жить дальше, пока младший ещё вынужден во всём слушать отца и мать.

– Папа говорит, отрок совсем плох. Помрёт – и власть пойдёт по женской линии.

Рой морщится.

– В его распоряжении лучшие врачи, сильнейшее воздействие. Его будут тянуть с того света, пока он дышит. А пока он дышит – Прокурор будет у власти.

– Не понимаю, – Гард качает головой. – Если отрок так плох, почему не отдать власть здоровым потомкам? Есть же ещё Веда, например...

– Из Веда головой может стать только младший. А его как раз на днях обвинили в измене садам.

– А почему нельзя женщине стать головой?

– Да почему ж нельзя, – вздыхает Рой. – Можно. Просто народу это не понравится. Это традиция, понимаешь? Чтобы правили миром мужчины. Женщин к этому не готовят, и специально обычно не обучают. А с этим, будь он неладен, Прокурором... кого бы ни посадили на место головы, он всё равно останется главным.

– Он же просто регент? – Гард удивлённо поднимает глаза на брата.

– Регент... – Рой несколько мгновений задумчиво смотрит вдаль. – Власть прокурора во все времена была шире, чем казалось простому народу. Чтобы в государстве всё было хорошо, нужен сильный и добрый союз головы и прокурора. И нам это, увы, светит нескоро...

Гард вздыхает и, округлив спину, грустно опускает глаза вниз, где на ветру колосится высокая трава.

– Что же тогда делать?

– Не знаю, малой, не знаю... Уезжать, наверное?

– Куда ж тут уехать... не к человекам же...

– Куда-нибудь за море, я думаю.

Гард непонимающе поворачивается к Брату.

– Это как – за море?

– Сам пока не знаю. Малой ты ещё, чтобы думать об этом. Спроси меня об этом лет через шесть, ладно?

Рой с улыбкой треплет Гарда по волосам, а тот вспоминает картинки морей и кораблей, которые когда-то показывал отец в пещерах Пришлых. Тогда они казались просто сказкой, но вдруг?..

– Раз, два, раз, два, есть контакт?

Гард поморщился от боли, разрывавшей голову на части. Врач перестал щёлкать над ним пальцами и, опустив полотенце в холодную воду, начал обмакивать им Гарду лицо, шею и грудь. Знобило, зубы непроизвольно стучали.

– Ну куда ты полез со своим воздействием, – ворчал старик, – в таком состоянии тебе только спать и бульончик хлебать. Ты когда ел последний раз, парень?

Гард попытался ответить, но смог выдавить из себя только невнятный хрип.

– Слушай, ты в таком состоянии всё равно никуда не сбежишь, так что придётся поверить мне на слово. Обещаю, у меня тебя точно никто не заберёт. В конце концов, я – врач! А врач призван помогать людям, а не сдавать их властям. Всем людям, молчи уж! И человекам, и гладирам. Скажу тебе, как доктор, не так сильно мы отличаемся друг от друга, чтобы относиться к вам как-то иначе. Больной – он и есть больной.

Дыхание было трудным и тяжёлым, сопротивляться телу было уже невозможно, и Гард, повернув голову набок, закрыл глаза. Действительно, что ещё оставалось? Только надеяться на лучшее.

***

На этот раз сознание вернулось только с первыми лучами нагло заглядывающего в окно Великого Солнца. Стояла мирная тишина, и Гард, осторожно потянувшись, первым делом попытался восстановить события прошедшего дня. Затем мысленным взором пробежался по собственному телу. Оно отзывалось охотно, мышцы послушно вздрагивали, глаза легко открылись, о вчерашней болезни напоминала только слабость. Внутренний осмотр тоже вполне удовлетворил Гарда: иллюзия стояла крепко, стены сложены ровно и высоко, ни следа недавних брешей. Облегченно выдохнув, он привстал на локтях и огляделся. Всё та же просторная светлая комната, ограждённая от соседней только стеллажом со склянками. В доме не слышно ни шороха. Видно, старик ещё спит или того лучше: оставил гостя без присмотра.

Гард не сдержал довольной улыбки. Платье лежало на месте, а у подножия кровати обнаружилась даже сумка, заботливо собранная когда-то Каей...

