Нежное создание 2 (СИ)

Глава 47

Ника потёрла свои озябшие плечи. В объятиях мужчины было гораздо уютнее. Да и ехать уже никуда не хотелось. Поддавшись чувству радостной эйфории, она предвкушала приятные перемены в своей жизни, связанные с новым витком отношений с Кэптеном. При мыслях об их совместном будущем сердце то замирало, то ускоряло ритм, нервная дрожь не покидала напряжённое тело.

Ван дер Меер обнял её за плечи и притянул к груди:

— Завтра скажешь госпоже Лейфде, что уедешь с Дэниэлом по осени. Тебе следует уладить множество безотлагательных дел, которые в кратчайшие сроки разрешить невозможно.

— Что ты задумал? — спросила Ника. — Если и в этот раз ты оставишь меня в неведении, я тебя не послушаю: брошу всё и уеду.

— Не предложишь мне чаю? — Адриан погладил её по спине, взял за холодную руку. — Идём в дом. Ты замёрзла.

Он открыл дверь и легонько подтолкнул девушку в проход:

— В права наследника вступила? — снял с полки подсвечник с горящей свечой.

Пламя вспыхнуло, осветив сосредоточенное лицо мужчины.

— Нет.

— Прежде всего займись наследными делами.

Они прошли мимо каморы Хенни, за дверями которой слышался храп.

«В здоровом теле здоровый дух», — с невольной улыбкой подумала Ника, вдруг вспомнив, что у неё нет с собой ключей от кухни. Они остались в мастерской. Там есть немного печенья и бульотка, но в ней закончилась вода. Да и прихватить к чаю чего-нибудь более сытного не помешает.

Второй комплект ключей от кухни, кофейни и кладовых имеется у Хенни. Будить среди ночи повариху, чтобы взять у неё ключи, она не станет. Без шума и лишних объяснений вернётся сюда повторно.

Дом спал. Память возвращала девушку в недавнее прошлое, к ремонту, когда каждый уголок дома был наполнен шумом и суетой, когда огромный, обновлённый и пустой, он заполнился мебелью, теплом и уютом. На этажах пахло свежей краской, клеем, обоями, деревом и тканями.

Ника поняла, как сильно она любит этот старый дом. Не тот, отошедший наследнику и проданный за долги, а этот. В нём каждый предмет, каждая деталь хранит тепло её рук, хранит тайну её души. Он — её крепость. Именно в нём нашла убежище её неприкаянная душа. В нём она хочет выйти замуж за любимого, родить и вырастить детей, прожить всю жизнь. Она сделает всё, чтобы любовь, верность и доверие навсегда стали основой семейных ценностей, теми тремя китами, на которых строятся крепкие семейные отношения.

За ней шёл мужчина, которого она ощущала неотъемлемой частью своей жизни. Поднимаясь по лестнице, Ника снова и снова оборачивалась на него, словно хотела убедиться, что он есть и он рядом с ней.

Проводив его в мастерскую, она взяла связку ключей и второй подсвечник с тремя зажжёнными свечами. Помедлив, погасила одну свечу.

Адриан снял плащ и бросил его на спинку стула, сверху пристроил шляпу. Снял пояс с оружием.

— Располагайся, я вернусь быстро, — звеня связкой ключей, Ника поспешно вышла в коридор.

— Я с тобой, — догнал её голос Ван дер Меера.

— Не нужно. Я быстро, — ответила она, не оборачиваясь, ускоряя шаг.

Держа подсвечник в вытянутой руке, Ника торопливо спускалась по лестнице, на ходу выбирая нужный ключ.

Подходя к кухне, замедлила шаг. Под дверью, ведущей в кофейню, она заметила узкую полоску тусклого света. Ника потянула ручку двери на себя — открыто. Мелькнула мысль, что Хенни не закрыла дверь в кофейню, и кто-нибудь из постояльцев в поисках съестного или выпивки воспользовался её оплошностью. Через незапертую на засов верхнюю створку половинчатой двери можно свободно попасть в кухню.

