Кая. Полукровка

Глава 20

– Куда ты меня тащишь? – спросила я, когда мы спустились на первый этаж. Здесь уже почти никого не было: большинство присутствующих собрались наверху, а остальные разбрелись по разным уголкам замка.

– Сама увидишь, – коротко ответила Элайла, ныряя в гардеробную. Уже через пару секунд она кинула мне в руки плащ, я только и успела, что заглянуть внутрь. – Ты просто обязана это видеть!

– Да объясни хоть толком, что именно! – в моём голосе уже начали проскакивать нотки старательно задавленного раздражения. – Там с Дином непонятно что происходит, причём по нашей вине!

Эля подошла ко мне и, надув щёки, потрясла указательным пальцем в неясном жесте.

– Там Ума, – наконец выдохнула она. Но... не просто Ума. Да пошли же скорее, пока он не ушёл!

Я на мгновение застыла со слегка отвисшей челюстью, но уже через мгновение ноги сами понесли меня следом за выбегающей на улицу крысёнкой.

Как Ума?.. Разве он не должен был уехать из города? Ах, да какая, к чёрту разница! После того сна я не думала о нём только благодаря усилию воли да слишком насыщенной событиями жизни. Увидеть его хоть разочек прежде чем...

Прежде чем расстаться навсегда? Глупо.

– Постой, – окликнула я Элю, остановившись посреди улицы.

Она обернулась, чуть не завернув за угол дома:

– Ну чего ты? Скорей же!

– Не думаю, что я хочу его снова видеть.

Элайла несколько секунд молча смотрела на меня, потом подошла.

– Нет, дорогая, поверь мне, ЭТО ты видеть хочешь.

– Эль... – я с усилием потёрла виски и запустила руки в волосы. Решение давалось не так легко, как могло показаться маленькой дворяночке. И слова, призванные объяснить мои чувства, никак не шли на язык – Понимаешь, я... не уверена, что легко перенесу новое расставание навсегда. Мы с ним скорее всего никогда больше не увидимся, да и кто я ему?..

– Ты что, влюбилась в него? – восторженно пискнула крыся, и я отчаянно замахала руками.

– Нет-нет, что ты! Просто...

Но Эля не стала слушать мои сбивчивые объяснения. Снова схватив меня под локоть, начала толкать дальше по улице.

– Поверь, то, что ты увидишь, полностью изменит твоё о нём представление. Оно вообще всё изменит!

Мои брови дёрнулись в попытке нахмуриться. Что она имеет в виду?.. Но додумать эту мысль я не успела: мы быстро преодолели квартал, и здесь Эля, приложив палец к губам, осторожно заглянула за угол. Я последовала её примеру.

В темноте улицы, скрываясь в тени дерева от фонаря большого, богатого дома, стояла Мика и смотрела прямо перед собой. Больше никого видно не было.

– Черти поросячьи, – внезапно выругалась Эля, словно деревенская ведьма, – не успели. Ушёл.

– Он был здесь... с ней?

– С ней, с ней...

У меня отлегло от сердца, но вместе с тем накатила грусть и пустота. Надежда. Всё-таки я надеялась на что-то. На тот мизерный шанс, что всё поменяется, что он, возможно, и сам хотел бы остаться рядом...

Я прикрыла рот ладонью, и отогнала эту мысль. Нашла на что надеяться. Не нужно. От этого всё равно не будет никакого толка, только лишние разочарования.

– Ладно, – выдохнула я, распрямляя спину. – Пойду тогда с Микой поговорю. Ей, наверное, интересно знать, как там Дин.

Эля кивнула:

– А я пойду поищу... сама знаешь кого.

Мика откинулась спиной на шершавый ствол дерева, скрестила на груди руки и с напряжённым выражением лица смотрела себе под ноги. Кажется, глаза её при этом ничего не видели, потому что, когда под моей ногой хрустнула веточка, она вздрогнула, мгновение всматривалась меня, и только потом расслабилась:

– А, это ты, – выдохнула Мика, принимая устойчивое положение. – И что ты здесь делаешь? Дин что-нибудь натворил?

– Он слаб и полностью себя контролирует, если ты об этом. Я думала, тебе больше интересно, как он себя чувствует.

– Да пошёл он, – выдохнула она.

– Интересно. Только вчера ты мне угрожала страшными последствиями только за то, что я приближаюсь к твоему Дину, а сегодня уже – да пошёл он.

