Прекрасный яд

Глава 27

Кейн

Я просчитался.

А если говорить прямо, то облажался. По-крупному.

Я сижу на краю кровати, где крепко спит Далия, ее лицо расслаблено и спокойно, за исключением размазанной туши вокруг глаз.

Из ее приоткрытых губ доносится тихое бормотание, и я не могу удержаться от того, чтобы погладить ее губы, подбородок и щеку. Сколько бы я ни трогал ее, это едва ли удовлетворяет мою извращенную одержимость.

Я мог бы проглотить ее всю, и этого все равно было бы недостаточно.

Далия прижимается к моей руке, потираясь своей щекой о мою ладонь, и стон вырывается из ее губ и застревает глубоко в моей груди.

Что-то с этим ублюдком — моей грудью — не так, потому что она шевелится. Наверное, мне нужно обратиться к нашему врачу и попросить его проверить, что, черт возьми, не так с моей головой.

Потому что я действительно и бесспорно облажался по полной.

Прошло уже несколько часов с тех пор, как я отвез ее к себе домой. Она заснула в машине и не шелохнулась, когда я нес ее на руках и уложил в постель.

Обычно Далия спит в позе эмбриона, стараясь свернуться как можно больше, но сейчас ее руки раскинуты по обе стороны, занимая большую часть кровати. Почти как ребенок, который устал после насыщенного дня.

Может, потому что она чувствует себя в безопасности?

Потому что устала?

Какова бы ни была причина, мне нравится, как это выглядит. И мне нравится, что она здесь. В моей постели. В моей квартире. Даже в моей жизни.

Мне это нравится больше, чем я мог себе представить.

И это также одна из причин, по которой я все испортил.

На прошлой неделе я думал, что смогу покончить с ней без каких-либо проблем.

Что если обрублю ветки, все будет кончено, но я не знал, что она пустила корни там, где я даже предположить не мог.

Я думал, что могу угрожать своим товарищам по команде, чтобы они держались от нее подальше, а сам буду ее игнорировать. Все они знают, что не должны прикасаться к ней, флиртовать или даже разговаривать, если речь не касается работы.

То, что я отпустил ее, не означало, что она стала для них доступной добычей.

Однако у Далии были другие планы, и она заставила меня действовать.

Она знала, по какому месту нужно ударить — по моей нелогичной ревности к ней. И она выбрала не первого встречного.

Нет.

Она пошла напролом и привела парня, с которым, как я уже знал, она встречалась. Парня, с которым я видел, как она флиртовала на моей чертовой игре.

И она сделала это, одетая в то сексуальное платье, которое я купил ей, намереваясь позже его с нее сорвать.

Когда Осборн откинул ее голову назад и его губы были в сантиметре от ее губ, я забыл обо всех причинах, по которым должен держаться от нее подальше.

Я забыл, что мой отец убьет ее, только чтобы преподать мне урок.

Забыл все мантры, которые повторял себе о высшей цели и более важных задачах.

В тот момент я хотел только одного — завладеть ею и убить Осборна, что я бы и сделал, если бы Престон не вмешался.

Я не мог дождаться, когда мы уйдем оттуда. Я должен был завладеть ею здесь и сейчас.

Сделать ее снова своей.

Только своей.

Но теперь, когда властное желание стихло, я столкнулся с реальностью и больше не могу ее игнорировать.

Далия Торн стала моей слабостью.

Слабостью, которую мой отец может использовать, чтобы уничтожить меня.

Слабостью, которая может разрушить все мои планы.

Но отпустить ее и позволить другим ублюдкам прикоснуться к ней не входит в мои планы, поэтому я должен придумать, как ее защитить.

Я встаю и беру телефон. Как можно тише закрыв дверь спальни, я направляюсь в гостиную и набираю номер, по которому, как я думал, я не так быстро позвоню.

Я останавливаюсь у окна от пола до потолка и слушаю, как идут гудки, а яркие огни города заполняют пространство.

Наконец он поднимает трубку, и на том конце раздается шуршание, затем он стонет и хриплым голосом говорит:

— Ты слышал о таком понятии, как сон?

— Я тоже рад тебя слышать, дядя. Рад, что ты скучал по мне.

— Я бы еще больше скучал по тебе в более разумное время суток, — он вздыхает. — Что тебе нужно?

— Твоя помощь.

Звук его шагов по полу прекращается, и между нами наступает долгая тишина.

— С каких это пор ты просишь о помощи? — медленно спрашивает он, и в его голосе не осталось и следа сна.

— С тех пор, как я просчитался.

— Объясни.

Я рассказываю ему о Далии и о том, как само ее существование разрушает все стратегии, которые я разработал, чтобы уничтожить Гранта.

Теперь, когда я решил оставить ее, я не уверен, смогу ли осуществить свой план. Дядя Кейден знает, что я уже переманил на свою сторону половину членов совета и работаю над второй половиной.