Показалось странным, что проходя мимо кухни десять минут назад, ни Ника, ни Кэптен не слышали со стороны зала посторонних звуков и не видели даже малейшего намёка на свет.

Девушка открыла дверь шире и вошла в кофейню. В окна проникал лунный свет. Его оказалось достаточно, чтобы видеть всё происходившее в зале и поймать проголодавшегося визитёра с поличным. Кроме того на барной стойке в эксклюзивном керамическом подсвечнике ярко горела свеча.

Дойдя до барной стойки и поняв, что именно происходит в кофейне, Ника от неожиданности остановилась.

Высокий крепкий мужчина торопливо переходил от дивана к дивану, собирал накладки и швырял их на составленные посреди зала обычные и перевёрнутые барные стулья.

Девушка опешила. Беспорядочно собранная в кучу мебель напомнила огромную поленницу, а диванные накладки — прекрасное средство для розжига. Осталось поднести огонь!

Заметив Нику, погромщик застыл на месте с накладкой в руке.

Девушка от страха онемела; подсвечник в руке заходил ходуном; зубы непроизвольно сжались, до боли прикусив язык.

Выронив связку с ключами, Ника попятилась к двери. Услышав звук посыпавшихся на пол монет, повернула голову к барной стойке и её сердце ухнуло.

Второй мужчина, такой же высокий и крепкий как его подельник, стоял за барной стойкой и опустошал денежный ящик, в котором по большому счёту поживиться было нечем.

В конце рабочего дня девушка забирала послеобеденную выручку, оставляя в кассе для сдачи медные стюверы. Золотые дукаты и серебряные гульдены пересчитывались, записывались в приходно-расходную книгу и их забирал Ван дер Меер. Так происходило ежедневно, но не в этот раз. Выручка за пять дней отсутствия Кэптена хранилась в комнате Ники на третьем этаже. Нагрянь туда грабители, и найти её станет делом трёх минут.

Появление хозяйки для поджигателей стало не меньшей неожиданностью, чем для неё их присутствие.

Мужчины замешкались, впрочем, не сильно повлияв на ход событий. Дальнейшее произошло за считанные секунды.

Если бы поджигатель был один, тот, который свалил мебель в центре зала, Ника успела бы от него убежать. Выбежать в коридор и поднять шум — дело пяти секунд.

А вот второй бандит почти рядом, от него не убежать. Девушка встретилась с ним глазами — немигающими, пустыми, безжалостными, — глазами закоренелого преступника, глазами убийцы. На побитом оспой лице застыла остервенелая ухмылка. Он ловко — на раз-два! — перепрыгнул через барную стойку и метнулся к Нике.

Девушка со всей силы закричала и бросила тяжёлый медный подсвечник в шкаф-витрину. Вместе со звоном разбившегося стекла в её сознание ворвалось понимание — это конец!

От обрушившегося на неё удара Ника упала. В голове поплыло. По телу медленно и неотвратимо растекалась боль. Она подобралась к сердцу, сжала его когтистой лапой смерти, предвещая вечный покой.

Страшно…

Страшно и больно.

В ушах затихал хрустальный звон осыпавшегося стекла, сквозь который пробились слабые отголоски когда-то услышанной песни в исполнении Лебединского:

— Вот и вся любовь! Талая вода,

Хочешь, я вернусь, но не навсегда.

— Конец? Как конец? — ворвался в сознание Ники вопль души. После смерти она получила второй шанс прожить полную радости и любви жизнь и… конец? Её душа вгрызлась в чужое тело, разместилась в нём с удобством и комфортом, прижилась, пустила корни. Она не готова умереть именно сейчас! Она так мало успела сделать! Хотелось жить, творить, любить!

— Ты уже мёртвая, снова мёртвая, — насмехался над её страхами голос невидимого Ромки.

