Кая. Полукровка

Глава 16

В районе обеда следующего дня Оле убежала в неизвестном направлении, заявив, что спешит на работу. Я только и смогла, что удивлённо с ней попрощаться: когда это она успела найти местечко? А как только дверь за ней закрылась, скрипнула зубами. После покупки круп, молока, двух десятков яиц и муки, кошелёк остался совершенно пустым, и работать мне было совершенно некогда, учитывая сколько знаний необходимо подтянуть за один месяц.

– Что ж, дорогая, – сказала я самой себе, – придётся сесть на диету.

И угроза была не пустая. При особом усердии оставшиеся продукты можно растянуть на неделю... особенно если Оле так и будет пропадать целыми днями.

Вернулась она поздно, солнце успело сесть, но тьма ещё не заволокла небо. Оле скинула свои старые ботинки, сняла капюшон одолженного у меня ведьмовского плаща (пока он мне всё равно не нужен) и устало села прямо на пол у двери.

– Привет, – я выглянула с кухни. – Ты в порядке?

– Да-да, всё нормально, – она торопливо поднялась на ноги и прошла в дом. – Так, устала немного, не обращай внимание. О-о-о, что здесь было?

Она окинула взглядом обеденный стол, ровным слоем устеленный исписанными тетрадями, отдельными листками и раскрытыми учебниками.

– Учитель сегодня приходил, полдня занимались. У меня голова сейчас, кажется, лопнет от загруженных в неё знаний.

Олеша по очереди взяла в руки несколько тетрадей и внимательно изучила записи в них. Где-то кивала, где-то вскидывала бровь, а потом ткнула пальцем в тетрадь для записи задач и уверенно заявила:

– Вот здесь у тебя ошибка. Подсказать или сама найдёшь?

Я выхватила тетрадь у неё из рук и впилась взглядом в задачу.

– Сейчас... сейчас найду...

Минуты две я пыталась вообще понять смысл задачи, после чего плюнула, упала на стул и, вытянув руки вперёд, легла на столешницу, уткнувшись в неё лбом.

– Найду. Но не сегодня. Совсем уже не соображаю.

– Тут не сложно, – улыбнувшись, Оле присела рядом. – Поспишь со всем этим, и утром всё покажется предельно простым. А что ещё вы сегодня изучали?

И я принялась показывать все учебники подряд и рассказывать всё, что помнила со слов учителя. Оле почти не перебивала, так что мы уложились бы в полчаса, но нас прервал ритмичный стук в дверь: «Тук. Тук. Тук-тук. Тук.»

От неожиданности я расхохоталась. Это же пароль! Секретный стук, которого я не слышала с детства!

Бросив на стол карандаш с тетрадью, поспешила открывать дверь.

– Какой же это секретный стук, если его слышат посторонние? – укоризненно заметила я, впуская Рю в дом. Он крепко схватил меня в охапку, так что я даже крякнула, и покачал несколько раз из стороны в сторону. Вырвавшись из его рук, я постаралась смерить его максимально укоризненным взглядом, но, вместо того, чтобы начать ворчать, удивлённо спросила: – Чего это у тебя такие круги под глазами? Ты спал вообще со вчерашнего дня?

Он махнул рукой.

– Да это... так, не обращай внимание, всё нормально.

– Что-то у всех сегодня «всё нормально», – буркнула я. – Разувайся, проходи.

Рю последовал моим указаниям и, потягиваясь, зашёл на кухню.

– А здесь всё как раньше, – расплылся он в улыбке, осматриваясь. – Всё так же уютно. Ой, здравствуйте.

Заметив Оле, он в три прыжка к ней подлетел и, элегантно склонившись, взял обеими руками её ладонь, которой неторопливо коснулся губами. Олеша при всём этом внимательно смотрела на него, и на лице её читалось лёгкое раздражение. То ли она была не в духе сегодня, то ли Рю ей чем-то не понравился, надо будет спросить потом...

– Здравствуйте, – кивнула Оле и бросила на меня вопросительный взгляд.

– Знакомьтесь, – растерянно улыбалась я. – Рю, это Олеша. Оле, это Рю. Я вам обоим друг о друге рассказывала, так что... Теперь вы знакомы лично.

– Я вас... так себе и представляла, – сипло ответила Оле, глядя на него исподлобья.

– О, леди! – Рю вскинул подол такого же длинного пиджака, как в прошлый раз, только более простого кроя, и сел против неё. – Прошу, без формальностей! Перейдём сразу на «ты», а то неудобно как-то.

– Не вопрос, – хмыкнула она. – Приятно познакомиться. Простите, устала сегодня очень, так что я вас покину. Не против?

Я только молча кивнула. Оле вышла из-за стола и, дёрнув полы плаща, скрылась в своей комнате.

– Чего это она?.. – Рю посмотрел на меня, жалостливо выгнув брови. – Я ей не понравился? Неужели я был недостаточно галантен?

– Самой интересно... – протянула я в ответ. – Мы же с ней знакомы-то недели три от силы, я и знать не знаю, как у неё... ну, понимаешь? В личной жизни.

– А она высокая, – заметил Рю. – Даже слишком... С меня, наверное.

