Нежное создание 2 (СИ)

Глава 3

Ван дер Меер пришёл, когда совсем стемнело.

Ника уже не ждала его — перегорела.

«Не пришёл и не надо», — подумала она обречённо, глубоко вдыхая аромат благовоний. На душе было грустно и одиноко.

Сняв корсет, переодевшись в домашнее платье и распустив волосы, сидела в своей комнате у стола. Перебирала эскизы кофейни и вяло жевала засахаренные орехи и сухофрукты, выбирая их из небольшой серебряной таццы*.

Горящие в канделябре свечи отбрасывали на стены и высокий потолок мягкие расплывчатые тени. Под ногами топорщилась полосатая циновка из комнаты Якубуса.

В дом не доставили ни единой картины. Ника втайне надеялась, что хотя бы одна не окажется в описи арестованного имущества. Если завтра не привезут ковёр, то это станет очередным досадным разочарованием.

«Как можно было допустить разорение семьи, имея лавку тканей и склад?» — в который раз недоумевала она. Не укладывалось в голове, что таким образом Якубус мог отомстить матери за обманутые ожидания в получении наследства. При случае нужно заглянуть на склад и посмотреть что там к чему.

Часы на главных воротах города пробили девять раз.

Ника встала, собираясь лечь в постель. Сонно осматривалась. Преобразившаяся после уборки комната нравилась ещё больше. Когда-то в ней жила бабушка Руз.

Мебель на своих местах. Ложе такое же короткое, как в прежнем доме, но не высокое, что хорошо. Если бы была возможность отказаться от кровати-шкафа, Ника отказалась бы. Вместо него поставила бы большую кровать с высокими резными спинками, колоннами по углам и пологом в тон обоев. Такие уже давно делают в Европе. Но тогда нужен камин. Зимой здесь будет холодно и неуютно.

Девушка поёжилась и потёрла озябшие ладони — грелки сегодня тоже не будет. Выпила бы вина для согрева, но и его нет. Как-то всё грустно.

Неизбежное купание в ванне-«соуснице» на общей кухне также не вдохновляло. Ника вернулась к столу, пододвинула к свече план первого этажа особняка и всмотрелась в расположение кладовых.

Подходящая нашлась под лестницей, ведущей на верхние этажи. В ней и разместится санузел с небольшой ванной, рукомойником и «буржуйкой»*, трубу которой можно вывести на задний двор. Если продумать подогрев воды в баке над топкой и снабдить его краном, то и вовсе можно изготовить дровяной водонагреватель, своего рода «Титан»*. Кажется, такие станут изготавливать в девятнадцатом веке.

Девушка повернула голову на стук в дверь.

Пламя свечи метнулось, едва не потухнув.

Хенни вошла, как всегда, не дождавшись разрешения. Остановилась на пороге:

— Хозяйка, к вам господин Ван дер Меер пришли. Впустить?

Ника выпрямилась, поправляя на плечах большую индийскую кашемировую шаль. Молчала.

— Вы же ждали его, — напомнила Хенни, глядя на оплывшую свечу в своих руках.

— Ждала, — подтвердила Ника.

Раздумывала, впустить припозднившегося гостя или нет. Не знала, насколько будет неприличным встречать мужчину в домашнем платье. Наряжаться в дневное платье и делать причёску она уж точно не станет.

Снимая нагар с обгоревшего фитиля свечи, Хенни недовольно сказала:

— Сидеть тут с вами до утра я не стану. Спать хочу.

— Зачем сидеть с нами? — не поняла Ника.

— Ну как же, — служанка подняла выше подсвечник, что-то высматривая в комнате. С разочарованием сообщила: — И стула третьего нет.

С опозданием до Ники дошло:

— А-а, бдить будешь, чтобы мы с ним… — засмеялась громко. — Хенни, Ван дер Меер безнадёжно женат, если ты забыла. К тому же он джентльмен. Репутация глубоко порядочного человека не позволит ему прикоснуться ко мне.

— Звать, стало быть, — равнодушно зевнула служанка и потёрла глаза.

— Зови. Будешь ты сидеть вон в том углу или нет, — указала на тёмный угол у двери, — ничего не изменится. У нас с Кэптеном сугубо деловые отношения. К тому же ему завтра идти на работу. У меня тоже дел невпроворот, впрочем, как и у тебя. Быстро обсудим кое-какие вопросы и разбежимся.

