Нежное создание 2 (СИ)

Глава 16

Она запыхалась, раскраснелась. Поняв, что идёт слишком быстро, осмотрелась и замедлила шаг. Шла к лекарю.

Думала.

Не понимала, что её так расстроило? Разумеется, ничего хорошего нет в том, что отец Руз изменял госпоже Маргрит. Но вправе ли Ника судить его?

Она ничего не знает о Лукасе ван Вербуме. Не знает о его отношениях с женой, сыном и дочерью. Не знает, что происходило в их жизни до его смерти и после. Не знает всего того, из чего состоит жизнь отдельно взятого семейства.

Сомневалась.

Если бы в семье царили любовь и согласие, разве бы Якубус стал таким? А Руз? Как она вела себя по отношению к отцу? Оправдывала его или порицала?

Её отец любил другую женщину и имел от неё сына. Живи он в двадцать первом веке — развёлся бы с женой и стал счастливым. Госпожа Маргрит тоже нашла бы своё счастье с другим мужчиной.

Поднятая госпожой Маргрит тема о невозможности разводов в этом времени многое объяснила.

«Наглядный пример, ничего не скажешь», — вздохнула Ника, прокрутив памяти разговор с мамой относительно нерасторжимости брачного союза.

Отец Руз умер от болезни сердца — так значилось в документе. Инфаркт? Был скандал?

Наверное, был. Не верилось, что госпожа Маргрит с её характером молчаливо страдала и плакала в подушку.

Что думала Руз, когда узнала правду об отце? Как принял весть Якубус? Уж не он ли приложил руку к смерти отца? Он мог.

Что или кто стал причиной смерти главы семьи, Ника докапываться не будет. Мужчину не вернёшь, как и мать Дэниэла.

В приёмной лекаря девушка прождала недолго. Держа двумя пальцами пузырёк с коричневой жидкостью, старец разъяснял покупательнице, как правильно пить настойку.

Ника наблюдала за его малолетним учеником, который горделиво и сосредоточенно измельчал высушенные корешки в каменной ступке.

Снова думала.

Свыкалась с мыслью, что теперь у неё есть младший брат. Братишка… Спокойный, дружелюбный, талантливый и очень симпатичный. Поймала себя на том, что улыбается. Вспоминать о Дэниэле было приятно. Не помнила, чтобы когда-либо мечтала иметь брата или сестру. Всегда умела занять себя. Ей было комфортно находиться в одиночестве.

Лекарь отпустил покупательницу и ощупал голову Ники. Заглянул в её глаза, зачем-то сказал открыть рот и высунуть язык. Удовлетворившись увиденным, заключил, что рана закрылась и приходить госпоже ещё раз нет нужды. Плату за осмотр не взял.

Пока Ника шла в гончарную мастерскую, приняла решение: как бы ни складывались её отношения с госпожой Маргрит, она не станет отталкивать от себя Дэниэла. Он не виноват, что родился вне брака. Отец Руз умер, а значит, на долю в наследстве парень претендовать не станет. Да и на что претендовать? Невооружённым глазом видно, что госпожа Лейфде богаче Ван Вербумов.

Горшечник приготовился к приходу заказчицы. У малого гончарного круга в корыте лежал толстый пласт красной глины, накрытый мокрой холстиной; на рабочем столе разложен инструмент.

Старший мальчишка-подмастерье заканчивал выкручивать глубокое блюдо. Младший перетирал в крошку спечённую глину.

«Готовит шамот», — поняла Ника. Его добавляют для прочности в глиняную массу, чтобы увеличить прочность готового изделия. Из такой глины изготавливают огромные вазы, скульптуры, панно, огнеупорный кирпич. Изделия менее требовательны к сушке, при обжиге выдерживают высокие температуры, лучше переносят уличные условия.

— Не передумали связываться со мной, уважаемый мастер? — поздоровавшись, спросила девушка, направившись к столу у окна. — Откажите сразу. Будет обидно потратить время впустую.

