Прекрасный яд

Глава 2 Далия

Мое сердце бьется так сильно, что чуть не вырывается из груди.

Пот покрывает мои руки, когда я сжимаю ручки сиденья. Никакой холодный воздух не может погасить огонь, разгорающийся внизу живота.

Слова Кейна эхом раздаются в моей груди, а не в голове, и я перестаю дышать.

Да, я собиралась «познакомиться» с ним официально. Но не так. У меня было несколько планов, чтобы все выглядело естественно и правдоподобно.

Застукать меня за подглядыванием — не был одним из них.

Возможно, если я убегу, то смогу выбраться отсюда…

— Неужели я настолько страшный? Обещаю, я не кусаюсь, — в его голосе слышится веселье, и это вырывает меня из потока моих мыслей.

Боже, почему, черт возьми, глубокий, хриплый голос этого парня звучит так, будто он из моих самых мрачных и восхитительных снов?

Он звучит расслабленно. Даже маняще.

Возможно, из-за этого или из-за того, что мои ноги перестали слушаться меня, я решаю воспользоваться этой возможностью. Вероятность еще одной встречи с Кейном Девенпортом один на один ничтожно мала. Он всегда окружен людьми.

Все время.

Везде.

В любом месте.

Он — магнитное поле, к которому тянутся люди.

Я — одна из этих людей.

Резко выдохнув, я медленно встаю. Колени горят, ноги онемели. Быстрым движением я снимаю бейсболку и приглаживаю волосы, пока длинные волнистые каштановые пряди не падают ровно на грудь.

Моя сестра Вайолет говорила мне, что первое впечатление самое важное, и я ненавижу себя за то, что не нарядилась для этой встречи, которую планировала несколько недель. Но я все-таки нанесла немного макияжа, надела джинсы, которые подчеркивают мои формы, и бежевый топ, который красиво контрастирует с моей смуглой кожей.

Конечно, я могла выглядеть и лучше, но и так сойдет.

Это решит судьбу моего плана.

Глубоко вздохнув, я опустила взгляд и почти забыла, насколько Кейн красив.

Почти.

Он прислонился к борту, скрестив руки на груди, клюшка свисала с его руки, и он выглядел одновременно угрожающе и небрежно. Меня удивили противоречивые впечатления, которые он на меня произвел, от чего моя кожа покрылась мурашками.

Темно-синяя хоккейная экипировка добавляет его и без того устрашающей внешности еще больше мрачности. Несмотря на несколько рядов сидений, отделяющих нас, и мой средний рост в 168 см, он все равно выглядит устрашающе высоким.

На его полных губах появляется легкая улыбка.

— Вот и ты. Это было не так уж и сложно, правда?

— Привет.

Черт.

Мой голос не бывает таким слабым. Никогда. Что со мной не так? Успокойся, ради бога.

— Привет, — его улыбка не изменилась, по-прежнему излучая вежливость. Даже некую приветливость. — Можно поинтересоваться, что ты делаешь здесь в такой час?

— Я осталась после игры.

— Я это и сам понял. Зачем?

— Я… я ваша фанатка! — выпаливаю я первое, что приходит в голову.

Почему я не додумалась до этого раньше? На самом деле, додумалась. Мельком. Но решила, что у «Гадюк» и так слишком много фанаток, которые при каждом удобном случае бросаются на членов команды. Так что я бы не смогла так выделиться из толпы.

Но теперь, когда мы остались одни, это может сработать.

— Понятно, — за этими двумя словами последовал интенсивный взгляд, в котором странным образом не было тепла. Меня внимательно, но будто бездушно, изучают.

Ледяной бледный цвет его глаз напоминает погружение в Северный Ледовитый океан, когда на поверхности с угрожающей скоростью образуются слои льда.

Наверное, так чувствуют себя люди, которых замораживают заживо.

Я избавляюсь от этой мысли. Это Кейн, а не Престон или, не дай бог, непредсказуемый Джуд. Он мой лучший — и единственный — вариант.

— Да, — продолжаю я более уверенным тоном. — Я недавно стала вашей фанаткой. Раньше я не знала о хоккее почти ничего, но благодаря команде я многому научилась. Вперед, «Гадюки»!

— Я рад, что мы смогли убедить тебя прийти на игру, — его слова звучат спокойно. Как безмятежный океан.

Да.

Именно такое впечатление Кейн всегда производил. Глубокий, сдержанный и надежный. Океан во всей своей красе.

— Ты сделал мне огромное одолжение, — я широко улыбаюсь. Мне всегда говорили, что у меня красивая улыбка, и я не против использовать ее в своих интересах. У бедных нет выбора, а я в данной ситуации определенно бедная.