— Как же, деловые отношения, — пробурчала Хенни, разворачиваясь на пороге. — Разбегутся они. Я бы уж точно не стала рисовать булочника с рынка, если бы у меня с ним были особливо деловые отношения.

— Но я же буду рисовать твоего Гуго, а у меня с ним вообще никаких отношений нет, — возразила Ника.

Служанка остановилась. Замерев на месте, задумалась, а госпожа со вздохом посетовала:

— Даже чаю нет, чтобы гостя напоить.

— Завтра будет всё: и чай, и горячий супчик, — отмерла Хенни. — Гуго дрова привезёт и насос исправит. Что-то он чихнул ржавой водой десяток раз кряду и стих. Плохо дело.

— А Гуго, значит, на все руки мастер. Это хорошо.

— Хорошо, — снова зевнула Хенни. — Долго с господином Ван дер Меером не сидите. Свечи надо беречь, — прозвучало поучительно уже из коридора. — С другой стороны, нет худа без добра. Было бы неплохо, если бы вы… — голос стал тихим, слова неразборчивыми.

Ника метнулась к зеркалу. Стянула волосы синей атласной лентой в хвост, похлопала по щекам, покусала губы, расправила плечи и вздёрнула подбородок. Поправила шаль, пряча под ней мятый лиф домашнего платья. Распахнула дверь настежь и в ожидании гостя вышла в тёмный коридор.

Тусклое пятно света осветило часть стены напротив двери, размазалось по тщательно выметенному полу.

В конце коридора у лестницы остановилась Хенни. Высоко подняв горящую свечу, освещала путь гостю.

Ника смотрела, как к ней идёт Ван дер Меер.

Его приближавшиеся шаги сопровождались стуком трости, гулким эхом разносились по пустому дому, отскакивали от пола, впечатывались в стены, затихали под высоким потолком.

Девушка улыбнулась: мужчина шёл на свет, горевший в её комнате. Шёл к ней.

— С новым домом тебя, соседка, — тряхнул он небольшой корзиной, из которой торчало горлышко керамического кувшина с начищенной до блеска оловянной крышечкой.

Адриан прошёл мимо Ники, задержался у двери, оставил у стены трость. Слегка хромая, подошёл к столу, поставил корзину на сиденье стула. Вытащил кувшин.

— Бокалы есть? — сдвинул к краю стола чертежи.

Девушка закрыла дверь и в замешательстве ответила:

— Нет, только чашка… с водой, — кивнула на свою голубую чашку.

Подумала, что не готова бежать на первый этаж, брать ключ от кухни у Хенни и мыть бокалы, которые она видела в буфете.

Ван дер Меер усмехнулся и взял таццу. Хозяйским жестом высыпал её содержимое на пустую тарелку с крошками от недавно съеденного печенья и потряс ею:

— К тому же у меня сегодня был первый рабочий день, — улыбнулся. — Закончился он хоть и поздновато, но оказался весьма насыщенным на события. Отметим? — качнул в пальцах таццу, держа её за тонкую ножку.

— Отметим, — ответно улыбнулась Ника и опустила глаза.

Поставила с торца стола второй стул, достала из корзины гостя укутанную в полотенце керамическую форму с крышкой. Открыла её.

— Сёмга с черносливом? — удивлённо посмотрела на Кэптена.

— Ты же хотела отведать рыбы? Моя экономка приготовила её нарочито для тебя. Ещё горячая.

Несмотря на поздний час, мужчина выглядел бодрым. Одет нарядно, будто собрался в гости или на свидание. И пахло от него хвойной свежестью и морским бризом.

Чувствуя себя неуютно, Ника плотнее закуталась в шаль:

— Прости мне мой вид, гостей так поздно я не ждала и собиралась лечь спать.

Ван дер Меер проигнорировал оправдание, лишь окинул соседку быстрым взором и поставил корзину на пол.

Ника болтала воду в голубой чашке, не зная, куда её вылить. Не в ночную же вазу, стоявшую у ложа?

— Мне нечем поздравить тебя с первым рабочим днём, — остановила глаза на горшке с примулой на подоконнике. Политому в обед цветку лишняя влага однозначно навредит.

Адриан забрал чашку из её холодных пальцев, выплеснул воду на полотенце, вытер им руки и сел за стол. Глянув на цветок в горшочке, щурясь, спросил:

— Матфейсен принёс?

— Да, Алан, — Ника положила перед гостем ложку и села. — Всё же я не увижу, какого цвета распустятся тюльпаны в нашем саду.

