Нежное создание 2 (СИ)

Глава 15

Выйдя к лестнице, Ника увидела Лину, прижавшуюся к закрытой двери в кухню. Служанка настолько была увлечена подслушиванием, что не замечала ничего и никого вокруг.

— Уши греем? — громко спросила Ника, становясь в позу моралиста. — Заняться нечем?

Лина вскрикнула и отшатнулась. Едва не упала, зацепившись ногой за приткнутую к стене половую щётку.

— Шпионишь? — напирала Ника, не давая прислуге опомниться. — Быстро признавайся, кто тебя к нам подослал? Говори как на духу!

— Н-никто, — запинаясь, промямлила Лина, пятясь к лестнице.

— Правду говори! — не отставала Ника.

Служанка отчаянно замотала головой, заныла:

— Никто… не подсылал, госпожа Руз.

— Если врёшь — берегись, — Ника свела брови и погрозила ей пальцем. — За разглашение информации без согласия её обладателя в суд на тебя подам. Засужу ко всем чертям.

— Ой-ёй, — заохала Лина, вытаращив глаза. — Простите, хозяйка. Я больше не буду подслушивать.

— То-то же, — забавлялась Ника её испуганным видом. — Брысь отсюда! — усмехаясь, смотрела ей вслед.

Застать за подслушиванием Хенни — дело привычное. Она не прячется, выкрутиться не старается. А вот что новая служанка госпожи Маргрит будет рыскать по дому, таиться в тёмных углах, подглядывать и подслушивать — открытие не из приятных. Ладно бы удовлетворяла собственное любопытство, а вот если, в самом деле, станет кому-то докладывать обо всём, что услышит и увидит…

— Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, — вошла Ника в зал.

У окна в VIP-зоне за сервированным к чаю столом сидели госпожа Маргрит и… девушка замедлила шаг. Занявшись обустройством кофейни, она совсем забыла о банкире, который должен был вернуться за ответом через две недели!

«Прошло две недели? Всего две недели?» — изумилась Ника. Сколько она живёт в этом времени? Месяц? Всего месяц? Казалось, что времени прошло намного больше. Не понимала, как умудрилась за короткий срок наворотить столько дел — и плохих и хороших?

Вспоминать о плохом она не станет. А вот о хорошем, о её детище — кофейне, думать всегда приятно.

Безусловно, без помощи компаньона даже при наличии средств она бы не осилила и пятой части задуманного. Понимание постоянно меняющегося рынка, связи с торговцами, мужская хватка, прозорливость, опыт ведения дел, холодный расчёт — всё Ван дер Меером наработано годами. То, чего так не хватает Нике, в нём присутствует в избытке. Обзавидоваться можно.

Геррит ван Ромпей встал ей навстречу. Улыбаясь, нетерпеливо шагнул, протягивая обе руки:

— Милая госпожа Руз! — улыбнулся открыто. Глаза светились теплом и нежностью. — Наслышан, наслышан… — сжал её ладони, удерживая, не спеша отпускать. — Чрезвычайно рад вашим успехам. Вы непревзойдённая выдумщица. Кофейня превзошла все мои самые смелые ожидания.

Ника густо покраснела, чувствуя себя неловко под его пристальным взглядом.

«Обо всём знает или нет? Кто рассказал? Насколько подробно?» — с беспокойством посмотрела на госпожу Маргрит. Та вздёрнула бровь и отвела глаза — понимай как хочешь.

Ван Ромпей выглядел доброжелательным и искренним.

— Рада вас видеть, — улыбнулась девушка, всматриваясь в лицо мужчины, отвечая на его деликатное рукопожатие.

Заметила в глубине его глаз плохо скрытую, притаившуюся тревогу и такую знакомую ей боль и щемящую тоску, что сердце сжалось от жалости. Не думала, что когда-нибудь её будут волновать чужие чувства.

Банкир проводил её к столу, подождал, пока она сядет рядом с госпожой Маргрит.

Когда он отвернулся, чтобы сесть напротив них, мама поспешно шепнула дочери на ухо:

— Ему писали о каждом твоём действе.