— Кто твой любимый игрок из команды?

— Ты, — без колебаний отвечаю я.

— Уверена, что говоришь это не потому, что я здесь? Не передумаешь, если появится Каллахан?

— Каллахан слишком агрессивен и жесток в игре. Мне подобное не по душе.

— Большинству хоккейных фанаток нравится.

— А мне — нет. Меня больше привлекает твое тактическое мастерство и безупречная способность руководить как в нападении, так и в обороне.

— Я польщен. Спасибо, — его голос не изменился. Бесстрастный и холодный. Он явно не выглядит польщенным, или, может, его настолько часто хвалят, что его ответы стали механическими.

— Нет, спасибо тебе, что нашел время поговорить со мной. В кампусе тебя трудно встретить, поэтому для меня это очень много значит.

Черт. Я не привыкла так хвалить незнакомых людей. Я начинаю краснеть.

— Для фанатов все что угодно. Если хочешь автограф, просто подойди поближе. Я правда не кусаюсь

И тут я понимаю, что все еще прижимаюсь к ряду пластиковых сидений, сжимая одно из них так крепко, что начинают болеть пальцы. Я отпускаю его и медленно спускаюсь по ступенькам.

Все это время взгляд Кейна прикован ко мне.

Он не угрожающий, но интенсивный, как когда он изучает своих соперников на льду. Это должно быть комплиментом, но я видела, как этот парень разгромил столько своих соперников, что его внимание вызывает у меня волну беспокойства.

Я останавливаюсь перед ним, и он выпрямляется во весь рост. Не уверена, хочет ли он меня запугать, но, возможно, я недооценивала его рост. В коньках он буквально нависает надо мной.

Вблизи его челюсть выглядит более острой, кожа гладкая, за исключением небольшой щетины. А глаза стали более бледными, гораздо холоднее. Даже немного пугающими.

Он держится непринужденно, с полной и абсолютной легкостью.

Я даже завидую ему. Как можно быть таким… уверенным в себе? Таким самодостаточным?

— Можно мне потом попросить автограф? — говорю я, чтобы разрядить невидимую напряженность. — У меня нет с собой ни ручки, ни бумаги.

— А сфотографироваться?

— Было бы здорово, — я роюсь в заднем кармане, достаю телефон и включаю камеру.

Из-за разницы в росте я не могу подобрать подходящий ракурс.

— Можно? — спрашивает он, наблюдая за моими неуклюжими попытками.

Я с извиняющейся улыбкой протягиваю ему телефон и наклоняюсь ближе, чтобы он мог сделать фотографию. Мой нос окутывает аромат древесного аромата с легким оттенком мускуса.

Запах настолько мужской, что я поворачиваю голову, и жар поднимается по шее. Мне всегда нравились мужчины, которые приятно пахнут.

Я несколько раз забываю улыбнуться, пока он делает несколько фотографий подряд.

Когда он протягивает мне телефон, я слишком долго смотрю на его черное кольцо и надеюсь, что мое внутреннее отвращение не отражается на моем лице.

— А теперь почему бы тебе не сказать мне настоящую причину, по которой ты здесь, Далия Торн?

Мои пальцы замирают на экране телефона, пока он сжимает его с другого конца. Он не отпускает руку, когда его глаза встречаются с моими. Выражение его лица не изменилось, но что-то темное в глубине его глаз омрачило его обходительность.

— Откуда ты знаешь мое имя? — шепчу я.

— Ты подала заявку на стажировку в медицинскую команду. В резюме была твоя фотография и имя.

— И ты, конечно же, просматриваешь каждое резюме.

— Как капитан команды — да. Никто не может приблизиться к «Гадюкам» без моего ведома, — он делает паузу и отпускает мой телефон. — Или одобрения.

Я знала это. Знала, поэтому сближаться с остальными было бы бесполезно. Не говоря уже об опасности. Неважно, кого бы я выбрала в качестве своей цели, я бы все равно привлекла внимание Кейна, поэтому я с самого начала взялась за него.

— Откуда ты знаешь, что я хочу приблизиться к вам? — спрашиваю я, не пытаясь отрицать его слова. Кейн умен, и попытка увильнуть от ответа приведет лишь к обратному результату.

— Помимо того, что ты подала заявку на стажировку в медицинском отделении, ты также узнавала о свободных местах в администрации. И пыталась подружиться с теми, кто близок к членам команды.

Он знает обо всем. Но как?

Я уставилась на его кольцо. «Венкор». Конечно, как член организации, он в курсе внутренних дел университета.

Возможно, я недооценивала, насколько тесно связаны системы университета и команды.