Я согласно покивала.

– Судя по реакции, – усмехнулся он, – в личной жизни у неё никак. А я смотрю, вы тут с господином Майером время зря не теряли. Каковы его прогнозы?

– Так себе прогнозы, – я вздохнула, обеими руками опершись на стол. – Говорит, соображаю хорошо, но база знаний зыбкая, вся в пробелах. Изучить всё необходимое за месяц реально, но он не уверен, что материал хорошо уложится за это время.

– Значит, шансы есть! – оптимистично заметил Рю. – А это главное.

Я улыбнулась и снова всмотрелась в его лицо. Под глазами темные мешки, кожа бледная, даже щёки казались немного впалыми, словно он голодал несколько дней.

– У тебя всё в порядке? Ты плохо выглядишь.

Рю вздохнул и, отвернувшись, отвёл глаза. Схватив карандаш, он начал беспокойно крутить его в пальцах, всем своим видом показывая, что совсем не всё в порядке.

– Отец болеет, – наконец, сказал он, не поворачиваясь ко мне. – Давно уже. Но сейчас совсем плох стал. Врач говорит, он может покинуть нас в любую минуту, и даже магия, на её текущем уровне, не способна ничем ему помочь. Года через два или три должны разработать технологии для лечения этой болячки, но сейчас... без шансов. А тут ещё дел навалилось... в провинциях мятежи повсюду, причём совершенно не понятно, в чём причина. А разбираться-то всё одно мне. Вернее, нам, с братом.

Я озабоченно нахмурилась и растерянно присела рядом. Что здесь можно сказать? Как поддержать? Когда умирала бабушка, все сочувствующие слова, сказанные окружающими, казались мне такими искусственными, глупыми и ненужными, что только раздражали.

– Это трудно, – тихо сказала я спустя несколько секунд. – Это очень трудно, знать, что смерть свершится, и просто ждать её. Как сам отец это переносит?

Рю вздохнул.

– Он-то бодр и весел. Только что ходить не может совсем. Боль ему снимают магически, так что она его не беспокоит. Весёлость – побочный эффект обезболивания. Немного путается в мыслях, но в остальном даже соображает более-менее, какие-то дела государственные ещё вести умудряется. Смерть будет тихой, во сне. Врач говорит, он просто уснёт – и не проснётся.

– Кто следующий? – спросила я. Рю даже поднял на меня глаза.

– В каком смысле?

– Кто следующий будет королём?

– А, ты об этом... – он усмехнулся. – Даррел, мой старший брат. Его всю жизнь к этому готовили, так что... королевство будет в надёжных руках.

– Хорошо, – облегчённо выдохнула я и улыбнулась. Рю подозрительно взглянул на меня.

– Что хорошо?

– Хорошо, что не ты, – почему-то стало неудобно от такой формулировки.

– А что, я не подхожу на роль короля? – с вызовом вскинулся Рю, так что вся его грусть куда-то скрылась.

– Нет, что ты, – я замахала руками. – Просто... если бы ты стал королём... Мне и так трудно принять то, что ты королевич. Король... Это было бы слишком, понимаешь? Кто ты... а кто я. Без рода, без племени... У меня даже фамилии нет!

Он фыркнул.

– Ты всё ещё комплексуешь по поводу фамилии? Ну, хочешь, я тебе её выпишу?

– Хочу, – вскинулась я.

– Выбирай любую!

– Прекрасная! Буду Кая Прекрасная!

Рю расхохотался и, со стоном откинувшись назад, ответил:

– Ой, смешная... Ладно, госпожа Прекрасная, – не выдержав, он снова засмеялся. – Ох, не могу... Госпожа Прекрасная, будет вам фамилия.

Мы поболтали ещё какое-то время, прежде чем я заметила, что тьма полностью заволокла город. И, напомнив Рю, что хотела ему кое-что показать, повела в свою комнату.

– М-м, – многозначительно протянул он, поднимаясь на ноги и протягивая руки к моей талии. – Девушка приглашает меня в свою спальню...

– Это что ещё за намёки, – я с наигранной презрительностью подняла руки, словно брезгуя трогать его, и выразительно посмотрела на коснувшиеся моей талии ладони. – Что за вольности мы себе позволяем?!

– Прости, – он поднял руки, показывая, что сдаётся. – Виноват.

– То-то, – кивнула я и побежала наверх по лестнице. Рю взбежал следом, прыгая через ступеньку.

Возле комнаты остановилась, хлопнула в ладоши, чтобы на первом этаже погас свет и, торжественно спросив: «Готов?», – распахнула перед гостем дверь. Он сделал шаг через порог и остановился у входа. Я тихо скользнула внутрь, заперла дверь на щеколду и встала рядом, глядя вместе с ним на огромную, нависшую над городом луну, которая, пристроившись ровно меж двух дворцовых шпилей, смотрела на нас. В окно задувал ветер и, раздувая лёгкие шторы, ласково касался кожи ночной прохладой.

