Кая. Полукровка

Глава 8

Уже знакомый по сегодняшним приключениям стражник с подозрением смотрел, как мы с Рю прощаемся на пороге одной из маленьких калиток в стене, ограждающей территорию Училища. Они все поголовно были оповещены о возможном визите короля, и теперь, надо полагать, этот товарищ будет знать наверняка, почему я не вылетела, попавшись с Книгой. Разочаровывать я его не стала, тем более что сама не знаю, в чём было дело. Пусть фантазирует, что захочет. Не так уж далеки от истины будут его фантазии...

– Но мы же всё равно будем видеться? – робко улыбнулся Рю, нежно держа меня за локти. Это был один из тех моментов, когда по нему совсем не было заметно привычки держать себя уверенно и авторитетно. Ровно наоборот: он словно превратился в мальчика, который впервые пришёл на свидание.

– Конечно! – горячо подтвердила я. – Наша дружба никуда не денется. Можешь приходить в гости или звать гулять... Сходим ещё раз на наше дерево, посмотрим луну?

Улыбка на его лице стала шире и он крепко обнял меня поверх рук.

– Обязательно сходим, – заверил Рю. – Не теряйся только больше, ладно? И обязательно говори, если что-то случится! И не ходи по улице одна. Даже днём! Кстати, не выяснили, что там за история с угрозами?

– Нет... – я задумалась, припоминая что-то важное... что-то новое... – О! Точно. Кажется, я знаю имя того, кто это всё затеял?

– Что за имя? – Рю весь напрягся, и даже до боли сжал мой локоть. Я попыталась убрать его руку, и он ойкнул, разжимая её.

– Лайла, – задумчиво повторила я услышанное от коменданта. – Знакомое имя... Никак не могу вспомнить.

Рю внезапно посмурнел, и я нахмурилась:

– Тебе оно тоже знакомо?

– Так... – протянул он. – Есть версия.

И тут же заулыбавшись, ещё раз крепко меня обнял.

– Ладно, я побежал, – чмокнув в щёку, сказал он. – До встречи!

– Давай, – махнула я рукой уже скрывающемуся за углом королю. – Увидимся ещё... наверное.

Из моей груди вырвался вздох облегчения. Всё, одной проблемой меньше. Даже не одной! Можно теперь не думать ни об отношениях, ни о всяких Ингах, ни о королевских заботах, ни о чувстве долга. Да и с этой Лайлой можно с чистой совестью разбираться: если её так не устраивали мои отношения с Рю... что ж, их больше нет, а значит, и претензии можно снимать. Всё, теперь нужно все силы бросить на учёбу, постараться не вылететь, а остальное выкинуть из головы.

Отныне для меня существует только магия!

И всё, что для неё необходимо.

Определившись в этой идее, я твёрдо зашагала в сторону своего дома, но, сделав всего несколько шагов, чуть не подпрыгнула на месте, когда из-за дерева выскочил некто.

Наверное, не будь позади меня стражника, я бы заорала не своим голосом. А так, вроде бы и под защитой, и чужих здесь быть не должно... Но сердце всё равно рвалось на свободу, пробивая себе путь через горло.

– Чёрт возьми, ну и напугал! – воскликнула я, схватившись за сердце, когда фонарь осветил Дина. – Нельзя же так среди ночи на людей выскакивать!

– Какая ещё ночь? – насмешливо вскинулся он, подходя ближе. – Детское время.

– Но темно ведь!

Дин пристроился рядом, и мы вместе пошли по дороге.

– Это что, твой хахаль? – спросил он, неопределённо кивая назад. Надо полагать, речь шла о Рю.

– Нет. Просто друг. Друг детства.

– А чего он тогда так обнимал тебя?

И ведь спрашивал на полном серьёзе, без тени улыбки.

– Он со всеми так общается, – я пожала плечами. – Любит всех очень, вот и обнимает. Тебе вообще какое дело, Дин? Как по мне, такие вещи тебя не касаются.

– Обсудим? – он рукой указал на маленькую квадратную беседку в нескольких метрах от нас. Воздух внутри неё согревался приветливым оранжевым светом фонаря.

– С чего вдруг ты решил это обсуждать? – спросила я, но пошла за ним в сторону беседки. – Между нами уже давно ничего нет, так что и говорить не о чем.

Дин не отвечал с минуту, пока мы не устроились друг против друга за крошечным столиком на длинной резной ножке. Деревья вокруг прятали нас от пронизывающего ветра, а крыша над головой – от мелко моросящего дождя. И, несмотря на весь копившийся во мне годами яд, было почему-то... тепло. И немножко сладко.

Откинув эти мысли, я нахмурилась в ожидании ответа.

– Да, – просто кивнул он. – Но при прошлой нашей встрече мне показалось, что ты... в чём-то меня обвиняешь. Хотелось бы прояснить.

Я резко вдохнула, откидываясь назад и упираясь напряжёнными ладонями в столешницу. Сколько ж можно прояснять!

– Прояснить тебе хочется? – воскликнула я резко наклонившись обратно. – Прояснить, говоришь?! А то сам не понимаешь, что не так?!

И тут же поняла, что совершила ошибку, подняв на него голос. Если он не сдержит свою ярость, придётся либо убегать, либо надеяться на свои способности к внушению. Я уже приготовилась успокаивать его, но Дин только покачал головой, полностью игнорируя мой тон. Взяв себя в руки, продолжила уже спокойнее:

– Дин. Не знаю, как в твоём мире, а в моём перестать писать своей девушке – это не нормально.

– В моём мире, – голос его стал вдруг слабым и тихим, как никогда, – не нормально игнорировать письма своего парня.

