Кая. Полукровка

Глава 19

Утро. Настойчивый стук в дверь. Едва продрав глаза, я накинула поверх пижамы халат и спустилась вниз. Гостя оказалось целых два: улыбчивая пухленькая девушка с корзинкой и более чем пухленький лысый мужичок средних лет. Первой вперёд вышла девушка, протягивая мне корзинку:

– Свежая выпечка для госпожи Каи, – совершенно счастливым голосом объявила она. Я вскинула брови, но корзинку приняла, хоть и догадывалась, от кого она. Кушать хочется всегда, даже в момент размолвки.

Мужичок же дождался, когда девушка уйдёт, а потом шёпотом объяснил:

– Здравствуйте, мне посоветовали к вам обратиться... говорят, вы ведьма...

Я нахмурилась, пытаясь выглядеть более сурово, несмотря на пижаму и халат. Розовые, в васильках. Мысленно накрыв лицо ладонью, я коротко кивнула:

– Проходите, присаживайтесь. Я через минуту, – и, оставив на столе корзинку, бросилась в свою комнату.

Наверное, никогда в жизни я так быстро не переодевалась. Чёрное платье в пол, черный шарфик, несколько устрашающих колец с черепами и лягушками. Ещё по счастью у меня с собой оказалась маленькая копия шара, вроде как магического. Он покоился на подставке, по которой свободно скользил, но засчёт смещённого центра тяжести всегда быстро останавливался, находя равновесие. Внутри же была подкрашенная вода и немного масла, что создавало интересный зрительный эффект.

Спустившись, я последний раз поправила платье и, приняв непробиваемое выражение лица, степенно зашла на кухню, где за столом меня уже ждал мужичок.

– Вы правда заговор на здоровье сделать можете? – спросил он, бегая глазками. Смешными такими, маленькими, поросячьими глазками.

– Конечно, – совершенно серьёзно кивнула я, усаживаясь напротив. – Можно и на здоровье. Вам для кого? Для себя, для друга, для родственника?

Положила перед собой шар и, держа голову чуть приподнятой, опустила на него один только взгляд. Потом стала медленно водить над ним рукой, незаметно слегка задевая его, так что шар начинал качаться, а вода внутри – шевелиться, завихряясь. Мужичок во все глаза уставился на шар, словно не слышал даже моего вопроса. Ему наверняка казалось, что движение внутри шара началось само по себе.

– Для себя... – наконец ответил он, спохватившись. Потом вдруг засмущался, отвёл глаза и прикрыл рот ладонью, будто бы опираясь на неё подбородком. Хм, что-то его сильно беспокоит. И этого чего-то он сильно смущается. Неужели того самого?

– Мужская сила, вижу, беспокоит вас... – протянула я наугад. Формулировка довольно общая, но намекающая. В любом случае, с таким количеством лишнего веса, одышкой и поотделением в постели всё прекрасно у него быть не может.

– Это тоже, но... – он раскраснелся так, что пошёл пятнами. – Хотя кого я обманываю, конечно да... Всё бы ничего, да вот сердечко... и в груди так... трудно...

Ещё бы. С таким-то выразительным пузом, четвёртым подбородком и не способными отлипнуть друг от друга ногами.

Я медленно кивнула, театрально закатывая глаза.

– Чувствую... Сердце выскакивает из груди... Хрип... Хочется остановиться и никогда больше не делать этого... Но как же сладко...

– Остановитесь! – замахал руками толстяк, обеспокоенно зыркая по сторонам, будто боялся, что кто-то посторонний увидит нас сейчас. – Не надо об этом... пожалуйста.

– Будет вам заговор, – вздохнула я, принимая обычный тон. – Сильный, очень сильный заговор. Демоны исключительных способностей будут охранять ваше сердце, но и вам придётся дорого заплатить.

Он испуганно заморгал и я поторопилась продолжить, пока он не сбежал.

– Вы должны пожертвовать своим удовольствием. Самым большим удовольствием в жизни – ради ещё большего удовольствия, которое сможете получить через время. Скажите, что вам нравится больше всего?

– Спать... – неуверенно протянул он.

Я прикрыла глаза и замерла на несколько секунд.

– Демоны говорят, есть ещё большее удовольствие, они не хотят ваш сон. Они хотят нечто, что очень-очень нравится вам...

– Покушать, – прошептал толстячок и взволнованно оглянулся, ожидая, видимо, что кто-то стоит у него за спиной и подслушивает. Потом бросил такой же испуганный взгляд на меня. Я не смеялась. Со всей серьёзностью и суровостью кивала головой, поддерживая в нём огонь честности.