– Что ж, теперь можешь не бояться никакой расправы и приближаться к нему, сколько влезет. Мне всё равно.

– Именно поэтому ты наорала на меня в башне?

Мика сжала зубы, и желваки на щеках нервно дёрнулись.

– Прости. Я, наверное, сама не сильно от него отличаюсь, раз не могу себя контролировать.

Улыбка тронула мои губы:

– Да нет, я бы в такой ситуации тоже сорвалась. Вы друг другу не чужие люди, а тут такое. И вообще, вы, наверное, ещё помиритесь. Подумаешь, поссорились разок.

– Не лезь не в своё дело, – процедила Мика, и руки её сжались в кулаки. – Не тебе тут рассуждать, буде мы мириться или нет.

Я заглянула ей в глаза и невольно утонула в них, словно в водовороте. Это было чем-то похоже на ведьмовской взгляд, но всё-таки совсем другой: в этот раз у меня не было цели что-то внушить, просто пыталась понять. Что там у неё внутри? Почему она так со мной? Опасна ли она на самом деле, или просто лает, как маленькая собачка?

Внутренние воды понесли меня сквозь самые разные чувства и мысли. Казалось, протяну руку – и услышу самое сокровенное, но не слышалось ничего. Наконец, водоворот затих, остановив меня посреди неясных цветных пятен, музыки незнакомого мне инструмента и пения неизвестных мне птиц. Сердце сжалось от нахлынувших чувств: привязанности и страсти, надежды и доверия, заботы и ревности...

– Прекрати это, – резко сказала она, и видение исчезло.

– Прости.

Я отвела глаза. И правда, неприлично так пялиться на людей. А мне, кажется, надо меньше пить. Надо ж было так зависнуть.

– Ладно, проехали. Что там с Дином?

– О, у меня хорошие новости, – тут же улыбнулась я, вспоминая объяснения врача. – Кажется у него появился шанс стать нормальным человеком!

У Мики медленно округлились глаза. Она приоткрыла было рот, собираясь что-то сказать, но в этот момент мир вдруг перестал существовать.

Перед глазами была только тьма.

А ещё через мгновение не стало и меня.

Гард остановился всего в нескольких домах от того дерева, где оставил Мику. Справил нужду, облокотился на высокую изгородь и задумчиво посмотрел на луну. Осталось всего два дня до отбытия корабля. Завтра вечером он отправится в речной порт, откуда на небольшом быстроходном судне вниз по течению доберётся до северных границ. А там его уже будут ждать.

«Надо бы сказать Кае правду, – подумал он. – Как только я исчезну из её жизни, ищейки перестанут быть для неё опасностью. А так хоть совесть будет чиста. Отправлю письмо с северной границы, пока его доставят, мы будем уже далеко. Да, так и сделаю. А прощаться не буду. Начнёт расспрашивать – и что мне, снова врать? Как же это всё достало...»

Он устало опустил голову и задумался, будут ли в той неведомой земле листья белой травы, чтобы можно было пользоваться магией. Вдруг пригодится? Не зря же он тут несколько месяцев штудировал учебники сверх программы, впитывая все знания, как губка. Но в этот момент раздался пронзительный, но очень короткий женский визг.

Мгновенно сориентировавшись, Гард определил, что звук шёл как раз оттуда, откуда он несколько минут назад пришёл, и бросился в сторону большого дерева. Уже почти у цели он заметил Элю, выглядывающую из-за угла. Подбежал к ней и, ни о чём не спрашивая, посмотрел в ту же сторону. Двое уже знакомых ему головорезов тащили на плечах Бесчувственных девушек, а рядом, с самым деловым видом что-то обсуждали двое других.

И их Гард тоже узнал.

Ищейки.

– Да чтоб вас, – прошептал он, и Эля, захваченная зрелищем, вздрогнула. Очевидно, только теперь она обратила внимание на подошедшего знакомца.

– Ты... – она замялась. – Олеша, что ты тут делаешь?

– Тише. У них очень острый слух.

– Что?..

Не дожидаясь, когда Эля привлечёт внимание ищеек, Гард зажал ей рот рукой. Такое пояснение её вполне устроило.

Разобравшись со своими делами, все четверо мужчин неспешно направились вперёд по улице. Гард скрипнул зубами.