— А как же Кэптен? — возразила Ника. — Как же любовь, аромат которой, как аромат хороших дорогих духов только-только начал раскрываться? Ты их примерила на себя, оценила запах и стойкость, выделила нотки сердца, поняла, что аромат твой, приняла его, полюбила.

— Любовь? — рассмеялся невидимый Ромка и категорично заявил: — Любви нет.

— Есть! — крикнула Ника. — Адриан тоже любит меня!

— Не в пример тебе он разумный и расчётливый, — заговорил Ромка, копируя голос госпожи Маргрит. — Сейчас ему выгодно быть рядом с тобой. Не станет тебя, и он быстро найдёт утешение в других женских объятиях. Не догадываешься в чьих?

Перед лицом девушки мелькнула серая тень, незримой ладонью похлопала её по щекам, и Ромка позвал:

— Верони-ичка-а!

— Сгинь, гад! — заорала Ника, отбивая невидимые руки. — Зачем ты таскаешься за мной? Что тебе от меня нужно?

— Что ж ты такая некультурная? — рассмеялся Ромка довольно. — Вернись в своё гнездо пока не поздно. Твоя мамка квартиру продаёт.

— Ни за что не вернусь туда, где мне было плохо! Я не могу оставить Дэниэла. Один он не справится. Госпожа Лейфде не сможет жить вечно. Я не успела составить на него завещание, оставить ему дом и бизнес. Всё отойдёт кузену!

— Глупая, здесь разберутся без тебя. Идём домой, а? — подобрел Ромка. — Хочешь, бабла дам? Отвалю, сколько скажешь. В моём сейфе «зелёных» немерено, — его ладонь коснулась её щеки, погладила, схватила за руку. — Идём!

Ника рванулась и… очнулась. Из пересохшего горла вырвался хриплый вскрик.

— Держи руку, — произнёс уверенный мужской голос. — И миску прижми.

Девушка с испугом уставилась на пожилого семейного лекаря госпожи Маргрит, склонившегося над её вытянутой рукой. Ему помогала Хенни.

Они находились в каморе кухарки. Ярко горели свечи. Пахло свежей кровью, благовониями и камфорой.

Несмотря на боль, Ника со вздохом облегчения улыбнулась: она там, где должна быть и где быть хочет.

Заметив, что хозяйка пришла в себя, Хенни одобрительно качнула головой:

— Вот и славно.

Лекарь закончил кровопускание и посмотрел в лицо Ники.

— Госпожа Руз, как вы себя чувствуете? — спросил с беспокойством, туго затягивая полоской ткани порез на руке. — Где болит?

— Всё болит, — еле слышно ответила девушка. Распухший язык не слушался, двигался лениво, неохотно. Во рту явственно ощущался вкус крови.

— И будет болеть, — отозвалась Хенни, убирая со стола курильницу с дымящимися травами. — Вас так ударили, что впору было умереть. Я так сперва и подумала. Уж больно вы мертвенно-бледная были и совсем уж бездыханная.

— По голове ударили? — Ника прижала ладонь к съехавшему со лба компрессу. Второй холодный и влажный компресс лежал у шеи.

Хенни скривила рот и болезненно посмотрела на плечо хозяйки, затем на лекаря, собиравшего медицинский инструмент в свою объёмную сумку. Со вздохом мужчина сказал:

— Вам показан покой и следует два раза в день пить настой, который я приготовлю. Сегодня на плечо ничего согревающего не укладывайте. До вечера меняйте на нём холодную повязку. Не часто, не переусердствуйте. Излишний холод вашему деликатному сложению также ни к чему. Завтра я приготовлю согревающую мазь.

Непослушной рукой Ника осторожно ощупала припухлость у шеи. Двигать левой рукой, из вены которой пустили кровь, как и повернуть шею, оказалось больно.

Хенни страдальчески зашмыгала носом:

— Если бы не господин Ван дер Меер, то вас как есть порешили бы.