– Верно, верно, – я качалась из стороны в сторону, словно впадая в транс. – Сон и еда... Отныне вы не должны ими наслаждаться... Ровно год. И это будет ваша плата. Больше работайте. Меньше спите. Выбирайте пищу, которую вы любите меньше всего или не испытываете к ней никаких эмоций. И тогда, только тогда демоны сделают всё за вас. Но стоит вам сойти с пути, и демоны заберут свою плату – вашим здоровьем, которого вы лишитесь навсегда. Пройдёт год – и вы будете свободны от договора с демона, вновь приобретя свободу. Если же вам захочется вновь заключить сделку с демонами... в ночь полнолуния должны вы выйти в чистое поле, посмотреть на луну и, внимательно глядя ей в глаза, произнести: «Я с вами, вы – со мной». И вновь год платить удовольствием.

Я посмотрела в глаза потрясённому мужчине и сочувственно сказала:

– Простите, что не предлагаю вам заговор проще. У вас очень серьёзная ситуация, вы близки к смерти. Сейчас либо всё, либо ничего. Поэтому только так.

Тот побелел и несколько секунд сидел неподвижно. Наконец, он резко вдохнул, вытащил из кармана кошелёк, положил его передо мной на стол и кивнул:

– Колдуй, ведьма!

Я нараспев начала говорить всякую ерунду, словно читаю неведомое заклинание, встала и начала ходить кругами вокруг стола, время от времени останавливаясь за спиной у мужичка и делая пассы руками над его головой. Потом выложила из корзинки булочку с корицей и начала «колдовать» над ней. Закончив эффектным крещендо, я застыла на несколько секунд и наконец с резким глубоким вдохом распахнула глаза, будто очнувшись. Протянула ему булочку.

– Это ваш последний кусочек наслаждения. Булочка заговорена. Как только вы её съедите, договор с демонами придёт в силу. Будете готовы – приступайте. Но не советую тянуть, у вас на счету каждая минута. Каждая минута может стоить вам жизни.

Он трепетно взял в руки булочку, несколько секунд рассматривал её, глотая слюни. Потом перевёл взгляд на меня. В глазах стояли слёзы.

– Спасибо вам, госпожа Кая. Никогда не забуду имени той, кто спасла меня...

– Подождите сначала, пока выздоровеете. А потом благодарить будете.

Он вздохнул и, попрощавшись, пошёл к выходу.

Я закрыла за ним дверь и с тяжёлым вздохом спиной облокотилась на неё. Надо же, сработало. Господин Майер всё-таки прислал кого-то. Надо бы его поблагодарить... Кажется, теперь нам есть, на что жить! Я вздрогнула, вспомнив про корзинку. Когда доставала из неё булочку, краем глаза заметила записку.

«Надеюсь, ты когда-нибудь простишь меня, моя хорошая. Шар у тебя. Жду звонка каждую минуту.»

Я закатила глаза, сжала зубы и, смяв записку, выкинула её в таз с отходами. Но за булочки спасибо.

Так прошли две недели. По утрам появлялись неожиданные клиенты и корзинки с булочками, после обеда – господин Майер. Оле уже начала шутить, что на этих булочках мы скоро превратимся в два шарика. За это время она стала мне почти сестрой. Даже с мамой никогда не было так спокойно, как с ней. Иногда у меня начинались приступы паники: сколько я ни училась, ощущение, что поступить не получится, никак не отступало – но стоило рассказать обо всём Оле, и она словно заражала меня своим спокойствием и уверенностью. Мне бы столько выдержки!..

Зато у неё всё получалось на раз-два. Ей вообще учёба давалась на удивление легко. Откуда у неё столько знаний – ума не приложу, но порой мне казалось, что она только делает вид, что учится, а на самом деле просто пялится в учебник и думает о чём-то своём. Однако, все тесты, которые мы устраивали каждые два-три дня, она проходила с отличными результатами. Я же продолжала упорно делать ошибки почти в половине заданий.

– У тебя там идеальная память, что ли, – вздыхала я. – Все эти вещества, соединения, реакции... бр-р-р! Глаза б мои их не видели...

Она только усмехалась в ответ:

– Я же говорила, мой отец был учителем в школе.

Однажды Рю пытался помириться со мной через связующий шар.

– Хорошая моя, – говорил он, – я готов сделать для тебя что угодно! Но тут... тайна государственная, не моя, понимаешь?