Нике стало неприятно, что старик организовал за ней слежку. Между тем нет худа без добра. Тайный агент значительно упростил ей задачу, всё встало на свои места: отказывать Ван Ромпею на его предложение руки и сердца уже нет необходимости. Надеялась, что доносчицей стала не госпожа Маргрит. Может быть, госпожа Сникерс? Или?.. Да кто угодно! Гадать бесполезно. Вся её жизнь как на ладони. Опустила глаза под долгим пронизывающим взглядом мужчины.

— Вы и в простом одеянии божественны, милая госпожа Руз, — задержал взор на её тонкой талии и груди, подчёркнутой узким корсажем.

Ника не смутилась, слегка наклонила голову, благодаря за комплимент. Убрала упавший на лоб завиток волос.

— Всё же кофейня, — банкир откинулся на мягкую накладку на спинке дивана и в раздумье пожевал губами.

— Как видите, — улыбнулась девушка.

— Госпожа Маргрит изволили попотчевать меня дивным печеньем и вот этим, — указал на сырные палочки. — Изысканный вкус. Никогда ранее ничего подобного не ел. Выше всяких похвал.

Мама закивала головой. Улыбалась, наслаждаясь похвалой, будто возносили её.

— Расскажите, милая госпожа Руз, — мужчина скользил глазами по её лицу, — всё ли у вас складывается как вы того желаете? Зная об истинном положении дел вашей семьи и пустячном состоянии вашего компаньона, — метнул взгляд на госпожу Маргрит, — готов оказать любое посильное содействие в столь необычном для девицы начинании.

«Знает всё обо всех», — убедилась Ника. В расчёт Ван дер Меера не берёт, намеренно подчёркивает его несостоятельность и ненадёжность.

Бросила взгляд на банкира: «Интересно, вернётся он к Кэптену с прежним предложением взять кредит на выгодных условиях или нет? Как в таком случае отреагирует Адриан? Всё же он морской офицер, а не трактирщик».

Поскольку Ван дер Меер вложил все свои деньги в кофейню, хотелось верить, что он принял окончательное решение. Если только кто-либо не перекупит его долю. Будет ли Ван Ромпей пытаться сыграть на этом? Как поступит Кэптен? Недооценивать силу золота нельзя. Договор не подписан, условия о неустойке в нём не прописаны. Ника даже не говорила с компаньоном на эту тему.

— Не скажу, что всё у меня выходит гладко, — поскромничала она, — но я, как видите, довольна результатом.

Она встала. Поворачиваясь вокруг себя, обвела зал медленным взором:

— Ещё не вся мебель на месте, многого не хватает, но уже через две недели кофейня «Ветер странствий» гостеприимно распахнёт двери навстречу новой жизни. Приезжайте на открытие, господин Ван Ромпей. Обещаю, будет интересно.

Банкир поднялся. Заложив руки за спину и сцепив их замком, расправил плечи. Подошёл к Нике.

Близко, непристойно близко.

Она не смутилась, не отступила. Слышала его глубокое свистящее дыхание. Смотрела на его морщинистое лицо землистого цвета, плотно сжатые тонкие губы. В блёклых глазах меркли слабые огоньки надежды.

— Вам не место в Зволле, милая госпожа Руз, — сказал он неожиданно твёрдым властным голосом. — Я снова предлагаю вам и госпоже Маргрит, — повернул голову в её сторону, — поехать со мной в Амстердам. Как и говорил, не стану вас ни неволить, ни связывать словом. Лишь помогу снять дом и ссужу достаточную сумму под низкие проценты для любого вашего начинания. Пожелаете — откроете кофейню либо займётесь похоронным делом.

Сделал паузу, выжидая, зорко следя за реакцией собеседницы.

— Не стану вам навязывать себя, — горделиво вскинул подбородок, отчего усы встопорщились, а бородка-клинышек стала похожа на клюв мифической птицы. — Вы молоды, хороши собой, рассудительны. У вас блестящее будущее.

Мысли Ники полетели в заданном направлении.

Бесспорно, большой город с его немалым населением откроет перед ней огромные возможности. Будет где развернуться, открыть одну кофейню, другую… Она не будет вынуждена стоять за прилавком, обслуживая посетителей, станет истинной хозяйкой сети кофеен. Станет свободной и богатой. Очень богатой.