До того, как я захвачу власть и верну дядю Кейдена и всех других членов семьи — преимущественно женщин, — которых выгнал мой отец, оставалось всего несколько месяцев.

Как только я закончу учебу и стану одним из Основателей, я переверну ситуацию против Гранта, помогу его собственным людям проголосовать за его отставку, а затем сам займу его место. Постепенно я планирую отменить все его решения и восстановить доброе имя семьи Девенпортов так, как я считаю нужным.

На самом деле, Грант сам виноват в том, что я так вовлечен в дела компании. Он хотел как следует меня научить, но я использовал эту возможность, чтобы загнать его в угол.

Дядя слушает, не перебивая. Хотя Кейден — младший брат Гранта, они совершенно разные. И никогда не любили друг друга.

Поскольку дядя Кейден в прошлом году устроил огромный скандал и был изгнан из организации и штата, ему повезло, что он остался жив.

Но, с другой стороны, его гораздо более молодой и опасный бойфренд Гарет не позволил этому случиться и обеспечил ему защиту русской мафии.

Кроме того, несмотря на то, что Кайден был изгнан из «Венкора», ему все еще принадлежит половина империи Девенпортов. Он имеет значительное влияние на директоров и встанет на мою сторону, когда придет время свергнуть Гранта.

— Ты знаешь точное решение этой проблемы, — говорит он, когда я заканчиваю свой монолог.

— Я не отпущу ее.

— Я собирался предложить нейтрализовать ее.

Я сжимаю телефон, желая дотянуться до него и ударить.

— Нет.

— Она — слабое место, которое в итоге тебя погубит.

— Как Гарет.

— Это другое. Гарет самодостаточный и происходит из сильной семьи, которая развяжет войну, чтобы защитить его. А она — никто. Грант знает это и устранит ее или использует, чтобы еще больше контролировать тебя.

— Ты ее недооцениваешь, — Далия, может, и не имеет связей с русской мафией и не происходит из такой империи, как Гарет Карсон, но она самый сильный человек, которого я знаю.

Она пережила столько всего, но всегда, без исключения, поднималась на ноги и была готова к новой битве.

— Это ты ее переоцениваешь, — глубокий голос Кейдена разносится в тишине, как нож. — И подаешь Гранту свою слабость на блюдечке с голубой каемочкой. Послушай мой совет и избавься от нее, пока это не обернулось против тебя. Если не можешь убить, то отправь ее на другой берег или, что еще лучше, в другую страну. Если она тебе настолько дорога, ты наверняка знаешь, что она не выживет в этом мире. Ты хочешь создать еще одну версию своей матери? Бесцельного призрака, который существует на таблетках и разговаривает с рыбами?

— Она — не Хелена.

— Сейчас — нет. Но ты думаешь, Хелена всегда была такой? Раньше она была веселой и не принимала антидепрессанты. У нее была душа, но ее раздавили в пыль времени. Как и всех остальных женщин.

— С Далией этого не случится, — я говорю твердо ясным голосом, хотя его слова как ножом по сердцу. — Если ты закончил быть пессимистом, у меня есть план, в котором мне нужна твоя помощь.

— И что это за план?

— Я собираюсь бросить Гранту кость, отказаться от части влияния в предстоящей сделке, которую я тайно планировал, в обмен на то, что он оставит Далию в покое. Я хочу, чтобы ты одобрил это.

— Глупый идиот, — его голос вибрирует от неодобрения. — Если Грант узнает, что у тебя есть козырь в рукаве и ты готов отдать его ради нее, ты докажешь, что она не только твоя слабость, но и человек, которого он может использовать, чтобы манипулировать тобой.

— К тому времени я уже буду вне его контроля.

— Маловероятно. Скорее всего, как только ты раскроешь этот козырь, он станет чрезвычайно осторожным по отношению к тебе.

— Неважно. Я знаю, как с ним обращаться. Просто скажи, ты мне поможешь?

— Поступай, как хочешь, — на другом конце трубки раздался какой-то шорох.

Сбоку от моего дяди звучит низкий мужской голос, и предполагаю, это Гарет.

— С кем ты так рано разговариваешь?

— С племянником, — тише отвечает ему Кейден, и я почти могу представить его улыбку.

Мой дядя не улыбается, по крайней мере, не часто, но он всегда кажется в хорошем настроении, когда рядом Гарет.

— Спи, малыш, — говорит он тихим, ласковым тоном.

— М-м-м. Не хочу спать один, — хриплый, сонный голос Гарета звучит ближе. — Привет, Кейн. Как дела? Все еще разрываешь всех на льду?

— Да, как всегда, Гар, — говорю я с улыбкой.

Он мне нравится, в основном потому, что делает моего дядю счастливым, несмотря на все, через что они прошли.