Я просто отключила связь. Не хочет говорить – не будет и прощения.

А потом плакала в объятьях Олеши, что так глупо и бездарно теряю единственного друга. Почти единственного... Но вопрос жизни матери был для меня слишком важен, чтобы отступать сейчас.

– Ты смотри, – озабоченно качала головой Оле, – он ведь может и сдаться. И тогда всё...

И я снова плакала.

Всё изменилось, когда я уже почти решилась на примирение. Твёрдо решив утром позвонить Рю, пошла спать и уже почти задремала под размеренный стук дождя, когда из ящика раздалась трель. Сердце гулко забилось о рёбра. Напомнив себе, что решила мириться, я вставила палец в ямку.

– Кая, – раздался шёпот, – ты мне очень нужна. Сейчас.

– В чём дело? – я заволновалась. На долю секунды мелькнула мысль, что он мог это специально сказать, чтобы заставить меня выслушать его, но я отбросила её в сторону.

– Я у двери. Могу зайти?

Снова отогнав назойливую мысль, я кивнула:

– Да, заходи. Ключ под белым камнем в правой клумбе.

Через минуту он зашёл. Весь мокрый, продрогший, даже без пиджака, в одной белой рубахе и черных брюках. Я встала навстречу, и он, бросившись вперёд, молча крепко прижал меня к себе и застыл. Я ждала.

Прошло минуты две, он так ничего и не сказал, только держал меня в руках, зарывшись носом в волосы и мелко дрожал.

– Рю... Что произошло?

Он наконец отпустил меня, медленно вдохнул, выдохнул и поморгал, глядя в сторону. Потом посмотрел на меня и едва слышно сказал:

– Отец умер сегодня утром.

– Ох, Рю!.. – воскликнула я и уже сама обняла его так крепко, как могла. – Это ужасно...

Длинными руками он обхватил мои плечи, и мы простояли так ещё несколько минут. Наконец, я подняла на него глаза:

– Ты весь мокрый... Мне тебя даже переодеть не во что...

– Ничего, – он слабо улыбнулся, – так высохнет.

– Ага, конечно! У меня теперь тоже пижама мокрая.

Я достала из шкафа чистую простыню и протянула ему.

– Быстро в ванну. Замотаешься в простыню, а одежда за ночь подсохнет. Оле сегодня нет, переночуешь у меня.

Он будто бы смутился (не помню за ним такого раньше!) и, опустив голову, вышел из комнаты. Я переоделась в сухую ночную рубашку и села на табурет возле окна. По стеклу бежали ручьи дождя, сверкая в свете высокой толстой свечи, а стук капель немного успокаивал. Вот тебе и повод к примирению... Так себе повод, надо сказать. Король давно болел, и смерти ждали со дня на день, но смерть есть смерть.

Рю вернулся минут через двадцать. Я впервые увидела его с распущенными волосами и сдержала смешок: когда они не собраны в хвост, он выглядит не стильно, а... комично. Словно пальма с увядшими листьями. Особенно будучи замотанным в простыню, пусть и только по пояс.

Я залезла на кровать, укрылась одеялом и похлопала рядом с собой.

– Садись. Разрешаю.

Не говоря ни слова, но с полным благодарности взглядом, он сел рядом, и мы обнялись.

– Дело не в том, что папа умер. К этому я был давно морально готов, – сказал он вдруг.

– В чём же тогда? – искренне удивилась я. Его по-настоящему трясло, случилось что-то серьёзное, это было видно невооружённым глазом.

– Помнишь, я говорил тебе, что... трон должен наследовать мой брат?

– Да, помню, – тихо ответила я, уже чувствуя, к чему он клонит.

– Он всю жизнь к этому готовился, учился, помогал отцу... Но сегодня...

Рю тяжело, с дрожью вдохнул.

– Сегодня он отказался от престола.

– Что?.. – я не могла поверить своим ушам. Даже не думала, что такое может произойти! История полна случаев, когда люди убивали друг друга ради власти, а тут – отказался!

– Вот так, просто взял и сказал: я не буду королём. Не хочу. Пусть Рю будет. Ему это больше подходит. Предатель.

И он снова глубоко вздохнул.

– А ты что?..

– А что я? Коронация через неделю...

– Почему же ты не отказался?

– Если я откажусь, то кто взойдёт на престол? Что в стране начнётся? Там из ближайших наследников только какие-то троюродные дяди, которые даже не думали, что могут оказаться перед возможностью занять трон. По крайней мере, специально их к этому не готовили.