– Иди за мной, но держись подальше и постарайся быть максимально незаметной. Подожди, пока я отойду. Если вдруг они меня заметят, не жди – беги. К королю сможешь пробиться?

Она кивнула.

– Хорошо. Тогда как можно скорее расскажи королю, что произошло. Если всё пройдёт удачно, встретимся у тебя дома. Всё поняла? Тогда я пошёл.

И он едва слышными шагами поспешил следом за похитителями, стараясь прижиматься к стене и пригибаясь ниже окон. На ходу скинул иллюзию, чтобы не привлекать ищеек воздействием, и только тогда понял, что проговорился, сказав о себе в мужском роде. Но было уже поздно. Вообще думать о чём бы то ни было – поздно. Оставалось только действовать.

Далеко идти не пришлось. Спустя три квартала преступники внесли девушек большой, но безликий дом с двускатной крышей, и сами скрылись за дверью. Рискуя оказаться замеченным, Гард всё-таки решился подкрасться ко входу, но чуть не дойдя до него обнаружил табличку, на которой некрупными буквами значилось:

«Издательский Дом Ласки Прыткого. Выпуск газет в полуденный час.»

Если бы Гард не знал, что за происходящим стоят ищейки, он бы долго ломал голову, зачем это девушки понадобились местному издателю.

«Захватили газету, – смекнул он, возвращаясь к дому Элайлы. – Видимо, проворачивают что-то. Пытаются влиять на массы. Ещё эти бунты по всей стране!.. Прокурор что-то задумал. Перед отъездом надо бы навестить короля.»

Эля догнала его уже у крыльца. Внутри снова звучали голоса, смех и музыка: праздник продолжался. Но этим двоим было не до веселья.

– Что-нибудь узнала? – возбуждённо прошептала крыска. Гард кивнул:

– План такой. Ты дашь мне что-нибудь из одежды твоего брата. Нужны брюки, рубашка, жилет, телогрейка.

– Лучше отца, он по телосложению больше на тебя похож.

– Без разницы, слушай дальше. Я пойду туда и попытаюсь что-нибудь выяснить. А ты – бегом к королю. Прямо сейчас. Чем быстрее – тем лучше.

– Сейчас же ночь! Кто меня к королю пустит?

– А ты скажи, что Кая в беде.

Эля с сомнением покачала головой.

– Самого Рю это может и убедит, а вот его стражей – сомнительно.

– Придумай что-нибудь! Давай бегом. Чем дольше тянем, тем больше вероятность, что что-то пойдёт не так.

Крыска нахмурилась, но, ничего не говоря, кивнула и побежала в комнату родителей за одеждой для Гарда.

Сам он сел на корточки возле входной двери и запустил руки в волосы. Из гостиной раздался взрыв хохота. Гард поднял голову и посмотрел в сторону звука. Хорошо им там, ни о чём голову греть не нужно. А Кая... Ох, не хотел он думать о том, что Прокурор делает с попавшими в плен людьми. Но память услужливо подсунула картинки, которые представлялись ему в детстве после рассказов папиных друзей, и от того всё тело пробивал озноб.

Пришла в себя, лёжа на холодном, пыльном полу тёмного помещения. Где-то мерцали свечи, которые давали слабый свет, с другой стороны слышались звонкие, равномерные удары капель, словно протекал потолок. Я попыталась подняться, но тело было сковано такой слабостью, что вышло только издать невнятный стон и немного повернуть голову.

– Давайте, ребятки, помогите девочку поднять.

Судя по голосу, какой-то старик стоял надо мной. В следующее мгновение раздались шаги и несколько пар рук неуклюже начали приподнимать меня над полом. Когда их затея всё-таки увенчалась успехом, обнаружилось, что голова моя безвольно висит на ослабевшей шее, упираясь подбородком в ключицы.

– Сюда её давайте. Лина, подай одеяло. И второе тоже. А вы двое помогите этой. Ну, бегом!

Меня положили на твёрдую скамью, подсунув под голову подушку и накрыв двумя одеялами. Веки то поднимались, то опускались, но разглядеть окружающих людей не удавалось никак. Картинка двоилась, троилась, а иногда и вовсе плыла цветными пятнами.

– Эту сильно приложили, – сказал более молодой голос. – Сердце еле бьётся. Раскачать?