— Ван дер Меер? — оживилась Ника, упёршись взором в закрытую дверь, у которой топтался лекарь, желая услышать подробности ночного происшествия.

— Проводи господина лекаря, — сказала девушка, не понимая, сколько она пролежала без сознания. Сейчас ночь, утро или день?

За дверями послышался приглушённый разговор. В створку постучали, она приоткрылась, и показалась женская голова в большом ночном колпаке, из-под которого выбивались мелкие седые кудряшки.

«Одна из сестёр-постоялиц», — узнала Ника пожилую женщину, втиснувшуюся в узкую дверь. Остановив взор на девушке, мягко, но наставительно заговорила:

— Госпожа Руз, миленькая, что ж вы так весьма безрассудно, в полном одиночестве пошли смотреть, что за шум? Следовало ли идти? Пусть бы грабители взяли, что хотели и ушли. Поверьте, моя дорогая, не стоит серебро и злато того, чтобы из-за него лишаться жизни.

— Всё обошлось. Госпожа Руз всего лишь сильно испугалась, — заверил лекарь соболезнующую, выдворяя её из каморы.

— Так всем и сказать? — не поверила женщина. — Мы же волнуемся, не спим. Там стекло разбитое, много стекла…

Хенни вышла следом, закрыла дверь, и голоса стихли.

Вернулась она быстро и тотчас принялась суетливо убирать следы посещения лекаря. На хозяйку заплаканных глаз не поднимала.

— Кто меня нашёл? — спросила Ника, собираясь сесть на узком ложе. Ахнула от прострелившей тело боли.

— Лежите! — остановила её Хенни, укладывая назад. — Всё одно мне вставать пора. Скоро Тёкла придёт.

Она укрыла госпожу лёгким цветным одеялом, поправила высокую подушку. Вздохнула:

— Господин Ван дер Меер и нашли. Я услышала крик, шум, прибежала, а там вы… — она засопела и глубоко судорожно втянула воздух носом, — лежите бездыханная и белая с лица, что та смерть. А господин Ван дер Меер убили того, который вас…

— Убил грабителя? — Ника сглотнула сухим горлом.

Хенни оглянулась на закрытую дверь и понизила голос:

— Убили как есть. Я вошла и видела, как они держат его сзади за шею и… сломали её. Хрясь… и своротили набок, — сделала характерный жест руками. — Легко так, будто курёнку шею свернули. Крикнули мне затянуть его за стойку и накрыть и побежали за другим. Если догонят второго, то и того… убьют, — перекрестилась поспешно.

— И не узнает, кто их послал, — подытожила Ника, чувствуя нараставшую панику.

— Разве грабителей надо кому-то посылать? Сами ходят, высматривают, — Хенни задумалась. — Вам бы следовало прилюдно носить деньги в банк, а не собирать в доме. Пусть бы все видели, что денег нет и брать нечего.

— В любом, даже самом бедном доме всегда найдётся, что взять, — возразила Ника и закрыла глаза.

Что это не простой грабёж, ясно было сразу. Грабители не стали бы устраивать поджог, очистили бы кассу и тихо ушли.

Ника застонала: второго пожара она бы не пережила. Вместе с имуществом могли погибнуть постояльцы.

— Вам плохо? Вот, выпейте воды, — засуетилась Хенни. — Когда вернутся господин Ван дер Меер, его к вам допустить?

«Будто он станет спрашивать позволения», — мысленно усмехнулась Ника.

— Помоги мне дойти до моей комнаты. Придёт Адриан, не задерживай его. В зале приберитесь. Кофейня должна открыться вовремя. — Тихо договорила: — Назло врагам и недругам.

Осталось понять, кто задумал её запугать. Девушка не сомневалась, что её убийство в планы злоумышленника не входило. Так вышло.

Предстоял долгий разговор с Кэптеном, и откладывать его нельзя. Ника знала, что лёгким он не будет.