Щурясь, мужчина наклонил голову к плечу, подивился на госпожу в простом платье и чепце. Строго заговорил:

— Сами-то сдюжите? Коль уверены в своих силах и готовы помочь, договоримся о сроках исполнения вашего заказа и цене.

Ника раскладывала на столе эскизы:

— Заключим письменный договор, где всё и пропишем. Если подведёте меня — выплатите неустойку. Таково моё условие.

— Выплачу… что? — уточнил горшечник настороженно.

— Штраф за срыв сроков, прописанных в договоре.

Мужчина огладил бороду:

— У меня есть своё условие: станете мешаться — в мастерскую больше не впущу, найму помощника. Отдай госпоже свой передник, — кивнул младшему подмастерью. — Показывайте, что принесли.

Девушка показывала и рассказывала:

— Сейчас я изготовлю такие вот большие и маленькие плоские тарелки, менажницу, блюдо для печенья и закусок, чашки с блюдцами и ложечку. Видите, они разные. Вы выкрутите парочку соусников и две пивные кружки. Размеры прописаны, — указывала на соответствующие эскизы. — Если останется время, то изготовлю светильник и два подсвечника. Завтра на кружки нанесу рельефный рисунок. Ещё мне нужна большая миска со сливным отверстием и… — положила перед горшечником эскиз рукомойника, — вот такой бочонок. Из белой глины. Ничего сложного для вас нет, правда?

Какой уважающий себя мастер признается в непрофессионализме?

Гончар вздохнул и почесал затылок:

— Мудрёно изобразили. А вот это блюдо внутри с переборками для чего нужно?

— Менажница, — уточнила Ника, — поделена на секции. В каждой из них будет лежать различная еда. Сюда, например, положим жареные куриные крылышки, сюда сухарики, сюда сырные палочки или что-нибудь другое. В центре или сбоку поставим маленький соусник.

— Зачем делить блюдо переборками?

— На секции, — поправила девушка. — Чтобы еда не смешивались и выглядела аппетитно. Красиво же, — посмотрела на мужчину с немым вопросом: «Что непонятного?»

Мастер вскинул кустистые брови, поправил широкую повязку на лбу и, молча, указал заказчице на гончарный круг с рабочим столом.

— Сегодня мне круг не нужен, — предупредила Ника. — Буду работать с пластом глины и лепить из кома.

Она пощупала подготовленную к работе массу — пластичную и жирную, просмотрела небольшие деревянные дощечки разных размеров, скалки для раскатывания, мягкие тряпки.

Перебрала стеки — ножички и палочки для лепки мелких деталей, шило, тонкую струну. Набор сочла скудным. Не было всех тех штучек и канцелярских мелочей, оставлявших интересные отпечатки на поверхности глины при вдавливании.

«И долго ещё не будет», — подумала невесело.

— Белую глину заказали? — уточнила у мастера.

— Привезут через два дня.

— Фритту тоже заказали?

— А как же, — присматривался к высокородной гостье.

— За это время успеем изготовить пивные кружки и менажницы. Если собираетесь привлечь подмастерьев, — глянула в сторону мальчишек, — то пусть идут ко мне и смотрят, как и что я делаю. Надеюсь, на ближайшие две недели мой заказ станет для вас приоритетным.

Посмотрев на уставившегося на неё мастера, пояснила:

— Вы уделите ему всё своё время, не так ли? Если есть другие заказы, отложите их на потом.

— Какие другие, — пробурчал мужчина. — Поспеть бы исполнить ваш заказ в срок. Штраф мне не нужен. Янс, иди сюда, — позвал старшего подмастерье. — Будешь…

— Слышал, — прогундосил тот простуженным голосом, отходя от стеллажа, куда поставил готовое блюдо.

— Ты тоже иди сюда, — позвал младшего мальчишку. — Ложки лепить будешь.