– Раскачайте, – одобрил старик. – Да нет же! Хоть одеяло под неё подложите! Вон то, стёганное. Ещё не хватало, чтобы здесь кого-нибудь лихорадить начало.

В этот момент я поняла, зачем меня превратили в окуклившуюся гусеницу, завернув в два толстых одеяла. Стало холодно. Очень холодно. Настолько, что, несмотря на общую слабость, зубы начали отстукивать замысловатую дробь. Одеяла при этом были холодные, и почти не грели. Я застонала.

– Тише, девочка, тише... – проговорил старик над самой моей головой, поглаживая меня по плечу. – Это скоро закончится, я обещаю.

Те несколько минут, что меня бил озноб, показались невероятно длинными. Но со временем он действительно прошёл, одеяла нагрелись от тепла моего собственного тела, и постепенно я пригрелась. А вместе с теплом в моё тело вернулись и силы. Мало, но, по крайне мере, наконец удалось поднять голову и немного осмотреться.

Их было не много: трое мужчин (один возраста солидного, с сединой, другой средних лет, а третий не многим старше меня) и одна женщина того загадочного возраста, когда ей можно дать как двадцать пять, так и, при желании, все сорок.

На меня внимание почти не обращали. Двое мужчин, что помоложе, активно растирали лежащей на полу Мике виски и запястья. Женщина разогревала на маленькой горелке воду, попутно подсыпая в неё то одну травку, то другую. И только самый старший местный обитатель сидел в изголовье моей импровизированной кровати и со скрывшейся под густыми усами, которые плавно переходили в недлинную бороду, улыбкой смотрел на меня.

Находились мы в небольшом складском помещении. По краям стояли деревянные поддоны, призванные защитить от влаги хранящиеся здесь в неимоверных количествах старые газеты. Из газет же была сделана и вся «мебель»: кровати, столы, табуреты. Их складывали в нужном количестве и перехватывали верёвками так, чтобы газеты держали формы.

Я нахмурилась и опустила руку, нащупав боковую поверхность скамьи, на которой лежала. Догадка подтвердилась: подо мной тоже оказались сотни, если не тысячи, старых газет.

И всё это остро пахло плесенью.

– Как самочувствие? – ласково спросил меня пожилой мужчина. – Я Нэрд. Можешь называть по имени, мы все здесь, как понимаешь, безродные.

– Не соглашусь, – вскинулся молодой, который как раз перешёл от массирования запястий Мики к её щиколоткам, для чего сейчас с трудом стягивал с неё сапоги. – Я хоть и оказался в плену, но от рода своего не откажусь никогда! Пусть даже на всю жизнь буду заперт в Пещерах!

– Не обращай внимание, – Нэрд, по-прежнему улыбаясь в усы, даже не посмотрел в сторону младшего товарища. – Ранд просто совсем недавно бежал из Садов, и не успел привыкнуть к новому укладу жизни.

Я с трудом приподнялась на локте и села, откинувшись спиной к стене. Грудь сковала тяжёлая одышка.

– Кая, – выдохнула я, когда дыхание немного успокоилось. – Без рода.

– Отрекаться тоже не обязательно, – усмехнулся Нэрд. Потом задумчиво пожевал губы. – Кая... Какое знакомое имя! Помнится, его любили Тише. Они вам не родственники случайно?

– Кто?..

– Тише.

– Это чудики, которые заняли Поляну? – вмешался в разговор третий мужчина, до этого момента молчавший. Его лицо было испещрено шрамами то ли от болезни, то ли от какой-то кислоты.

– А что, на Поляне всего одна семья? Я думал, у них там секта какая-то, – отметил младший с весёлой улыбкой. – О, смотрите, приходит в себя!

– Перекладывайте её на постель, – скомандовал Нэрд.

И как только Мику подняли с пола, дверь распахнулась и в проёме показался человек с до боли знакомой рожей. Снова этот выродок гвардейской семьи!

– Принимайте новенького, – самодовольным тоном крикнул он и толкнул в проём безжизненное тело.

Нэрд, вскочивший на ноги ещё в тот момент, когда открылась дверь, с неожиданной прытью подскочил, в последний момент еле удержал высокую мужскую фигуру, подхватив её под мышки, и с кряхтением оттащил на пару шагов от двери. Ноги новенького безжизненно волочились следом.

– У нас сегодня урожай, – заметил рыжий подонок, закрывая за собой дверь.

