Райская лагуна

Я насыпал в миску под нос Дворняге несколько премиальных лакомств, и он, понюхав, отвернул от них голову, как будто они были протухшими. Он промчался через кухню, чтобы сесть у ног моего отца за барной стойкой для завтрака, и Лютер быстро протянул ему кусочек бекона со своей тарелки. Дворняга проглотил его, оценивающе тявкнув, и я нахмурился. Клянусь, этот пес затаил на меня обиду. Если он не мочился на новые игрушки, которые я ему покупал, он грыз мои любимые кроссовки или оставлял стратегически разбросанные какашки за дверью моей спальни. И если я хоть на йоту повышал голос, отец отчитывал меня за это, как будто это у меня проблемы, а пес смотрел на меня самодовольным взглядом, который, казалось, был создан специально для того, чтобы вывести меня из себя.

Хуже, чем капризное отношение Дворняги ко мне, был тот факт, что Маверик счел отличной идеей прислать мне запись, на которой он и Джей-Джей трахаются с Роуг прошлой ночью. Я нажал «Воспроизвести» только для того, чтобы тут же пожалеть об этом, и чуть не разбил свой телефон от того, с какой силой швырнул его через комнату. Ночь, проведенная в ярости, ничуть не охладила мой гнев.

Гребаный ублюдок.

Я схватил свою тарелку с яичницей и тостом, сел за барную стойку рядом с папой и раздраженно набил рот большим куском.

— Ты в порядке, малыш? — Спросил папа, и я пожал плечами.

Я больше никогда не буду в порядке. Роуг уничтожила мое сердце, и осколки, оставшиеся после, забрали мои мальчики, когда они тоже ушли. Теперь моя грудь была просто пустым сосудом, в котором не было ничего, кроме боли в качестве обитателя.

Я перестал бегать, перестал правильно питаться, вообще перестал беспокоиться обо всем этом. Для кого это было сейчас? Для меня? Ну и что, что я был здоров? Мне больше некого было защищать.

— Ты хочешь поговорить об этом? — Спросил папа.

— Поговорить о чем? Мне нечего сказать, — пренебрежительно ответил я, не отрывая взгляда от еды. Несмотря на то, что она была хорошо приготовлена, во рту у меня не было никакого вкуса. Когда ее не стало, мир снова стал безвкусным. Ни света, ни цвета, ни вкуса.

— Я знаю, тебе, должно быть, больно из-за Роуг, — мягко сказал он. — А Джей-Джей… Что именно с ним произошло?

Я напрягся и покачал головой, вспомнив тот момент, когда обнаружил его член глубоко внутри Роуг. — Это не имеет значения.

— Имеет, — настаивал он. — Возможно, тебе станет лучше, если ты расскажешь об этом, малыш.

— Станет лучше? — Я горько усмехнулся. — «Лучше» уже ничего не станет.

— Ты и твои друзья всегда были такими драматичными. Я уверен, ты сможешь разобраться со своими мальчиками. С Мавериком, — с надеждой сказал он, и я зарычал себе под нос, стукнув кулаком по поверхности.

— Когда ты собираешься смириться с тем, что мы с ним больше никогда не будем братьями? — Потребовал я, глядя ему в глаза, и его темно-русые брови нахмурились.

— Ты поймешь, — огрызнулся он, и я просто выдохнул, устав от все того же старого спора.

— Тогда вы оба будете править «Арлекинами» вместе и…

— Я больше не «Арлекин», — сказал я ему в пятидесятый раз с тех пор, как привез его домой из больницы. Сейчас ему было намного лучше, но он все еще принимал много обезболивающих, поскольку его тело восстанавливалось после операции, и он определенно еще не был готов полностью управлять Командой. Однако это не помешало ему попытаться это сделать, ведя себя так, будто он непобедим, и пытаясь доказать, что даже пуля не могла вывести великого Лютера Арлекина из строя.