– Знаешь, в детстве однажды мне приснился жуткий кошмар, – тихо начала я. – Такой страшный, что даже проснувшись, всё ещё тряслась от ужаса. А открыв глаза, увидела её. Она заливала светом комнату, это было очень красиво, но мне тогда было слишком жутко. И с тех пор каждый раз, когда луна заглядывала в моё окно, становилось очень страшно. Вспоминался тот сон. А потом... два дня назад, когда ты снова появился в моей жизни. Ты оставил меня здесь, такую счастливую, спасённую от всех напастей, и луна снова смотрела в моё окно. Но теперь она вызывает не ужас, а... воспоминания о том, как ты провожал меня домой. О том, как мы гуляли до темна в детстве, а потом сидели по домам, наказанные оба. И ещё, о том, как ты подрался из-за меня с Булкой...

Рю улыбался. Сдержанно, губы были напряжёнными, и по его лицу трудно было понять, о чём он думает сейчас.

– Ты всегда была такой романтичной? – спросил он смешливо.

Я сжала зубы, и ударила его в живот. Он театрально согнулся и повалился на пол, будто бы корчась от боли. Я молча перешагнула через него и, прижав к груди колени, устроилась на кровати. Рю тем временем с ухмылкой встал.

– Убьёшь ты меня так когда-нибудь, – заметил он и тоже пристроился рядом.

– Это будет заслуженная смерть, – дёрнула я плечом.

– Да ладно тебе, хорошая моя. Я же пошутил. Это действительно очень красиво, – он пододвинулся поближе и, обхватив рукой мою голову, коснулся губами волос. – И я очень ценю, что ты всё помнишь, и дорожишь этими воспоминаниями.

– Эк ты научился в уши лить, – проворчала я, отклоняясь в сторону, чтобы вывернуться из-под его ладони.

Рю повернулся ко мне лицом, одну ногу оставив на полу, а вторую поджав перед собой, и начал водить пальцами по моим волосам, заправляя за ухо прядь за прядью. Я замерла, растерявшись. С одной стороны было приятно и хотелось продолжения, с другой... как-то страшно, наверное. По большому счёту сейчас он был новый для меня человек, которого я знала третий день, и этот человек так стремительно сближался со мной, что я не успевала решить, как сама отношусь к этому.

Но вот ладонь скользнула под волосы, к шее, и чуткие пальцы заскользили по коже, будто в поисках чего-то. Меня словно ударило током. Сердце застучало, дыхание участилось, по коже побежали мурашки. Дикое волнение, но не от того, что меня касается мужская рука.

Я резко вывернулась и попятилась к торцу кровати, увеличивая между нами дистанцию. Рю удивлённо похлопал ресницами.

– Не люблю, когда трогают шею, – выдавила я, поправляя волосы, чтобы спрятать шрам. – Очень не люблю. Никогда не трогай меня за шею сзади.

Он нахмурился и отвёл глаза. Потом задумчиво покивал, пробормотал: «Ясно...» и ни с того ни с сего улыбнулся:

– Хорошо, я запомню. Никогда не трогать шею сзади. Не буду, обещаю.

Я опустила глаза и, немного подумав, медленно сказала:

– Есть ещё кое-что, что я хотела бы тебе показать...

Рю, словно щенок, начал подпрыгивать на месте.

– Показывай, я готов ко всему!

Нагнувшись, я выудила из ящика прикроватной тумбы старую тетрадь, которую протянула другу.

– Здесь, – пояснила я, – дневниковые записи моей бабушки. Дело в том, что я не могу их прочитать. Но, возможно, ты знаешь кого-то, кто сможет...

Не говоря ни слова, он открыл первую страницу и лицо его стало меняться на глазах. Сначала на нём читалось удивление. Он поднял одну бровь вверх, и отвёл назад уши. Потом нахмурился. Потом поджал губы и почесал затылок. В конце концов вздохнул:

– Значит, это какой-то секретный шифр? – спросил он.

– Это... – я запнулась. Неужели он не знает, что это? – Это азбука гладиров. У них какая-то своя письменность, не похожая на нашу.

– Да уж, я заметил, что не похожая... – Он несколько секунд всматривался в строчки, а потом спросил: – Так что ты от меня хочешь?

– Я подумала, что, возможно, найдётся в стране кто-нибудь, способный прочитать эти записи. Раз уж моя бабушка откуда-то знает эту письменность, наверняка знает кто-то ещё. Поможешь? Мне было бы очень интересно почитать.

Он облизнул губы и задумался на несколько мгновений.

– Хорошо, я понял. Разберусь и с этим. Больше для меня заданий сегодня нет?

Я смутилась.

– Прости, что утруждаю тебя. Мне просто больше не к кому обратиться.

– Всё нормально, моя хорошая. Это здорово, что я могу хоть чем-то тебе помочь. А теперь иди сюда, просто обниму. Шею трогать не буду.

Несколько мгновений я колебалась а потом сказала себе: «Была не была!» – и подползла к нему поближе.

Как же всё-таки приятно сидеть вот так вместе под потоком прохладного ночного ветра и смотреть на луну. И ни о чём не думать.

Правда, ни о чём не думала тогда только я. И если бы знала, о чём были мысли нахмурившегося Рю... ох, спокойно этой ночью не спал бы никто из нас.