– Мы богаты! – подтвердил второй голос, и после скрипа ключа где-то наверху все звуки извне затихли.

А в комнате началось движение. Мику завернули в несколько тёплых одеял, стащив их с меня. Хотя мне всё ещё было зябковато, ей они сейчас были нужнее. Парня же под командованием Нэрда уложили на пол, раскинув руки и ноги, после чего бородач принялся проводить осмотр. Слушал пульс, в свете свечи пытался рассмотреть зрачки и почему-то ногти.

Я подтянула к себе ноги, пытаясь согреться, и порадовалась, что стена позади оказалась довольно тёплой. Дом явно отапливался, и это ощущалось.

– Что с ним? – спросила я, и вздрогнула, услышав стон из-под одеял, в которые была завёрнута моя недавняя соперница.

– Всё в порядке с ним, – ответил Нэрд, вставая на ноги. – Они используют что-то вроде дыхательного снотворного.

– Как льдистую поганку?

– Льдистую поганку?.. – он озадаченно посмотрел на меня, но через пару мгновений лицо его просветлело. – А, это ж ваша... Нет, не совсем. Поганка просто усыпляет, заставляет видеть сны. А эта дрянь погружает в настолько глубокое расслабление, что даже кровь начинает двигаться медленнее. И действует, в отличие от поганки и ей подобных трав, очень недолго. Раскачивайте его, нашему новому товарищу досталась лошадиная доза. Сопротивлялся, наверное...

Мика попыталась поднять голову и тут же уронила её обратно. Потом попыталась что-то пробормотать, но звучало как бред пьяного в стельку медведя, так что ни слова разобрать было невозможно. Сидящая рядом с Микой девушка (кажется, Лина?) похлопала её по плечу:

– Полежи ещё, скоро пройдёт.

В это время с новенького сняли капюшон и повернули его голову ко мне.

Увидев лицо, я еле сдержала крик.

Передо мной на полу, раскинув руки и прикрыв миндалевидные глаза с длинными ресницами лежал беловолосый ботаник – господин Ума.

***

– Нам нужно несколько часов, чтобы всё подготовить, ваше величество! – отрапортовал молодой, но уже дослужившийся до Старшего гвардеец.

– У нас нет нескольких часов! – рявкнул король, изо всех сил стукнув кулаком по столу.

– Но, ваше величество, устройство требует доработки и проверки! Инженеры не гарантируют исправную работу...

– У нас нет времени! – повторил Рю и начал нервно расхаживать вдоль стола. – С Каей уже могло случиться... что угодно! А вы говорите – часы!

– Рур! – Даррел схватил брата одной рукой за локоть, а другой – за подбородок, заставив тем самым смотреть прямо в глаза. – Держи себя в руках! – и, снизив голос, процедил: – Ты же король. Кому, как не тебе, известно, что всё нужно делать на холодную голову, последовательно и продуманно. Импульсивные действия ни к чему хорошему не приводят. И Каю погубишь, и ещё кучу народу. Мы не знаем даже, как они вооружены.

Король резким движением откинул в сторону ладони брата и тяжело опёрся на стол.

– Логово ищеек, – прорычал он и прикрыл глаза, пытаясь найти внутри себя равновесие.

Не нашёл, но желание рвать и метать успешно подавил.

– Ладно, – сказал король, выпрямляясь. – Выйдем под покровом ночи. Позовите сюда Хельга. Быстро!

Сомнения ещё оставались: всё-таки Ума был в маске при нашей последней – и единственной – встрече, но что-то в нём было неуловимо привычное, отчего сердце мгновенно ушло в пятки. Что-то в движении скул, в том, как опадают на пол длинные, почти белые волосы, как вздымается в редких вдохах грудь. Словно я всё это видела, но только... во сне? В другой жизни? В параллельной вселенной?

Осторожно сползла с кипы газет, на которую меня бережно уложили каких-то полчаса назад и опустилась коленями на холодный пол рядом с новым пленным.

– Кажется, я его знаю.

Губы ещё не совсем слушались, и воздух с трудом выходил из лёгких, но Нэрд, сидящий на корточках с другой стороны от лежащего человека, вопросительно кивнул. Мика снова что-то промычала.

– Он называл себя Ума, – пояснила я, напряжённо всматриваясь в длинное, худое и бледное лицо.