Я видел, как ему больно, как он старается скрыть, что морщится, как дольше спит и дремлет после обеда — хотя всякий раз, когда я заставал его за отдыхом, он тут же вскакивал и делал вид, что ничего не произошло. Это было нелепо, как будто он не мог позволить даже собственному сыну увидеть его ослабевшим после проклятого огнестрельного ранения и серьезной операции. Но я знал, каково это. Быть лидером сопряжено с такой большой ответственностью, что от нее было трудно отказаться, даже когда это было необходимо.

Я просто хотел, чтобы папа нашел что-то, что значило бы для него больше, чем его банда, что-то помимо меня или Маверика. Ему нужна была собственная жизнь, что-то, что принадлежало бы только ему и никому другому, но я не мог дать никакого достойного совета на этот счет, потому что у меня самого ни хрена не получалось, когда я пытался добиться чего-то подобного для себя и потерпел неудачу. Может, когда-то у меня и было нечто такое, но сейчас я все окончательно просрал.

— Конечно, ты просто делаешь перерыв, — пренебрежительно сказал он, и я вскочил со своего места, устав от этого заезженного дерьма.

— Надеюсь, я не помешаю этому маленькому завтраку, — раздался позади меня знойный женский голос, и я резко обернулся, выхватывая пистолет с бедра и целясь ей в голову меньше, чем за удар сердца.

Лютер тоже поднял пистолет, и шерсть Дворняги встала дыбом, когда мы все уставились на незваного гостя. Кармен Ортега. Лейтенант картеля Кастильо, которая правила этой территорией. На ней было облегающее красное платье, она была босиком и держала в руках туфли на высоких каблуках. Она медленно надела их обратно, ухмыляясь нам.

— Тебе действительно стоит найти более надежную охрану, Лютер, — сказала она с сильным мексиканским акцентом. — Люди, которые охраняли твою заднюю дверь, привязаны к лодке на твоем маленьком частном пляже. — Она пригладила рукой свои длинные темные волосы, приближаясь к нам на своих убийственных каблуках. — Я пришла безоружной. — Она подняла руки и медленно покрутилась перед нами, хотя, зная, насколько смертоносной была эта женщина, я бы не удивился, если бы она прятала лезвия повсюду под своим платьем и, возможно, в волосах тоже.

Я взглянул на своего отца, который кивнул мне, опустив пистолет и запустил пальцы в свои растрепанные волосы после сна, пытаясь пригладить их, хотя я понятия не имел, какое ему было дело до того, как он выглядит.

— Ты оценила ее не по достоинству, Кармен, — прорычал он.

— Нет? — переспросила она с притворным удивлением. — Я оказала тебе услугу, Лютер. Я указала на слабые места в твоей системе безопасности. И я появилась здесь, чтобы предупредить тебя об угрозе, которая может привести к твоему уничтожению к полудню. Но если это тебя не интересует, я просто пойду своей дорогой. — Она повернулась, чтобы уйти, а у меня сжалось нутро.

— Какая угроза? — Потребовал папа, поднимаясь на ноги так, что навис над ней, и Кармен не спеша повернулась, рассматривая фотографию на стене, где мы с отцом на свадьбе.

— В моей семье есть старая поговорка, — небрежно сказала она, сила, которую она излучала, каким-то образом соперничала с властью, которой обладал мой отец. Я чувствовал напряжение в воздухе, как будто оно было гуще кислорода, которым мы все дышали. — No se puede hacer buen vino con mala fruta, — сказала она лирическим тоном. — Нельзя сделать хорошее вино из плохих фруктов.

— Так, и зачем именно ты мне это говоришь? — Папа подтолкнул, и она, наконец, повернулась, чтобы снова посмотреть на нас, вздернув подбородок, а ее темные глаза переводили взгляд с моего отца на меня.

— Твоя семья приносит хорошие плоды, Лютер, — сказала она. — Ты мне полезен. И у тебя, возможно, есть свои недостатки, как и у всех мужчин, но ты не вызываешь у меня полного отвращения.

— Давай перейдем к сути этой песни о любви, ладно? — Папа зарычал, и уголок ее губ приподнялся.