Ника закатала рукава.

Пока подмастерье изучали эскизы, она обследовала малый гончарный круг. Села за него, поставила ногу на маховик, подтолкнула, приспосабливаясь к движению, выбирая подходящий ритм.

Непривычно, неудобно, в диковинку.

Сложно работать одновременно руками и ногами. Туфельки не выдержат нагрузки. Механизм придётся вращать кому-то из мальчишек. Но это будет не сегодня.

Нике всегда нравилось работать руками. Помнила, как училась выкручивать горшки. У преподавателя они получались легко, играючи. Казалось, ничего сложного в лепке нет, но на самом деле требовались предельная точность и сноровка.

В первое время с центровкой заготовки на круге у Ники выходило плохо. После нескольких оборотов полуфабрикат соскакивал с рабочей поверхности, края рвались, стенки проваливались. Приходилось начинать сначала.

Наблюдала за горшечником, который не тратил время впустую: вдавил шарик глины в центр гончарного круга, прижал его посередине большим пальцем и, вращая механизм, медленно, равномерно расплющил.

Под привычную монотонную музыку круга у мастера рождалось изделие. Вначале мокрое и неказистое, как всё рождённое в первые минуты жизни, под ласковыми и уверенными движениями ладоней и пальцев оно распускалось как цветок.

Сегодня гончар изготовит кружки, а завтра Ника на них, слегка обсохших, сделает декор.

Она взяла ком глины, размяла, отбила, придала ему форму блина, раскатала. Чтобы толщина пласта была равномерной по всей длине, подобрала две рейки одинаковой толщины. Они станут направляющими при раскатке. Положила подготовленный пласт между ними и прокатала его скалкой по несколько раз с двух сторон. Приём известный, но, как выяснилось, не для местного горшечника. Он замедлил вращение круга, с видимым одобрением присматриваясь к работе гостьи. Заметив её внимание, закивал на готовую пивную кружку:

— Посмотрите, госпожа Руз, такая сгодится? Ручка не большая?

— Быстро вы кружку выкрутили, — подивилась Ника.

Подержала её в вытянутой руке, не спеша, придирчиво осмотрела. Оценила:

— Отличная работа. Для мужской руки в самый раз будет.

Подмастерье зашушукались, толкая в бока один другого:

— Я же говорил, что она не сбежит, останется.

— Это не ты сказал, а я. Ты говорил, что уйдёт.

— Может, ещё и уйдёт.

Ника усмехнулась:

— Эй, спорщики, найдите-ка мне миску с ровными краями вот такого размера, чтобы обрисовать, — показала диаметр будущей менажницы. — Шликер готовьте.

Шаманила над плоской тарелкой с вертикальными бортиками:

— Учитесь, пока я живая.

Мальчишки притихли, впитывая новые знания.

Дело спорилось. На глазах появлялось ранее невиданное изделие.

Янс принялся изготавливать ручки к пивным кружкам, а младший подмастерье остался с Никой.

— Вот таких менажниц нужно изготовить десять, — сказала она ему. — Тебя как зовут? — мазнула пальцем по кончику его носа.

— Маркус, госпожа, — он смешно наморщил нос и нахмурился.

«Знакомая реакция», — улыбнулась девушка.

— Скоро вы это слепили, — грязный палец указал на менажницу. — А тарелки тоже будут такими?

— Тоже, только без секций. Отнеси на стеллаж, — передала готовую менажницу. — Сейчас изготовлю ещё одну с четырьмя вытянутыми закруглёнными секциями и круглой секцией в центре для соусника. Чтобы ты не стоял без дела, лепи ложки.

Из небольшой полосы Ника с удивительной ловкостью слепила чайную ложку. Если навыки рисования пришлось восстанавливать в течение недель, то лепка Неженке далась сразу, будто Руз всю свою недолгую жизнь только этим и занималась.