– То есть... у тебя нет выбора?

Он грустно покачал головой и крепче меня обнял.

– Спасибо, что впустила, – прошептал он, едва касаясь губами краешка моего уха. Во мне что-то беззвучно зазвенело, и я почувствовала, как кровь стучит чуть ниже живота...

Мне стало стыдно. У Рю горе, шок, стресс, а я о чём думаю?..

– Я не готов, Кая, – простонал он, прижавшись лбом к моей голове. – Не готов. Какой из меня король? Мне же всего двадцать!.. Да я ребёнок ещё, куда мне целым государством руководить?

– А что говорит мама?

– Мама... мама просто успокаивает. Она ведь тоже понимает, что у меня нет выбора. Остаётся только надеяться, что за неделю брат одумается...

– Но брат верит в тебя, – решительно заявила я. – Иначе бы он и не отказался! Он просто считает, что из тебя король выйдет лучше, чем из него, только и всего. Осталось только тебе самому поверить в себя. Рю!

Я села на колени к нему лицом и взяла его обеими ладонями за щёки.

– Смотри на меня! – и заглянула ему в глаза. Глубоко, как учила бабушка... раздвигая границы личности... глубже, глубже в глаза, словно ныряю в глубокое тёмное озеро... – Рю! Из тебя выйдет самый лучший король во все времена. Это говорю тебе я, ведьма Кая, глядящая сквозь время и пространство!

– Меня аж озноб пробил, ведьма! – рассмеялся он. – Да, настоящая ведьма... хорошо тебя бабуля натаскала, уважаю.

Я смутилась и медленно опустила руки.

– Но мне почему-то стало легче, – выдохнул он и лёг головой на мои колени. – Правда. Спасибо. Может, из меня и правда выйдет толковый король. Со временем. Когда-нибудь. Не сразу.

Я погладила его по волосам и осторожно провела кончиками пальцев по голому плечу. Как же давно я не касалась мужского тела... без одежды.

– Рю...

– Да? – поднял он на меня невинный и искренний, как у ребёнка, взгляд. Ни его обычной хитрости, ни гениального замысла...

Вместо ответа я склонилась над ним и прижалась губами к виску. Я чувствовала его тепло и как стучит кровь, чувствовала тонкий, принадлежащий только ему одному запах, от которого волнение поднималось с самого низа и волной проходило до самых кончиков волос. Через несколько мгновений я оторвалась от виска и медленно поцеловала его лоб, затем скулу и, наконец, на изгибе челюсти под ухом.

– Какие чуткие губы, – прошептал он, чем сильно смутил меня, и я спрятала лицо, отвернувшись.

Рю рывком поднялся, и, не выдумывая ничего, просто повторил за мной: обхватив ладонями моё лицо, стал медленно, чувствительно целовать его то в одном месте, то в другом, пока не наткнулся на губы. Прижавшись к ним, он застыл на несколько мгновений, потом выгнулся в спине, поднимаясь, и пододвинулся ближе ко мне, совсем близко, он сел, буквально обхватив меня коленями, но при этом так и не оторвался от губ. Я осторожно укусила его за нижнюю губу, тогда он с улыбкой отпустил меня, посмотрел долгим взглядом в глаза и, обхватив одной рукой за талию, а второй за плечи, снова закрыв мне рот поцелуем, уверенным движением опустил меня на кровать. Я закрыла глаза и невольно застонала: его движения становились всё интенсивнее, сильнее. В какой-то момент он опустился к шее, но буквально на пару секунд – и вернулся обратно.

А дальше... А дальше померкло всё. Глаза перестали видеть, уши – слышать. Ощущения заполнили собой всё пространство, оставив нас одних во всём мире.

– Вот это да... – протянул Рю, когда всё закончилось. – Впервые встречаю такую девушку...

– Это какую – такую? – слабо улыбнулась я. Сил не было даже шелохнуться.

– Такую... сильно ощущающую.

Смутившись, я спрятала лицо в надежде спрятать довольную улыбку. Всё-таки это был комплимент.

– Наверное, это твоя кровь... – он смотрел куда-то в потолок.

– В смысле? – не поняла я.

Рю задумался. Несколько мгновений он напряжённо молчал, а потом повернулся ко мне и обезоруживающе улыбнулся:

– В смысле – горячая кровь! – и наклонился, чтобы снова поцеловать.

Он что-то скрывал, я чувствовала это, видела это в его глазах. Но так не хотелось портить момент...

«Потом, – решила я. – Всё потом...»