— Его зовут Гарет, — бормочет дядя мне на ухо.

Когда я однажды встретился с ними за ужином, я был немного удивлен. Мой дядя, которого люди сравнивают со стоическим, бесчувственным роботом, чуть не прогнал меня, потому что его муж разговаривал со мной дольше, чем ему хотелось.

А это было максимум пять минут.

Я слышу шуршание с его стороны и тихое бормотание, прежде чем он говорит:

— Поговорим в более подходящее время. А пока хорошенько подумай о том, во что ты вляпался из-за девушки, которую только что встретил. Она того стоит?

После того как дядя вешает трубку, я часами смотрю на город, размышляя над его последним вопросом.

По логике, Далия не стоит того. От нее много хлопот и почти никакой пользы.

Она даже не входит в элиту Грейстоуна, как Изабелла или другие девушки, которые борются за мое внимание и которых я мог бы использовать в своих играх.

Но черт возьми, я не могу мыслить логически, когда речь идет о ней. Я уже пробовал, и это обернулось против меня.

Экран моего телефона загорелся от уведомлений из группового чата.

Джуд: Прес? Что ты сделал с Осборном?

Джуд: @Кейн Девенпорт, какого черта ты оставил его одного? Я отошел всего на два гребаных часа, а тут уже разразился ад?

Почему я его оставил? Ах да. Моя логика взяла выходной, и я забыл о том простом факте, что Престон в последнее время чертовски взрывоопасен, особенно после охоты в лесу.

Престон: Репортаж с места последнего преступления, сучки.

Джуд: Боже мой, что ты наделал?

Престон: Я делаю только гениальные вещи.

Джуд: Прес, не заставляй меня приехать и задушить тебя.

Престон: Расслабься. Ничего серьезного. К сожалению.

Джуд: Ты не сделал ничего глупого с Осборном?

Престон: Глупость — это твое второе имя, а не мое.

Джуд: Клянусь, я тебя изобью до полусмерти.

Престон: Я до глубины своей несуществующей души напуган. Уже звоню своей мамочке. Подожди-ка. У меня же ее нет.

Джуд: Будь серьезным хотя бы три секунды. Ты же знаешь, что нам нельзя причинять Осборну вред. По крайней мере, пока.

Престон: Ой. Должно быть, потерял свою памятку.

Джуд: Не говори мне, что ты его убил.

Престон: Он все еще загрязняет землю своим существованием. Пока что. Но есть вопрос поважнее, скоро у тебя следующая охота, здоровяк? Мне бы не помешало небольшое искупление.

Джуд: @Кейн Девенпорт?

Престон: Наверное, потерялся в кое-какой киске, чтобы ясно мыслить.

Кейн: Я пас. Приберегите свою энергию для следующей игры.

Престон: Фууу, все, давайте вместе назовем Кейна гребаным занудой.

Они оба что-то печатают, когда тонкие руки обхватывают мою талию, и запах жасмина наполняет мои ноздри.

Грудь Далии прижимается к моей спине, и она кладет щеку мне на плечо.

Я опускаю телефон, позволяя ее присутствию наполнить все мои органы чувств, пока она не становится единственной вещью в моем окружении.

Ее мягкое дыхание, тепло и нежные изгибы тела так естественно прижимаются ко мне, как будто она всегда была здесь.

Со мной.

— Не можешь заснуть? — спрашивает она сонным голосом.

— Все нормально. Возвращайся в постель.

Когда я поворачиваюсь к ней, она спотыкается, ее движения вялые, и я хватаю ее за талию.

Она обнимает меня за шею, а потом эта чертова женщина, которая едва стоит на ногах, прыгает и обхватывает мои бедра ногами, и мне приходится поддерживать ее, чтобы она не упала.

Далия улыбается, выглядя как чертова Богиня, даже с размазанной тушью и испорченным макияжем.

— Пойдем в постель.

Я приподнимаю бровь.

— Это приглашение?

— Мы можем заняться сексом потом. А сейчас я просто хочу тебя обнять.

Черт возьми.

Что я должен отвечать на такое дерьмо?

Вместо того, чтобы что-то говорить, я веду ее в спальню и начинаю класть на кровать, но она меня не отпускает.

Я ложусь на бок, и Далия прячет лицо в моей шее.

— Ты сегодня ужасно прилипчивая, — говорю я, прижимаясь к ее волосам.

— Нет, в отношениях это нормально, — ее губы касаются моей шеи с каждым словом. — Я так думаю.

— Почему так неуверенно?

— Я в этом новичок, но думаю, и ты тоже?

— Да, я не вступаю в отношения.

— Здорово. Значит, будем считать это нормой. Просто чтобы ты знал, я буду тебя ужасно раздражать.

Я смеюсь.