— Просто, правда? — следила за руками Маркуса. — Главное, слепить черпало чуть вытянутое, в меру глубокое, а черенок не должен быть слишком толстым и коротким. Ответишь, почему? — с улыбкой смотрела на мальчишку.

Не дождавшись его ответа, разочарованно вздохнула:

— Плохо. Иди изучать эскиз повторно.

В чём крылся подвох, Маркус сообразил быстро:

— Ложка будет вставляться в дырки в ручке черпалом кверху и стоять? Зачем?

— Удобно и необычно, — хмыкнула Ника. — Как имя вашего наставника? — спросила заговорщицким тоном, косясь на мужчину, закончившего выкручивать шестую кружку. — А то он мне не представился, а я не спросила.

— Мастер Губерт, — прошептал Маркус. — Он самый лучший горшечник в Зволле.

— Согласна, — девушка дала помощнику кусочек глиняной полосы. — Лепи ложку. Таких нужно изготовить три десятка. — Уточнила: — Пятнадцать из белой глины и пятнадцать из красной. Столько же больших и средних ложек. Ручки к чайным кружкам должны быть с отверстиями как на эскизе.

Ника раскатывала пласт для очередной тарелки и наблюдала за младшим подмастерьем. Как он увлечён работой, как старается, как хочет ей понравиться.

Горшечник набрал глины для дальнейшей работы и задержался у стеллажа с менажницами. Выглядел довольным.

— Скорая вы на руку, госпожа Руз. Кто учил вас гончарному ремеслу? — глаза прищурил, в усах затаилась улыбка.

— Один хороший человек, — ушла от ответа Ника.

Сочинять небылицы не хотелось, как и говорить правду.

Мастер понял, замолчал, и девушка посетовала:

— У вас совсем нет инструмента для резьбы по глине. Даже простенького гребешка нет.

— Зачем он мне? Мои горшки и так хорошо покупают.

Ника не стала переубеждать мужчину. На первых порах она обойдётся без скребков для выравнивания поверхности сосудов. Изготовить их, как и расширить набор стеков-петель, дело пустячное.

— Признайтесь, мастер Губерт, думали, что я побоюсь ручки в глине испачкать? Или окажусь неумёхой? — напрашивалась на похвалу.

— Подумал… было дело, — по пути к гончарному кругу мужчина заглянул в приоткрытую печь, потрогал кирпич и перешёл к делу: — Соусников сколько крутить?

Похвалы от мастера Ника не дождалась. Буркнула:

— Скупердяй, — и громко сказала: — Два десятка. Кружек тоже по два десятка каждого вида.

— Распишите, чего сколько нужно, что надо выкрутить из белой глины, что из красной. Какие тарелки и чашки надлежит покрыть глазурью, какие следует молочить. Распишите на одном листе. Не с руки мне каждый раз смотреть ваши рисунки.

Ника улыбнулась — знала, что он согласится:

— Вы готовы уже сейчас определиться с ценой? — Напомнила: — Срок — две недели. Отсчёт идёт с сегодняшнего дня.

— Пишите, госпожа Руз, всё пишите.

— О предоставлении мне скидки помните?

— Пишите, что будете делать сами.

— Завтра принесу договор, — улыбка не сходила с её лица.

Мастер вздохнул:

— Штраф сколько пропишете?

— Пять процентов от стоимости заказа за каждый день просрочки.

Заметив, как горшечник напрягся и его глаза вмиг стали колючими, поспешила его успокоить:

— Однако вижу, что с вашей скоростью работы я не буду разочарована результатом, и до штрафа дело не дойдёт. Вон, какие у вас помощники.

Подмастерье переглянулись и усерднее взялись за дело.

Работа закипела с новой силой.

Мастер Губерт выкручивал пивные кружки, не выпуская из виду необычную заказчицу.

Мальчишки лепили ложки и ручки. Охотно помогали госпоже: разминали комья глины, отбивали, формировали «блины», засматривались на изделия, выходившие из-под её рук.