«Так не бывает!», — думала девушка лихорадочно. Есть что-то, о чём она не догадывается. Что? В чём подвох?

— Ответить следует сейчас, — услышала она требовательный голос банкира.

Повисла пауза: глубокая, напряжённая, искрящая.

Ника знала ответ.

«В Амстердаме не будет Ван дер Меера!» — облилось сердце кровью.

Всё дело в нём! Не будет его — желанного мужчины, связанного по рукам и ногам цепями брака!

Знала и другое: Кэптен никогда не станет ни её возлюбленным, ни мужем. Размечталась!

Госпожа Маргрит в ярких красках расписала перспективу дочери на ближайшее десятилетие.

«Ирония судьбы», — мысленно усмехнулась Ника. Анника будет счастлива, живя со своим мужчиной, воспитывая их общего ребёнка и занимаясь сыроварней, одновременно обрекая своего настоящего мужа на безбрачие. Если Кэптен когда-нибудь решится на гражданский брак и у него будут дети, то он ни при каких обстоятельствах не сможет дать им своё имя. Сын Анники — бастард — вырастет и станет претендовать на имя Ван дер Меера. Получит титул, положение в обществе, состояние.

Ника передёрнула плечами: «Обяжет ли суд Аннику жить под одной крышей с законным мужем? А если она к тому времени родит ещё одного ребёнка от сыродела? Как в таком случае поступит Ван дер Меер?»

Девушка не стала думать, что при таком раскладе произойдёт с ней самой. Поразмышляет на эту тему в другой раз.

Её ответа ждали.

Геррит ван Ромпей не спускал с неё тяжёлого, давящего взора.

Со стороны госпожи Маргрит не слышалось ни шороха, ни вздоха.

Ника избегала смотреть на мужчину.

— Мне жаль, — сказала тихо. — Простите, что невольно дала вам надежду.

Мама передвинула чашку; зазвенело блюдце.

Банкир ответил он не сразу.

— Что ж, так тому и быть, — сказал он бесцветным голосом. — Напоследок, милая госпожа Руз, позвольте порадовать вас безделицей. С позволения сказать, в знак моего искреннего восхищения вами.

Он достал из внутреннего кармана кафтана бархатный мешочек и вручил Нике:

— Вещица простенькая, но для вас крайне необходимая. Поверьте, сей дар вас ни к чему не обязывает.

Девушка отрицательно качнула головой, собираясь отказаться от подарка, но Ван Ромпей опередил её.

— Не откажите старику в малости, милая госпожа Руз, — заключил её ладонь с даром в свои ладони, не дав ей вернуть его. — Доставьте мне удовольствие побаловать вас.

Ника со вздохом вскинула брови и растянула шнурок на бархатном мешочке.

На её ладонь выпали золотые часы-луковица с крошечным заводным ключиком на узкой розовой шёлковой ленте. Не просто часы, а ювелирное украшение, символ статуса, демонстрирующий богатство и изысканный вкус владельца.

Девушка затаила дыхание от восторга.

Назвать вещицу скромной не поворачивался язык. Стоили часы, судя по их виду, немало. Видела похожие у госпожи Сникерс, только те были серебряные, крупные, с виду простые.

Несмотря на изящество, они оказались довольно тяжёлыми. Тонкая крышка с цветочным ажурным венком открылась легко, на циферблате отчётливо проступали римские цифры.

«Одна часовая стрелка?»*, — обратила внимание Ника на отсутствие минутной стрелки. Необычно, но привыкнуть можно.

— Помните о скоротечности времени и бренности нашей жизни, — голос банкира прозвучал глухо и трагически.

Девушка закрыла крышку:

— Спасибо за подарок, господин Ван Ромпей. Я всегда буду помнить вас, — в порыве обняла мужчину, поцеловала в щёку. Заметила, как в уголках его глаз блеснули слёзы.

— Ещё чаю, господин Ван Ромпей? — заметно волнуясь, встала хозяйка дома.

— Откажусь, госпожа Маргрит. С вашего позволения откланяюсь. У меня намечена встреча.

Мама проводила гостя к выходу.

Ника следовала за ними, любуясь часами.