Кая! Он поморщился и скрипнул зубами от досады. Она наверняка искала его, и где она теперь? Нашла ли себе ночлег? Разобралась ли с гвардейцами? Надо срочно бежать обратно, к той пироговой, если всё в порядке, она наверняка возвращалась к месту их последней встречи. А если она всё ещё там, ждёт его? От этой мысли у него чуть волосы на затылке не встали дыбом.

Гард беззвучно выскользнул из постели и уже привычным движением нырнул в платье. Ватными пальцами он завязал на плечах несколько верёвочек, создавая объём в районе груди. Иллюзия иллюзией, а перестраховаться надо. Закончив с платьем, он огляделся в поисках башмаков и чуть не подпрыгнул на месте, увидев прямо перед собой человека. Оказалось зеркало. Он нервно выдохнул и пальцами растрепал длинные волосы, по-девичьи укладывая их на плечи.

Башмаки нашлись под сумкой. Обуваться Гард не стал: чем быстрее он исчезнет из этого дома, тем меньше шансов, что его персоной заинтересуются власти. Убедиться в искренности хозяина дома ему так и не удалось, а значит, риски ни к чему. Он раскрыл окно настежь и, подхватив свои вещи, уже закинул ногу на подоконник, когда прямо над его ухом раздался деликатный кашель.

– Молодой человек, вы, видимо, торопитесь, но воспитанные люди прощаются прежде чем уйти.

– До свидания, – сипло выдавил из себя Гард уже знакомому тощему старику и, спустив ногу с той стороны дома, сел на подоконник верхом.

– Что за люди, – вздохнул, покачивая головой, врач. – Всё куда-то спешат, о себе подумать не успевают... Не валяй дурака, парень. Идём завтракать, тебе силы восстанавливать надо.

– Простите, я действительно спешу, – пробормотал Гард, спуская на улицу и вторую ногу.

– А ну стоять! – внезапно рявкнул старичок таким тоном, что Гард невольно сжался и замер. – Сейчас ты всё ещё мой пациент, и отпустить тебя, не убедившись, что всё в порядке, я никак не могу себе позволить. Так что быстро залез обратно – и за мной!

После этого хозяин развернулся на каблуках и, чеканя шаг, скрылся за стеллажом в соседней комнате. Словно под гипнозом, как провинившийся ребенок, Гард залез обратно в дом, кинул на пол свои вещи и, понурив голову, поспешил следом.

– И никакая ментальность не нужна, – проворчал он себе под нос.

Соседнее помещение оказалось чем-то средним между кухней и химической лабораторией. Посреди комнаты с достоинством расположился большой массивный стол из темного дерева, половина которого была заставлена колбами и склянками самых разных размеров и форм, а в них пузырилась, бурлила или покоились вещества неизвестной природы. Вторая половина стола была заботливо укрыта белой скатертью, сложенной пополам, а поверх стояли две миски: одна с супом, другая – с хлебом, да чашка с молоком. Вдоль стен от пола до потолка тянулись бесконечные ряды полок. Где-то всё же встречалась посуда и продукты, но в основном они были заполнены теми же склянками, книгами, плавающими в цветных жидкостях цветами, корешками, и даже частями тела мелких животных. Гард повёл плечами.

– Так себе интерьерчик для аппетита, – пробормотал он, усаживаясь за стол.

– Я не часто принимаю гостей, – хмыкнул врач и сел рядом. – Приятного аппетита, парень. Кстати, как твоё имя-то? Ты вчера как вырубился, так я и спросить не успел.

Гард уже поднёс было ко рту чашку, но так и замер, не сделав и глотка. Задумавшись, он поставил её обратно на стол и вгляделся в глаза врача:

– Простите, вы уверены, что я могу доверить вам своё имя?

Тот улыбался.

– Это ты мне скажи.

Одно мягкое движение внутрь серых старческих глаз – и он оказался внутри. Гард огляделся, пытаясь отыскать башню или стену, хоть какую-то защиту, но не обнаружил ни одного устойчивого объекта. Всё вокруг носилось и металось, словно в калейдоскопе. «Глад Великий, – пронеслось у него в голове, – сколько ж тут знаний, где он их хранит только?» Сосредоточившись, он раздвинул вихрь чужих мыслей и пустил вперёд светлячка, ищущего путь к ответу. Несколько мгновений светлячок кружил впереди, потом остановился, завис. Его свечение становилось всё ярче и ярче, пока наконец не раскрылось изнутри...