— Шон Маккензи планирует захватить Сансет-Коув сегодня. Он скоро будет здесь с достаточным количеством людей, чтобы расправиться с тобой и твоим сыном в считанные минуты после их прибытия. Более того, он предоставил мне доказательства того, что твой сын и его друзья участвовали в нападении на «La Princesa», — добавила она. — И поэтому, боюсь, и мне пришлось назначить цену за ваши головы, хотя моим людям еще не сказали, почему они охотятся за вами.

— Что? — Я ахнул, осознав, что это означало: этот гребаный Шон проник в склеп и нашел улики, которые связывают нас с той гребаной яхтой. — Мне нужно объяснить… — начал я, но она оборвала меня.

— Сейчас на это нет времени, — сказала она, переводя взгляд с меня на отца и подходя к нему, не выглядя ни капли испуганной тем, что его мощное тело возвышалось над ней так, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него. — Я даю тебе единственный шанс сбежать. Ты не сможешь выиграть этот бой, поэтому я организовала, чтобы вас обоих тайно вывезли из города в безопасное место.

— Что? — выдавил я из себя, и в моем тоне зазвучала паника. Она серьезно? Сколько же людей послал Шон? И почему она предупреждала нас о том, что картель придет за нами, когда открыто призналась, что это она натравила их на нас?

— Почему ты делаешь это для нас? — Спросил папа с явным недоверием к ней.

Она пожала плечами. — Шон плохой фрукт. Он оставляет горький привкус у меня во рту.

— Это не объясняет, почему ты помогаешь нам, — прорычал Лютер.

— Или почему ты не убила нас, если ты действительно веришь, что мы имеем какое-то отношение к гибели людей на «La Princesa», — яростно добавил я, но Кармен начала качать головой.

— Я уже говорила, что сейчас у вас нет времени на глупые вопросы. Но если вы хотите прожить еще один день, то можете принять мое предложение. Или нет. Это зависит только от вас. — Она говорила так, словно ей было все равно, но тогда какого черта она вообще здесь забыла? И почему ее взгляд задерживался на Лютере, словно он был намного интереснее для нее, чем она сама себе признавалась?

— Я не собираюсь убегать, как какая-то испуганная собака, — выдавил я, и Дворняга тявкнул в знак согласия с этими словами.

— Тогда оставайся здесь и будь выпотрошен, chico tonto, — сказала она, слегка пожав плечами, как будто ей было наплевать в любом случае. Но очевидно, что это не так, иначе она не была бы здесь, предлагая нам кость.

Она небрежно взглянула на тонкие серебряные часики на запястье и прищелкнула языком. — У вас почти не осталось времени. Когда Шон будет отрезать вам носы от лица, будьте хорошими мальчиками и придержите свои языки от сплетен обо мне сегодня, ладно? — Она повернулась и направилась из комнаты в сторону задней двери.

— Подожди! — Рявкнул Лютер, двинувшись за ней вдогонку и выругавшись, когда его затрясло от полученных травм. — К черту эту дьявольскую женщину, — выругался он, хватаясь за бок и прислоняясь к стене.

— Я думаю, эта дьяволица пытается нам помочь, — с тревогой пробормотал я.

— Тогда иди и поймай ее. Мы не можем рисковать, оставаясь здесь. Кармен не пришла бы сюда, если бы не хотела спасти наши задницы. Я соберу рюкзак, — решительно прорычал Лютер, и я кивнув, побежал за Кармен и обнаружил, что она спускается на пляж.

Над головой сгущались черные тучи, и первые капли дождя упали мне на щеки, когда я поспешил за ней. К нашему причалу была пришвартована лодка, на которой сидел здоровяк Пепито, но я поймал ее прежде, чем она добралась до него, и развернул лицом к себе.

— Убери от меня свою руку, Фокс Арлекин, — приказала она, и я подчинился. Несмотря на то что она была заметно меньше меня, она все равно казалась величественной, как богиня, стоящая здесь с ветром, треплющим ее длинные волосы, и демоном, глядящим из ее больших темных глаз.