— Не увидишь, — согласился Ван дер Меер, подавая соседке таццу с вином. — Моя экономка сказала, что сегодня в ваш дом приходили покупатели. Хотели купить одну из картин, но их выпроводили. Твой кузен продаёт дом с мебелью. По всему видно, что торопится уехать. Ему некогда устраивать публичные торги.

— Питера дома ждут дела и невеста. Можно нанять аукциониста.

Ника представила, как при этом чувствует себя госпожа Маргрит и поморщилась. Не укладывалось в голове, зачем женщина мучает себя, оставаясь в уже чужом доме? Вздохнула: за грудиной закололо, на глаза набежали слёзы. Она смахнула со щеки слезу, шмыгнула носом и бодро сказала:

— Не будем говорить о грустном. Давай выпьем за твои успехи на новом месте. Чтобы у тебя всё сложилось, и ты в скором времени получил повышение по службе.

— И у тебя пусть всё сложится, — Кэптен выпил до дна и забросил в рот горсть орехов.

Ника смаковала виноградное вино с глубоким рубиновым оттенком — умеренно сладкое и тягучее. Насыщенный ярко выраженный букет фиалки, смешанный с ароматом вишни, придавал ему необычайно приятное послевкусие.

Девушка не удержалась, потрогала на нижней части горлышка керамического кувшина выпуклую декоративную деталь в виде лица с бородой. Вспомнила название кувшина — «бородатый» или кувшин Бартманна*. Никогда не думала, что вот так, едва ли ни мимоходом будет касаться вещей, не представлявших в этом времени никакой ценности. Простой сосуд для воды, напитков, чего-нибудь ещё, о котором не станешь жалеть, если разобьёшь. Возможно, именно этот кувшин через триста пятьдесят лет станет экспонатом Рейксмузеума* в Амстердаме и будет иметь немалую художественную ценность.

Ван дер Меер пододвинул форму с рыбой соседке и вручил ложку:

— Ешь, я не голоден.

— Я тоже не голодная, но попробую. Уж очень рыбка аппетитно пахнет.

Адриан дотянулся до чертежей, переставил ближе трёхрожковый канделябр с одной горевшей свечой, сощурился. Со словами:

— Что ты тут придумала? — принялся их перебирать.

— Начни с обмерного плана первого этажа, — подсказала Ника, отправляя в рот кусочек рыбы. — Он сверху. Надеюсь, ты поймёшь, что я изобразила. И, пожалуйста, зажги все свечи.

Кэптен метнул на неё взгляд, отложил план, зажёг свечи и сел так, чтобы свет падал на рисунок, и в то же время в поле его зрения оставалась соседка.

У Ники замерло сердце. Выглядеть спокойной и уверенной стоило большого труда. Она не боялась услышать резкую критику в свой адрес. На её взгляд с задачей она справилась. Пусть план первого этажа вычерчен не в масштабе, но близко к нему, размеры указаны, оконные и дверные проёмы, лестница и кладовые обозначены. Эскизы мебели представлены в четырёхмерном формате.

— Набросок договора в самом низу, — сказала она, поедая рыбу, поглядывая на притихшего, погрузившегося в изучение чертежа компаньона. — Внесём правки, и я его перепишу начисто. Когда нужно будет идти в управу ставить подписи и печати, скажешь за день.

Ника намеренно ела медленно, чтобы занять себя, а не сидеть истуканом и не теребить бахрому на шали, успокаивая натянувшиеся нервы. Отчётливо видела лицо Ван дер Меера, повёрнутое к ней в три четверти, что позволяло сосредоточить внимание на его выражении и эмоциях. Сложно было сказать, нравилось ли ему виденное, но что он всё понимал, сомнений не вызвало.

Сначала его глаза бегали по бумаге, конкретно ни за что не цепляясь, приподнятая бровь оставалась неподвижной. Затем брови сдвинулись, губы сжались, глаза сощурились. Мужчина раздул ноздри явно чем-то недовольный.

Ника видела, в какую часть чертежа он возвращается. Знала, что вопросов не избежать. Учесть всё, оставаясь дилетантом в торговом деле, невозможно. Кажется, она перемудрила и с барной стойкой, и с уединёнными зонами у окна, и с санузлом, который задумала обустроить для личных нужд. Хочется пусть частичного, но комфорта, который можно с лёгкостью обеспечить. Люди придут ко всему этому, но позже. Ника всего лишь ускорит процесс в отдельно взятом доме.