Нэрд вскинул брови, провёл ладонью по вороту ватной телогрейки новенького и вдруг с улыбкой хмыкнул.

– Смотрите-ка, и правда Ума.

– Что? – поднял голову молодой Ранд, который в это время стягивал с лежащего ботинки. – Да нет, Роя я б узнал. Мы с ним не один литр северного эля вместе выпили!

– Причём тут Рой, – отмахнулся Нэрд, теперь внимательно разглядывая лицо Умы. – У старика было два сына вообще-то. Этот, видимо, младший. М-да... Я ведь, пока наш Доблестный не прижал пограничные инициативы, водил с ними дружбу. Смышлёный мальчишка был, младший-то. Помню, как-то он стал задавать слишком много вопросов – вот старик и перестал его с собой брать.

– Видимо, с Роем он таким осмотрительным не был, – усмехнулся Ранд. – Он меня с собой звал за море, да я тогда по глупости отказался.

– Чего ж? – спросил третий мужчина. – Струсил, что ли?

– Сам ты струсил! Нет, там... девушка была просто. Нечего смеяться, причина уважительная!

Однако, никто и не думал смеяться, старшие из мужчин только хитро улыбались и продолжали колдовать над Умой.

– Странно, – задумчиво протянул Нэрд. – Он что же, без иллюзии по городу ходил?

– Может, его хитростью заставили скинуть?

– Или решил, что если уж на верную смерть, то со своим лицом?

– Очнётся – тогда и спросим. Боюсь, даже с раскачкой он тут долго лежать будет.

Я не знала, на кого смотреть. То ли на улыбающегося старика, который знал Уму лично, то ли на Ранда, который ловко растирал ему ноги в области костяшек. То ли на самого биолога с удлинёнными ушами, чьи ресницы чуть подрагивали во сне. В голове с трудом укладывалось то, что обсуждали мои товарищи по несчастью. Что значит – без иллюзии? Что значит – на верную смерть? Неужели нас всех собрали, чтобы принести в жертву какому-нибудь божеству? Или чтобы требовать выкуп? Нет, выкуп не предполагает смерти заложника. Так зачем же? И при чём, главное, тут я?!

– Нас собираются убить? – мне наконец удалось выдавить из себя хоть что-то. Мужчины переглянулись.

– Да не слушай дурака, – ответил за всех Нэрд. – Он шутит так. Нет, всего лишь предадут политическому суду и, скорее всего, отправят в пожизненную ссылку в какую-нибудь из Пещер.

– Это вы за себя говорите, – вставил Ранд. – А меня могут осудить и до казни. На моём счету покушение, вообще-то, на Его Доблесть.

Я схватилась за волосы и помотала головой.

– Подождите! Я ничего не понимаю! Какие Пещеры? Что за Его Доблесть? Вы про короля, что ли?

На несколько секунд воцарилось неловкое молчание.

– Кажется, девочка местная, – подсказала Лина, которая всё ещё успокаивающе поглаживала Мику по плечу.

Мужчины озадаченно уставились на меня.

– Прошу прощения, – прокашлялся тот, чьё имя мне пока не было известно. – Девушка, вы... человек?

– А кто ж ешё?! – воскликнула я, разводя руками. Но в следующее мгновение дошло. – А вы что... гладиры?

– Ситуёвинка, – промычал Ранд, забыв про массаж. – Не повезло тебе, Кая.

– Почему?..

– Видишь ли, – ответил за него Нэрд. – Нам-то грозит просто ссылка. Да, мы будем навсегда лишены лучей Глада, но по крайней мере, наша свобода останется при нас. А вот взятый в плен человек...

– Что? – нетерпеливо перебила я.

– А вот человеки идут в рабство.

Мысли неслись с такой скоростью, что не все из них я успевала думать. Значит, они все – гладиры? Но выглядят, как люди? Та самая иллюзия, о которой упоминал Нэрд? Их поймали, чтобы предать политическому суду? Людей забирают в рабство? Может, мама так и пропала?!

– Значит, вы все – гладиры? – спросила я, стараясь не слишком пялиться на них. Но никто не придал моему вопросу большого значения. Они просто дружно кивнули. – Но что вы здесь делаете? Разве между нашими государствами не стоит непроходимый Суровый Лес?

– Каечка, – улыбнулся третий, – ну с чего ты взяла, что он непроходимый?

– Л-ладно, допустим. Но как же вечная вражда и лютая ненависть?