И мы застыли, глядя друг на друга, словно две коровы на выпасе.

– Постой, – сощурилась я через минуту. – О чём это ты?

Он задумчиво почесал нос.

– Кажется, что-то пошло не так.

– Слабо сказано, – кивнула я. – Ещё раз. Когда и сколько ты мне писал?

Он поднял глаза, видимо, предаваясь воспоминаниям, и через несколько секунд, нервно теребя край рукава, начал сбивчивый рассказ:

– Когда мы последний раз виделись? В конце лета. Мы как уехали, дядя просто привёл меня сюда и отправил сдавать экзамены. Сказал, что уезжает очень далеко и, возможно, навсегда, а потому не сможет больше помогать деньгами. И что теперь мне придется выживать самому. А здесь, мол, и профессию получишь, и стипендия есть, где жить и что покушать – тоже пожалуйста, всё за счёт короны. Я тогда был занят очень. Первые две недели не писал, потому что экзамены... сама знаешь. А потом, как приняли, сразу начал писать. Каждый день! Каждый вечер... Так одиноко было, не представляешь. Прошел месяц, другой, третий, а ты все не отвечала и не отвечала... Дядя уехал, у меня... нервы. Никого рядом нет. Ещё, как назло, дворник этот сумасшедший в первый же день, когда я заехал, принял мой мешок с твоими письмами за мусор и выкинул их. – Он яростно пнул ножку стола, но тут же снова взял себя в руки. – Я ещё долго писал. Полтора года или чуть больше. Только реже. Всё надеялся... может, мама твоя вернулась, и вы уехали в город? Но я не знал адреса. Надеялся, что через время ты снова приедешь к бабушке, и тогда!.. Тогда уж точно ответишь. И вот... ответ наконец пришёл. Собственной персоной.

Я слушала его, сложив руки на груди и хмуро глядя на усиливающийся дождь. Подумав немного, вздохнула.

– Когда мы виделись последний раз, – начала я свою часть истории, – был конец лета. Бабушка уже болела, но ещё не говорила об этом. Только вы отбыли, она вдруг сказала мне: всё, жизнь подходит к концу, пора тебе становиться ведьмой. И вся деревня поддержала её, не спросив моего мнения. И я стала. Ведьмой. Ещё два месяца бабушка, лёжа на кровати в кухне, помогала мне, а потом... потом мы её похоронили. Я была совсем одна со всей этой... свалившейся на меня ответственностью. И писала тебе каждый день. Но ты ни разу не ответил.

Снова напряжённое молчание. Только дождь барабанил по крышам и последним самым стойким листьям, да где-то завывал ветер.

– Прости, – сорвавшимся голосом вдруг прошептал Дин. – Я и в самом деле виноват.

– В чём? – горько усмехнулась я. – В том, что твои письма до меня не доходили?

Он покачал головой.

– Я должен был просто приехать. Не выдумывать ничего. Просто приехать и во всем разобраться самому. Прости...

Наклонившись, я сжала его ладонь. Он в ответ накрыл мои руки второй, и мы посмотрела друг на друга так, словно впервые с момента расставания. И словно не было этих обид и недоразумений.

– Я тоже хороша. Тоже... выдумала. Ненавидела тебя всё это время.

Он так же грустно улыбнулся и посмотрел мне в глаза с таким выражением лица, что продолжать злиться на него было просто невозможно.

– Я тебя – тоже.

И склонившись ещё чуть ближе, он коснулся моих губ – а я не смогла не ответить. На горький и солёный, но такой родной поцелуй...

Я отвернулась к стене и свернулась клубочком под своим одеялом. Спать не хотелось.

«Но ведь если подумать, – говорила себе, – мы с Дином и не расставались даже... Можно ли считать, что мы всё ещё вместе?»

И сразу отвечала: «Нет. Даже если всё это было большим недоразумением. Не хочу никого, не хочу никаких отношений, не хочу снова бояться!»

Неуверенность в завтрашнем дне, постоянное ожидание, что вот сегодня точно всё пойдёт не так, и неизвестность: уйдёт он от меня или нет? Не сегодня – так через год, два, пять, оставит с маленькой дочкой на руках? Все они говорят: «Нет, я никогда тебя не брошу, буду любить тебя всегда!» А на деле...

Даже Рю, умный парень, а всё равно твердит, что никогда меня не забудет. Ха! Знаю я эти ваши «никогда»...

Чем дольше я думала, тем больше приходила к тому, что между мной и Дином всё-таки ничего нет. И не будет. «Мы» остались в прошлом, и теперь... Теперь надо вспомнить, как оно – дружить друг с другом.

Я с тоской вспомнила последние наши встречи в деревне у бабушки. А ведь мы с ним никогда всерьёз не ссорились за все годы дружбы, и надо же было случаю встать между нами...

Но почему же письма не доходили? Может... он всё врал?

Мысленно помотала головой. Нет, Дин мне никогда не врал. Не стал бы и теперь.

Дверь открылась и кто-то зашёл в комнату: Оле наконец вернулась домой. Я не шелохнулась, делая вид, что крепко сплю. На пару минут она скрылась в туалете, потом вышла и словно замерла на месте: долю минуты не раздавалось ни звука. Пара шагов, и шёпот совсем рядом:

– Спокойной ночи, Кая-ли...

Оле едва ощутимо коснулась моего плеча и легла в свою постель, а я замерла с распахнутыми глазами. Смутное воспоминание пронзило меня острым чувством дежа вю.

«Спокойной ночи, Кая-ли»...

Так говорил папа.