— Больше, чем сейчас?

Она поднимает голову и пристально смотрит на меня широко раскрытыми глазами, в которых зеленый цвет затмевает все остальные.

— Что-то не так? — спрашиваю я.

— Нет. Просто ты так редко по-настоящему смеешься, — она улыбается. — Это делает меня счастливой.

— Мой смех делает тебя счастливой?

— М-м-м. Потому что я — его причина, — она гладит меня по затылку. — Я рада, что ты не отпустил меня.

— Ты насильно заставила меня вступить с тобой в отношения. Это действительно то, чего ты хочешь?

— Да, — на ее лбу появляется легкая морщинка. — Если ты снова отвергнешь меня, я уйду. Навсегда. Если другая женщина прикоснется к тебе, я тоже уйду.

— Это ты вешалась на Осборна, Далия.

— А Изабелла цеплялась за тебя своими когтями, — она прищуривает глаза. — Ты трахал ее?

— Ты думаешь, существует другая женщина, которая сможет справиться со мной?

Ее лицо озаряет самодовольная улыбка.

— Ну, тебе лучше помнить об этом.

Я схватил ее за волосы и дернул назад.

— А ты лучше запомни, что ты, блять, моя.

— Ладно, пещерный человек.

— И если это попытка снова пробраться в «Венкор», то об этом не может быть и речи.

Ее горло сжалось, и я отпустил ее волосы.

— Я понимаю.

Тишина повисла в воздухе, пока она неуверенно ерзала.

— Кейн?

— Хм?

— Почему ты не спросишь меня о настоящей причине, по которой я хотела попасть туда? Ты же наверняка догадался, что это не из-за каких-то тщетных целей, таких как статус или власть.

— Если я спрошу, ты мне скажешь?

— Может быть, когда-то.

Я киваю.

Ей не нужно мне ничего говорить.

Потому что это не имеет значения. Теперь, когда она моя, ничто и никто не изменит этого.

— Я просто хочу, чтобы ты знал, что я не собираюсь использовать тебя, — она сглатывает. — Может, вначале это было и так, но сейчас я просто хочу, чтобы между нами все было хорошо.

— Я тоже, Далия, — я глажу ее по спине. — Я тоже.

Она улыбается, ее глаза так сияют, что я хочу запечатлеть их в своей памяти.

— Расскажи мне что-нибудь, чего я о тебе не знаю.

— Почему ты вдруг об этом заговорила?

— Потому что хочу узнать тебя получше. Я начну. Когда я была моложе, я хотела стать богатым адвокатом, который будет использовать свои деньги, чтобы вести как можно больше бесплатных дел. Я хотела сосредоточиться на тех, кого подвела система.

— Но ты выбрала медицину. Почему?

— Потому что у Вайолет всегда было слабое здоровье. Я хотела заботиться о ней, — в ее глазах мелькнула печаль, и они стали бурного желтого цвета. — Хотя сейчас это уже не имеет большого значения.

— Как ты смогла так привязаться к человеку, который не является твоим родственником?

— Ви — весь мой мир. Не нужно быть кровными родственниками, чтобы заботиться о ком-то. В некоторых случаях кровное родство — это скорее проклятие.

— Туше.

— Я не имела в виду, что…

— Все в порядке. Ты хотела узнать что-нибудь обо мне? Мой отец считает меня машиной, а не сыном, — слова звучат в тишине громко и тяжело. — Мне не позволено проигрывать, ошибаться или позорить имя Девенпортов. Если я это сделаю, он позаботится о том, чтобы я это запомнил, желательно с помощью физического или психологического шрама.

Далия наклоняется, чтобы ее лицо оказалось ближе к моему.

— Ты не можешь разорвать с ним отношения?

— Нет.

— Почему? Власть и деньги важнее твоего благополучия?

— Дело не во власти и деньгах. То, что у меня в голове, гораздо ценнее.

Она кладет ладонь мне на щеку.

— Нет ничего ценнее тебя самого, Кейн. Почему ты не можешь это понять?

Я беру ее руку и медленно убираю. Отчасти потому, что не совсем еще привык к ее прикосновениям, и они обжигают мою кожу.

— У меня все под контролем.

Она морщится.

— Ненавижу это слово. И ненавижу, что ты иногда такой замкнутый.

— Ты ненавидишь так много вещей во мне, и все равно хочешь быть со мной?

— Странно, правда? Теперь думаю изменить свое решение.

— Слишком поздно. Ты никуда не уйдешь, — я поднимаю ее подбородок и целую. Медленно. Я не тороплюсь, не чувствуя срочного желания трахнуть ее только потому, что прикасаюсь к ней.

Я просто заявляю свои права.

Доказываю, что эта девушка моя.

Отвечая на вопрос дяди, — она, без тени сомнения, того стоит.

Даже если это разрушит меня.