Все расхохотались. Даже Лина не сдержала широкой улыбки.

– У кого к кому, интересно мне знать?

– У людей к гладирам, а у гладиров к людям!

– Тогда уж не людям, а человекам, – подняв указательный палец поправил меня Нэрд. – Мы все – люди, но вы – человеки, а мы – гладиры. А по существу вопроса... Где же тогда твоя ненависть к нам?

Я сконфуженно замолчала. И правда, никакой ненависти не было и в помине. Ни раздражения, ни неприязни. Мысли о гладирах вызывали воспоминания о бессчётных женских романах, где возлюбленным обязательно оказывался молодой, красивый и таинственный иностранец, или о приключенческих романах про путешествия, в которых так или иначе случайно появлялись остроухие длинноногие чудики, способные читать мысли.

– А вы правда умеете читать мысли?

– Умеем. Но делать этого у нас не принято. Это всё равно что без спросу вторгаться в чужой дом.

– Круто, – выдохнула я, представив себе такие возможности. – А что ещё вы умеете?

– Какая любознательная девочка, – улыбнулся в усы Нэрд. – Ещё мы можем заставлять людей принимать определённое решение. Причём так, чтобы человек думал, что сам пришёл к своим выводам. Можем изменять эмоции. Успокаивать, взывать к злости или к отчаянию. Можем узнать, кто говорит правду, а кто лжёт. Весьма полезные умения для тех, кто не брезгует слыть подлецом. Брак, ослабь-ка малому пояс и поработай с точками Вайя.

– Кошмар, – поразилась я. – Как же вы живёте с такими возможностями? Если все со всеми будут так обходиться.

– Это незаконно, – подала голос Лина. – У нас запрещено воздействовать на людей, если нет специального разрешения.

– Кроме того, – добавил Ранд, – мы умеем и защищаться. Хочешь, научу? У тебя, кажется, отличные способности.

Я смущённо улыбнулась:

– Какие у меня могут быть способности? Я же просто человек.

– Человеки тоже обладают ментальностью, – Нэрд положил руку мне на плечо. – Просто они не так сильны, как у нас. Это словно талант. Некоторые рождаются высокими. Некоторые – с длинными музыкальными пальцами. Кто-то с голосом, как у птицы. А кто-то – с ярко выраженной ментальностью, как ты. Смотри. Тебе необходимо выстроить стену...

– О, смотрите, – перебил его Брак. – Я тут кое-что интересное нашёл. Светляк зума! Сто лет таких не видел, ностальги-ия-я!

Я оторвала взгляд от глаз Нэрда и посмотрела на небольшой предмет в руках мужчины. На короткой цепочке качалась крошечная баночка с сидящим внутри светлячком.

– Зума! – Нэрд с восхищённым взглядом принял из рук товарища находку и рассмотрел светлячка на свет. – Редкие зверушки. Ручные жучки из Садов Торуса. Ты когда-нибудь видела такое, Кая? Им можно управлять, кстати, тоже с помощью ментальности. Если б я знал его имя, то мог бы заставить светиться.

И тут я вспомнила. Точно такая же баночка была у Оле той ночью, когда мы бежали из деревни. Точно такой же светлячок. И звали его...

– Попробуйте Зол, – выдавила я, страшась собственной догадки.

В следующее мгновение жучок расправил крылышки и засветился.

Нэрд долго объяснял мне принцип работы иллюзии. Это не магия в привычном мне понимании, не временное изменение тела, как я думала, впервые увидев биолога, назвавшего себя Умой, а всего лишь тонкое воздействие на сознание окружающих людей. Ты не становишься иным – а заставляешь окружающих думать, что они видят нечто, чего нет. А остальное наше умное сознание дорисовывает уже само. Например, легко прикинуться больным: заставляешь окружающих видеть в тебе больного, – и они начинают замечать землистый цвет лица, мешки под глазами, и даже уверены в том, что ты похрипываешь. Остаётся только двигаться так, словно ты слаб, и покашливать не забывать.

Таким образом гладиры и растворяются среди людей: делают приплюснутые, как у рептилий, глаза человеческими, ушки соответствующими, сглаживают формы тела, придают волосам более привычный нашему глазу оттенок.

– Скажите, – задала я особенно взволновавший меня вопрос. – А можно притвориться... ну... человеком противоположного пола.