— Куда нам идти? — Спросил я.

— О, хорошо, весь этот тестостерон не сделал тебя совсем тупым, — язвительно сказала она. — Мой двоюродный брат будет ждать вас на лодке у «Глаза Моряка» в течение следующих тридцати минут. Я советую вам идти пешком, потому что за дорогами следят. Если вы успеете вовремя, он увезет вас подальше от Сансет-Коув. Вам понадобится его помощь, чтобы переправиться по воде, потому что в океане будет полно людей, которые будут следить за тем, чтобы вы не сбежали.

— Откуда ты все это знаешь? — В смятении спросил я.

Она фыркнула, качая головой. — Chico tonto, — пробормотала она, затем ушла, поднявшись на свою яхту, а Пепито вытащил из трюма двух «Арлекинов», которые охраняли заднюю часть дома, и выбросил их на причал связанными и с кляпами во рту. Иисус.

Кармен исчезла в каюте, когда яхта понеслась по воде, и реальность нашей ситуации поразила меня, как сердечный приступ.

Черт.

Я побежал обратно в дом, когда в небесах прогремел гром, и проклял эту дикую погоду, которая стояла у нас в последнее время. Только что светило солнце, а в следующую секунду набежали тучи и обрушили ад на наш город.

Я зашел внутрь и обнаружил Лютера с парой рюкзаков у его ног. — Вот, посади Дворнягу сюда. — Он протянул рюкзак, и я наклонился, чтобы поместить в него собаку, затем папа со всей силы кинул в меня одеялом.

— Ну не без его же одеялка, — сказал он в ужасе. — И ему нужен мистер Писклявый. Где он, черт возьми? — Он порылся в горах игрушек для собак, которые я купил Дворняге и которые были отвергнуты. Жестоко.

— Кто, черт возьми, такой мистер Писклявый? — Потребовал я ответа. Нам нужно было уходить. Времени на поиски случайной собачьей игрушки не было. — Просто возьми одну из них. — Я взял игрушку-банан из кучи, но Дворняга цапнул меня за руку, когда я попытался засунуть ее в рюкзак вместе с ним.

— А, вот и она! — Воскликнул папа, вытаскивая игрушку из моего наполовину изжеванного кроссовка у двери. Он пискнул игрушкой, похожей на брокколи с улыбкой, погладил Дворнягу по голове и положил ее в рюкзак к нему, а Дворняга лизнул папину руку, как будто благодарил его.

Я сердито посмотрел на пса за то, что он продолжал отвергать меня, хотя знал, что сейчас это меня беспокоит меньше всего. Я застегнул рюкзак на молнию, оставив достаточно большое отверстие, чтобы он мог просунуть в него нос, прежде чем взвалить его себе на спину. Папа надел свой собственный рюкзак, кряхтя, когда от движения заболели его раны, а я перекинул последнюю сумку через плечо.

— Я приказал нашим людям запереть дом, как только мы выберемся отсюда, а потом они сами выберутся из города. Они будут ждать, пока я им позвоню, как только пыль уляжется и мы разработаем план действий. Мы вернемся, чтобы сразиться в другой раз, малыш, — сказал папа, и, хотя я презирал необходимость оставлять дом, это были всего лишь кирпичи и строительный раствор. Теперь, когда моя семья ушла, все было в прошлом, и пока папа и Дворняга были со мной, в этом городе не осталось никого, кто что-то значил для меня.

Мы спустились к пляжу, и я повел нас вброд по мелководью, обогнув скалистую ограду по периметру участка, а затем мы вышли на сушу. Отец достал болторез, быстро проделал дырку в проволоке и пропустил меня вперед.

Я все это время держал пистолет в руке, навостряя уши при любом звуке мужских голосов вдалеке. Где-то в городе раздались выстрелы, и мой пульс гулко застучал в ушах, когда мы побежали трусцой по темным улочкам и переулкам, придерживаясь менее людных дорожек Сансет-Коув. Я вырос на этих улицах, и мой отец тоже. Мы могли ориентироваться здесь вслепую, так что сегодня у нас было хотя бы это преимущество перед Шоном.