— И поэтому я вызвала у тебя подозрения? — я специально улыбнулась так, чтобы это выглядело неловко. Даже застенчиво.

— Я бы не назвал это подозрением. Скорее любопытством.

Я сглотнула слюну, застрявшую в горле.

— Что тебе любопытно?

— Твой мотив.

— Я не могу быть просто вашей фанаткой?

— Можешь, но твои действия не соответствуют твоим словам.

— Каким образом?

— Во-первых, ты не носишь ни одну из наших джерси. И если для обычного зрителя это нормально, то для фанатки — странно. Во-вторых, ты сказала, что увлеклась хоккеем совсем недавно, но при этом, похоже, знаешь мой и Каллахана стиль игры, как будто изучала его, а не смотрела игру ради удовольствия. И наконец, если бы ты была фанаткой, ты бы ухватилась за возможность сфотографироваться со мной, Армстронгом и Каллаханом, но ты твердо решила спрятаться и подслушивать. Это говорит о том, что у тебя есть своя цель. И эти планы не столько связаны с командой, сколько с моим кольцом, потому что с начала этого разговора ты как минимум трижды на него посмотрела.

Черт, а он хорош.

Настолько хорош, что я потеряла дар речи.

То, как он высказал свой анализ спокойным, точным тоном, впечатляет и нервирует одновременно. Насколько подробно он меня прочитал?

И безопасно ли вообще связываться с ним?

Он пугающе проницателен и мастерски распознает и связывает между собой различные закономерности. На катке это завораживает, но в реальной жизни может быть смертельно опасным.

Кейн поднимает руку, показывая указательный палец.

— Ты знаешь, что означает это кольцо?

— Все в городе знают, — тихо говорю я.

— Верно, но, вероятно, не так хорошо, как ты. На самом деле, лишь немногие разгадали его истинное значение.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь…

— Нет. Не прикидывайся дурой. Это оскорбляет наш с тобой интеллект.

— Что ты хочешь от меня услышать? — шепчу я, чувствуя себя пойманной в его сети, хотя он даже не прикасается ко мне.

— Что означает это кольцо, Далия?

— Я… не знаю.

— Тогда мы закончили, — он разворачивается и начинает уезжать прочь.

Я начинаю паниковать, прерывисто дышу и рисую бесконечные круги на большом пальце указательным.

Я знаю, просто знаю, что если он уйдет, он больше никогда не обратит на меня внимания. Он казался разочарованным моим ответом. Он прекрасно понимал, что я вру, но вместо того, чтобы надавить на меня, просто решил закончить разговор.

— Подожди! Это значит, что ты Старший член «Венкора».

Он останавливается на небольшом расстоянии и медленно поворачивается. Его выражение лица обычно спокойное и отстраненное.

— А какие еще есть звания?

— Стажер, Рядовой, Старший и Основатель, — медленно говорю я, показывая, что я более осведомленная, чем кто-либо другой.

Теперь я полностью раскрыла свои карты, и теперь ему решать, перевернуть их или позволить мне играть. Я могла бы соврать и все отрицать, но Кейн доказал, что не потерпит лжи.

Низкий тембр его голоса заполняет воздух.

— И как такой студент университета, как я, получил столь высокую должность Старшего члена?

— Потому что ты…

— Я?

— Биологически связан с семьей Основателей.

— Одновременно правда и ложь. Я прошел все этапы, как и все остальные члены. Просто начал раньше других.

О. Я этого не знала. Я думала, что он, Джуд и Престон получили членство исключительно благодаря семейным связям.

— Насколько… раньше? — спрашиваю я.

— Раньше, — он произносит это единственное слово с такой твердостью, что отбивает всякое желание задавать дальнейшие вопросы. — А теперь расскажи мне, почему ты так хорошо разбираешься в «Венкоре», если родилась в Мэне и выросла в Нью-Джерси, Далия?

Я с трудом сглатываю. Хотя эта информация является общедоступной и указана в моем резюме, тот факт, что он так хорошо ее помнит, меня беспокоит.

— Ты же знаешь, что я учусь на стипендию, да? — начинаю я, стараясь сохранять спокойный тон.

— Да, и?

— Если ты хорошо подготовился, то должен знать, что я живу на пособие. Я родилась в бедной семье рыбака и швеи в маленьком прибрежном городке в штате Мэн, но я мало что помню из той жизни, потому что мои родители умерли, когда мне было шесть лет. Но я помню, что мама перешивала одно и то же платье по крайней мере пять или шесть раз, вместо того чтобы купить мне новое. Я помню, что у меня никогда не было достаточно еды, чтобы утолить голод. Когда я повзрослела и меня начали переводить из одной приемной семьи, где со мной жестоко обращались, в другую, ситуация не изменилась. Такие дети, как мы, не получают от жизни ничего хорошего. Некоторые из нас становятся наркоманами, другие торгуют своим телом, а многие гибнут в странных несчастных случаях. Никто не обращает внимания на безымянный труп на обочине дороги. Мы — просто статистика, которая подпитывает систему. Те немногие, кто выживает, как я, по-прежнему считаются чужаками и подвергаются дискриминации, независимо от того, насколько мы умны или опытны.