К некоторым деталям Кэптен возвращался не один раз, заглядывая в наброски дизайна интерьера. Его взгляд стал спокойнее, внимательнее, вдумчивее.

Девушка ждала, что он посмотрит на неё, но лишь раз он мельком глянул на её руки, когда она нечаянно громко стукнула ложкой по керамической форме, подбирая мелкие рыбные кусочки.

Он не посмотрел на неё и тогда, когда отложил обмерный план и взял рисунки вывесок.

Ника подавила вздох и положила ладонь на кувшин с вином. Спросила:

— Будешь ещё?

Ван дер Меер скосил глаза на кувшин и утвердительно кивнул.

Рука дрогнула — в чашку плеснулось больше.

Девушка задержала дыхание и неторопливо наполнила таццу:

— Вкусное, — сделала глоток. — Виноградное, с вишнёвым послевкусием.

— Бургундское, четырёхлетней выдержки, — Кэптен задержал взгляд на влажных алых губах соседки, которые она только что едва заметно облизнула, явив ему кончик розового языка. Опустил глаза на рисунки двух вариантов будущей вывески.

— Это слово что значит? — показал один из рисунков, выполненных в ботаническом стиле.

— Растение… Веро́ника*, — ответила Ника без энтузиазма. Как бы ей ни хотелось назвать кофейню своим именем, но слово в здешних краях никому ни о чём не скажет и никаких ассоциаций не вызовет. — Неприметный цветок, но по-своему красивый. Голубой… нежный. Лечебный.

— Что лечит? — серьёзно спросил Ван дер Меер.

— Рекомендуется пить настой высушенного растения при заболеваниях печени и почек. Улучшает аппетит и сон, — вспомнила, как читала о цветке в энциклопедии, когда интересовалась значением своего имени. О поносах и ревматизме умолчала. Хватит и этого, чтобы понять, что для названия кофейни имя не годится. — Кстати, есть такое женское имя.

Компаньон не отозвался. Наклонив голову к плечу, он рассматривал вариант второй вывески, оформленный замысловатым, но хорошо читаемым шрифтом. Буквы будто ветром уносило.

— Эта получше будет, — вынес он вердикт и намеренно пафосно произнёс: — «Ветер странствий». Правда, звучит как-то… странно и…

Ника не дала ему договорить — вспыхнула как спичка:

— Таверна «Старина Ханс» или «Мясо тут» звучит привлекательно, да? Или вот… «Буйный гусак». Красиво, правда?

— «Дикий гусь», — поправил Ван дер Меер с улыбкой.

— Какая разница! — горячилась Ника. По лицу разлился жар. Стало душно. — Суть одна. Или вот что за название «Дырявая кружка»? А «Бездонная бочка»? — Хмыкнула: — Харчевня «Три пескаря».

— У нас таких нет, — возразил мужчина, с интересом наблюдая за воинственно настроенной соседкой.

— В других местах есть, — уверенно парировала она. — Хорошо, предложи свой вариант.

Кэптен сосредоточенно уставился в её горящие глаза, пытаясь выудить из памяти что-нибудь подходящее. Как назло ничего путного на ум не шло.

Ника немного выждала, поиграла бровями и с усмешкой сказала:

— Что, нелегко дать название своему детищу? Как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Может, хочешь обозначить главного владельца? Кофейня «Адриан и Ко».

— Что за «Ко»? — насторожился он.

— Понимай как хочешь. Например, кормовой отсек, камера охлаждения, космический объект, — плела, что приходило на ум. Смеялась: — Когенерационное оборудование, Капитан Очевидность. Ещё?

— Не всё понятно… Смеёшься?

— Если серьёзно, то «Ко» означает «и компания». Говорит о том, что владелец заведения не один.

Ван дер Меер потёр чисто выбритый подбородок, засматриваясь на заразительно смеявшуюся соседку:

— Пусть будет «Ветер странствий».

Отложил рисунок в сторону, посерьёзнел. Сжав губы, достал из вороха бумаг обмерный план первого этажа и дизайн-проект интерьера, глянул на компаньонку сверху вниз и потряс бумагами:

— А теперь вернёмся вот к этому. Напомни мне, где ты обучалась чертёжному делу?

Ника внутренне подобралась. Взгляд Кэптена обещал не дружескую беседу в стиле «вопрос — ответ», а допрос с пристрастием.

—————

* Тацца — широкая плоская чаша на высокой ножке. Её также можно увидеть на картинах малых голландцев: первая книга — 8 глава, 26 глава.