Когда показался маяк, нам повезло: в этой части города было всего несколько человек, большинство из них спешили укрыться от дождя и не обращали на нас особого внимания. Добравшись до пляжа, мы перешли на бег и взобрались на черные скалы, окружающие маяк. За ними была пришвартована рыбацкая лодка, покачивающаяся на неспокойных волнах, когда дождь начал усиливаться.

На палубе стоял огромный парень с бронзовой кожей и пристальными, кровожадными глазами, которые мгновенно устремились на нас. Рядом с ним стояла девушка в радужном бикини с русалочкой, розовых чулках в сеточку и больших байкерских ботинках, а ее черные волосы развевались вокруг нее на ветру. В руке у нее был пушистый голубой поводок, который вел к самой злобной собаке, которую я когда-либо видел, с синим ошейником в тон поводку и торчащими из него металлическими шипами. Животное было серого цвета, покрыто шрамами и походило на помесь питбуля и медведя гризли.

— Эй, там! — закричала девушка, размахивая руками, как будто мы их не видели, хотя она выделялась, как единорог на поле миниатюрных пони. Мужчина мотнул головой, приглашая нас спуститься к ним, и мы, перебираясь по камням, добрались до воды.

— Опустить трап, поднять паруса! — девушка выкрикивала приказы, казалось бы, ни к кому не обращаясь, в то время как огромный парень встал к штурвалу и, увеличив обороты двигателя, подвел лодку немного ближе к нам.

— Ты человек от Кармен? — обратился к нему папа, и тот что-то неопределенно буркнул в ответ.

— Это Матео, — представила его девушка, когда мы поднялись на борт лодки. — А я Бруклин с буквы — Б.

— А как еще это пишется? — Спросил я в замешательстве.

— Очевидно, с непроизносимой Н. — Она фыркнула, как будто я был идиотом, а ее огромный пес зарычал на меня так глубоко, что, казалось, рык шел прямо из его живота. — Это Брут. Можешь погладить его, если хочешь. Он не кусается.

— Кусается, — предупредил Матео с мексиканским акцентом, как у его двоюродной сестры. — Он съел много людей и съест еще немало. — Он повернулся к нам спиной, направляя лодку по волнам, а Бруклин дико расхохоталась, как будто Матео пошутил. Я надеялся, что так оно и было. Но выражение глаз собаки говорило о том, что это была не шутка.

— Кармен сказала, что ты ее двоюродный брат. Ты из картеля? — Папа окликнул Матео, перекрывая рев бури.

Матео взглянул на него, и, клянусь, я увидел, как бесчисленные смерти отражаются в его глазах. Я знал души, подобные моей, те, что погрязли в крови и темных деяниях. Он выглядел так, словно столкнулся с семью смертными грехами лицом к лицу и вышел победителем, а такая сила вызывала уважение.

— Нет, я не член картеля, — прорычал он, и зловещие нотки в его голосе говорили о том, что он презирает их организацию. Но если он был родственником Кармен, это было маловероятно.

Бруклин придвинулась к нему, и он собственнически обнял ее, прижавшись губами к ее уху. — Здесь очень мокро, mi sol.

— Очень мокро, — согласилась она, прикусив губу, когда посмотрела на него снизу вверх, и он скользнул пальцами по ее шее, нежно удерживая ее, но сила, которую он излучал, заставляла ее дрожать, как будто она не могла насытиться его прикосновениями.

— Отведи наших гостей под палубу, — приказал он, и она кивнула, несколько раз хлопнув ресницами, прежде чем он отпустил ее, и она поспешила к нам, выглядя взволнованной.