– Отчего ж нет, – пожал плечами старший из гладиров.

– А голос? Разве можно изменить голос?

– Да и не нужно. Если человек под внушением, что ты – мужчина, он сам себя обманет и услышит твой голос, как мужской.

Кажется, у меня тихонько поехала крыша. Этого просто не может быть.

– Но во сне? Во сне ведь не получится продолжать воздействие?

– Кажется, ты не совсем понимаешь принципы работы ментальности, – усмехнулся Ранд, который закончил с массажем пострадавшего и с ногами забрался на импровизированную постель. – Ты же вон построила стену – и она стоит, верно? Ну, посмотри, стоит же?

Я обратила свой внутренний взор туда, где стояла крепкая и высокая крепость, только что выстроенная с помощью указаний старшего из гладиров. Кивнула.

– Ну вот! Так же и с иллюзией. Её достаточно построить единожды, а дальше подсознание будет поддерживать его самостоятельно.

– Иллюзия спадает только если ты в очень глубоком забытьи, – медленно проговорил Нэрд.

– Или очень сильно напился, – добавил со смешком Ранд. – Я вам не рассказывал? Решили, значит, девчонки из Высшей Школы устроить девичник. И стало мне интересно...

– Ты что, в юбку влез? – прыснул Брак. Ранд скривился в ответ:

– Ещё скажи, тебе самому не интересно, что они там делают, когда запрутся и хихикают.

– Интересно, но не такой же ценой!..

Я не слушала. Тупо смотрела на Уму, заново изучая каждую чёрточку его лица, и только теперь осознала, почему в начале он показался мне таким родным. Теперь, когда стало понятно, куда смотреть, я совершенно отчётливо видела в нём Олешу. Словно сняла с головы вуаль, которая всё это время мешала хорошенько рассмотреть подругу, а теперь – вот она, передо мной, во всей своей красе.

А ведь она... он и в самом деле был красив. Возможно, слишком тонкий для парня его роста (что наверняка играло ему на руку в создании иллюзии девушки), но с выраженной мужской фигурой и правильным лицом. Великое Солнце, как я могла не заметить таких широких плеч! Я ведь не раз обнимала его... Ох!

В памяти пронеслись самые разные моменты. Как я выливала на него свои переживания из-за парней, как, не стесняясь, переодевалась при нём и выходила из душевой совершенно голой. Как он одним взглядом успокаивал меня, а я списывала это на... да на что угодно! И ещё этот взгляд, от которого холодело внутри, и больше не хотелось спорить. Вот ведь подонок!

Его счастье, что он сейчас без сознания.

Мика уже очнулась и о чём-то шушукалась с Линой. Значит, Мика тоже...

По всему выходило, что бабушкины приёмы и были в своей сути тем самым ментальным воздействием, о котором говорили гладиры. И его, выходит, боялся на дознании гвардеец. Объяснил бы хоть толком вместо того, чтобы орать и угрожать!

Голова раскалывалась. Возникло ощущение, будто мне выдали недостающие детали логической задачи, но решить её, тем не менее, всё равно не получалось.

А что, если лежащий передо мной гладир вовсе не Оле? Может, я просто себя накручиваю и специально ищу, в чём же он так на неё похож? Может, он просто её брат? Или...

Я чуть не забыла дышать от новой версии и резко, со свистом вдохнула. Может ли быть, что у Оле с Умой отношения? Могла ли она бегать к нему? А светляк – подарок? Недаром же я его так давно не видела! Мог ли он прийти на карнавал именно к ней? А потом... А потом просто всё пошло не по плану. Оле приболела и всю ночь провела под присмотром врача, ему же надо было как-то развлекаться. И сказал мне, что уезжает, чтобы я не вмешивалась в их отношения.

Хотелось взвыть. Сладкий сон, который всего на день, но дал мне почувствовать нечто, отдалённо напоминающее веру в любовь, теперь разбился и осколками впился в израненную грудную клетку.

Или всё же Ума и Оле – одно лицо?...

Не важно. В любом случае, везде обман.

– Девочка, – тихо и ласково обратился подсевший ко мне Нэрд. – Ты устала. Если хочешь, помогу тебе уснуть.

Я подняла подёрнувшиеся пеленой слёз глаза на морщинистое лицо гладира и кивнула.

Самое время скрыться от этого мира хоть ненадолго.