Я замолкаю, в основном из-за кома в горле. Я не хотела вдаваться в личные подробности, но чувствую, что только правда сможет тронуть Кейна. Более того, он может начать презирать меня, если я совру — он был явно готов прервать разговор, когда я попыталась это сделать.

Хотя я только что выложила перед ним всю свою не гламурную жизнь, он никак не отреагировал. На его лице, похожем на физиономию монаха, не заметно даже нервного тика. Он, похоже, и не пытается понять, говорю я правду или нет.

— И? — это все, что он говорит, подталкивая меня продолжать, проникая призрачными руками в мой мозг, как будто хочет разобрать его по кусочкам.

— И я устала быть аутсайдером. Хочу хоть раз в жизни быть частью общества. Хочу просыпаться утром и не беспокоиться о том, как прожить еще один день. Я слышала, что «Венкор» может в этом помочь. Что если я стану членом организации, мое будущее будет обеспечено, как у бесчисленных политиков, бизнесменов и даже бывших президентов. Я хочу быть частью сильных, а не слабых.

— И ты решила, что лучший способ добиться этого — сблизиться с хоккейной командой, где трое игроков являются Старшими членами, а несколько других — Рядовыми, и попросить одного из Старших пригласить тебя на предстоящее посвящение.

Это не вопрос, но я все равно говорю:

— Да.

— И ты правильно думала. Я исполню твое желание.

Мои губы приоткрываются.

Кейн только что согласился помочь мне, не заставляя меня прибегать ко всем тем дьявольским планам, которые я приготовила?

Что?

Почему?

Может, он пожалел меня?

Честно говоря, мне все равно. Я стану для него самым жалким щенком, если это поможет мне попасть в их круг. В такой ситуации у меня нет времени думать о своей гордости.

— Правда? — спрашиваю я, все еще не веря своим ушам.

— Да. Я уже присмотрел кое-кого другого для посвящения, но вместо него возьму тебя.

Меня пробирает дрожь, когда он говорит «вместо него». Хотя его тон не меняется, в выражении его лица происходит странная перемена.

Улыбка искривляет его губы, и я замираю, уставившись на него. Разве он должен казаться мне таким красивым?

Она быстро исчезает, когда его механический голос наполняет воздух.

— Честное предупреждение. Это не обычное посвящение или какая-то церемония, где тебя будут просить выполнять глупые задания. Тебя будут испытывать. Тебя будут доводить до предела. И тебя попросят отдать свое тело и душу на алтарь безумных людей. Если ты откажешься, тебя выгонят и изгонят из города на всю жизнь. Если ты не докажешь, что готова работать на «Венкор», тебя будут саботировать, пока ты не сбежишь из страны или не застрелишься. А если ты предашь «Венкор», никто не найдет твой труп. Все еще хочешь участвовать? Иногда быть аутсайдером гораздо безопаснее, чем быть связанным кровью инсайдеров.

Меня снова пробирает дрожь, и я сжимаю телефон в руках. Я слышала много слухов и сижу на форумах в даркнете, где обсуждают теории и истории о том, на что способны эти люди.

Слова Кейна, сказанные нейтральным голосом диктора новостей, не должны были так удивить меня, но удивили.

Если бы я услышала это год назад, я бы развернулась и ушла, но сейчас?

Сейчас мне нечего терять. И если я должна пожертвовать своей жизнью, чтобы отомстить за сестру, то так тому и быть.

Поэтому я говорю решительным, безжизненным голосом:

— Я уверена.

Кейн смотрит на меня без удивления и одобрения.

— Если ты передумаешь до того, как тебя примут, скажи слово, которое знаем только мы с тобой, и я все закончу. Независимо от ситуации. Давай начнем с… «красный».

Я киваю.

— Почему ты мне помогаешь?

Он касается моей щеки указательным пальцем, на котором надето кольцо. Холодный металл вызывает дрожь по коже, но это ничто по сравнению с электрическим током, который распространяется по моему животу, когда его кожа касается моей.

— Мне интересно, продержишься ли ты и как далеко готова зайти, моя фальшивая фанатка, — его улыбка исчезает, когда он в последний раз поглаживает мою щеку. — Не разочаруй меня.