— Вы остановились в гостевом доме господина Киккерта? — спросила госпожа Маргрит. — У меня к вам есть дело, которое требует безотлагательного решения. Дозвольте наведаться к вам после полудня или… когда вам будет угодно?

Банкир бросил прощальный взор на дочь хозяйки дома:

— Приходите после полудня, госпожа Маргрит. Всегда рад вас видеть.

Пронзительно звякнул дверной колокольчик.

Мама закрыла дверь на замок и порывисто повернулась к дочери.

— Глупая… маленькая глупая девочка, — выдавила из себя глухо. — Ты не моя дочь.

— Потому что не ищу во всём выгоду? — Ника прошла мимо неё, направляясь в кухню. — Если господин Ван Ромпей сегодня предложит вам стать его женой, вы согласитесь?

Ответа не ждала. Он ей не нужен. Бросила на ходу:

— Ухожу к горшечнику лепить пивные кружки, — вышло резко, с раздражением. — Вернусь к обеду. Или позже.

— Ты ходила к Де Йонгам? — догнал её гневный голос женщины. — Зачем?

Ника замедлила шаг.

«Дэниэл де Йонг», — быстро сориентировалась она. Такого имени художника золотого века нидерландской живописи она не помнила.

— Как приняла тебя старуха Лейфде? — лицо госпожи Маргрит исказила презрительная гримаса. — Впустила в дом? — голос сочился ядом.

— С чего бы ей меня не впускать? — остановилась девушка, поворачиваясь к женщине. — Это у вас с ней натянутые отношения. Ко мне она отнеслась… душевно, собиралась чаем напоить.

— Натянутые отношения? — скептично хмыкнула мама. — Ты это так называешь? Быстро запамятовала, кто повинен в смерти твоего отца.

У Ники пересохло в горле — приоткрывалась завеса над ещё одной семейной тайной.

— Не забыла. Только до сих пор не уверена в правдивости услышанного, — сказала наобум.

— Мальчишка похож на твоего отца, — госпожа Маргрит побагровела от негодования. — Нос, губы, подбородок… походка. Не разглядела? Жалкий изменщик, прелюбодей! — выплюнула злобно.

— Дэниэл мой брат? — оторопела Ника, сжимая во вспотевшей ладони часы-луковицу.

Мама сложила руки на груди, усмехнулась:

— Запамятовала, дочь?

Девушка не ответила. Плохо, когда не знаешь, да ещё забудешь… Вспоминала, зачем идёт в кухню?

Хенни стояла у разделочного стола, опершись руками о столешницу. Увидев хозяйку, торопливо бросила в миску с водой большую рыбу.

— Ты знала, что Дэниэл мой брат? — спросила Ника, озираясь, вспоминая, что собиралась здесь взять.

Знала, что служанка не могла не подслушать разговора с банкиром, не могла не слышать последних слов госпожи Маргрит.

— Все знают, — ответила Хенни, не поворачивая головы, перекладывая вымытую рыбу на доску, нюхая её.

Ника остановила глаза на эскизах столовой посуды, лежавших на подоконнике. Вот за чем шла — за ними!

— Ухожу, — сообщила она, скручивая листы в трубку.

— Ой, погодите, — спохватилась служанка. — Я пойду с вами.

— Не нужно. Дорогу я знаю, не заблужусь. Хватит меня водить за руку и опекать! — повысила голос.

Отряхнула низ платья, надела чепец, заимствованный у Хенни, убрала под него волосы. Ворчала:

— Кому интересна простая прислуга? Брать у меня нечего. В кошеле мелочи впритык. Едва хватит, чтобы заплатить лекарю за осмотр.

— Я приду за вами к горшечнику, — услышала в спину голос Хенни.

Не оборачиваясь, следуя по коридору, Ника крикнула:

— Оставьте меня в покое! — на ходу закладывала часы в кошель. — Отстаньте от меня! Все! Все отстаньте!

—————

* Первые карманные часы, ставшие предметом роскоши, разработаны в Нюрнберге в 1510 году. Их отличительной особенностью стала заводная пружина. Маятник как регулятор погрешности был изобретён в 1657 году. Минутная стрелка появилась в 1680 году.