– Гард, – тихо сказал он, вынырнув обратно. – Гард рода Ума.

– Ума, – причмокнул врач, словно припоминая что-то. – Ума... Встречал я одного Ума, давно правда, совсем давно. Тебя тогда и в планах ещё не было. Молодой был парень, горячий. Лихой. И чистокровный. Да...

– Что? – Гард снова не донёс чашку до рта. – Где? Как его звали?

– Ты ешь, парень! А то опять тут у меня упадёшь, кто до кровати тащить будет? Я не в том уже возрасте!

Тот послушно принялся жевать кусок хлеба, но глаз спустить с врача не мог ни на мгновение. Старик тяжело вздохнул, о чём-то размышляя, пошевелил сухими губами, и снизошёл до пояснений.

– Это было на границе, между Суровым Лесом и морем. В одном из мелких прибрежных городков. Там случилась эпидемия, очень неприятный вирус, скажу я тебе. В тех краях такое не редкость... И повезло мне проехать мимо как раз в это время. Я тогда уже был известным в стране врачом, и попросили меня осмотреть особенно тяжело болеющих. То были, как сейчас помню, два ребенка: близнецы, мальчик и девочка, семи лет, женщина, что родила недавно, да парень этот. Я сначала удивился: молодой, сильный парень, а так тяжело хворает. Позже понял, кого на наши земли занесло... Долго он водил меня за нос, трое суток, да ещё и в лихорадке, скрывал своё истинное я. А как звали, и не знаю даже. Он по роду-то представился только потому, что я клеймо заприметил.

Гард молча жевал, глядя в тарелку с остывшей овощной похлёбкой. С одной стороны, это мог быть кто угодно, от отца и до троюродных дедушек. С другой, он до недавнего времени вообще был уверен, что за пределы Сурового Леса гладиры нос не высовывали, а если высовывали, то здесь и обретали свой конец. Впрочем, если дело было ещё до его рождения, то какая уже разница, кого из родственничков занесло в чужие края? Сейчас важно другое...

– Господин... простите, я даже не поинтересовался о вашем имени.

– Доктор Нака, – любезно кивнул старик.

– Доктор Нака, у меня есть один вопрос... или не один, не знаю. Дело в том, что... вы говорили вчера, такие как я, уплывали за море, это правда?

– Истинная, – врач откинулся на стуле и сложил руки на груди. – Отчего ж тебе интересно? Тоже хочешь?

– Боюсь, у меня нет других вариантов, – Гард развёл руками. – Вы не знаете, что происходит в Садах, если меня отыщут, то либо смерть, либо вечная ссылка в Пещеры. Вы слышали про Пещеры?

– Слышал. Но, когда слышал, про них говорили только как о слухах... Неужели Прокурор настолько плох?

– Вы и это знаете, – прошептал Гард, невольно втягивая голову в плечи. – Боюсь, что дальше будет только хуже. Так что насчёт...

Нака отрицательно покачал головой.

– Туда давно уже никто не плавает. И никто не знает, куда, собственно, плыть.

Гард опешил. Пока он собирался с мыслями, врач продолжил:

– Дорогу на новые земли отыскал некогда мореплаватель по имени Лог. Он-то и возил беглых гладиров и полукровок в те края, где они должны были создать новое государство. Говорят, у них даже что-то получилось. Но однажды он не вернулся. Вся команда, несколько кораблей – исчезли. И не осталось никого, кто знал, куда плыть. – Нака тяжело вздохнул, почесал подбородок и добавил: – Впрочем, не так давно, года три назад, собралась тут компания таких же, как ты, прытких ребят. Уплыли куда-то. Да вестей оттуда не было никогда, доплыли они или нет, черти их разберут...

– Три года, – прошептал Гард. – Вы уверены? Точно три года?

– Точно. У нас тогда ещё засуха была, они никак не могли себе запасы в дорогу собрать.

– Я понял, – он отложил в сторону кусок недоеденной будки и выпрямился.

– Что ты понял, парень? – поднял брови врач.

– Всё понял. Мне надо за море!