— Пойдемте, вы можете спрятаться внизу. Здесь есть небольшое укрытие. Не волнуйтесь, здесь нет белок, которые могли бы за вами подглядывать. — Бруклин поманила нас за собой в маленькую каюту, взяла рыболовную сеть и накинула ее на моего отца. — Вот. Теперь тебя никто не увидит, мистер Мужчина. Они просто подумают, что мы поймали большую жирную рыбу с татуировками. — Она маниакально рассмеялась, и папа стянул с себя сеть, обменявшись со мной растерянным взглядом, когда Бруклин начала танцевать. Она отпустила поводок, привязанный к ее собаке, и я застыл на месте, когда зверь сделал шаг к нам, обнажив ряды острых зубов.

— И она танцевала на лугу, и она танцевала на дереве, и она танцевала, как вдова за чашкой хорошего чая, — пела Бруклин, и я начал думать, что мы совершили ошибку, обратившись за помощью к Кармен. Кем, черт возьми, была эта чокнутая? — Давайте, вы знаете песню! Присоединяйтесь! — крикнула она.

— Мы правда не знаем, — сказал папа, садясь, поскольку прогулка на лодке становилась все более неспокойной. Я снял с плеч рюкзак и прислонился к стене, держа его в руках и сжимая в руке пистолет, чувствуя себя с ним в большей безопасности, пока собака смотрела на нас так, словно мы были ее следующей добычей.

— Святые соски Бэтмена. — Бруклин резко прекратила танцевать, указывая на рюкзак в моих руках. — Твой рюкзак живой! Он двигается.

— Это всего лишь моя собака, — пробормотал я, крепче сжимая рюкзак. Я не хотел выпускать Дворнягу рядом с другим адским псом. Он может его съесть.

— Оооо. Можно мне посмотреть? — спросила она, стремительно подбегая ко мне и берясь за одну из лямок. — Животные любят меня. Однажды я проснулась от того, что в мой спальный мешок забрался хорек по кличке Ангус. Это было еще тогда, когда я спала на улицах. Ну, то есть… он выглядел как хорек. Наверное, он мог быть очень длинной крысой. Но кто бы назвал крысу Ангусом, верно?

— Э-э-э, — я не знал, как на это ответить.

— Позвольте мне посмотреть на спрятанного щенка. — Она взялась за молнию, и я позволил ей расстегнуть ее достаточно, чтобы высунулась голова Дворняги.

— Он может укусить, — предупредил я, но Дворняга — предатель, каким он и был — немедленно начал лизать ей руку, как будто он был самой дружелюбной собакой в мире.

— Как его зовут? — спросила она, а затем взвизгнула, прежде чем я успел ответить. — Нет, подожди! Дай угадаю. Волендеморт?

— Нет, — возразил я.

— Верно, верно, он больше похож на гриффиндорца. Угадала. — Она подмигнула. — Я слизеринец. Матео настоящий пуффендуец, но не говори ему этого — он думает, что он когтевранец. Типа. — Она фыркнула. — Найл тоже слизеринец, разумеется.

— Кто? — Спросил я в замешательстве, моя голова гудела от скорости, с которой говорила эта девушка. Она выхватила свой телефон бог знает откуда, поскольку на ней почти не было одежды, и помахала передо мной фотографией на экране. Мужчина на фотографии был хорошо сложен, со светлыми волосами и красочными татуировками, покрывающими его тело, наряду с достаточным количеством шрамов, чтобы дать мне понять, что он был чертовски близок к смерти не один раз в своей жизни. Кроме того, он был голым, если не считать розовой балетной пачки, которая никак не прикрывала его огромный, твердый, член с пирсингом.

— Господи, — выругался я, отодвигая телефон от лица.

— Скучаю по тебе, Адское Пламя. — Она поцеловала экран — прямо его член. — Это фото было его идеей. Чтобы я всегда помнила его. — Она задумчиво вздохнула и снова начала танцевать. Что меня вполне устраивало, поскольку это, казалось, отвлекало ее от того, чтобы показывать мне фотографии обнаженных парней, и она тихонько напевала песню о том, как Брут отгрыз ноги Гарри Поттеру.

Внезапно лодка налетела на волну, сильно шлепнувшись с нее вниз, и мое сердце екнуло в горле, когда Матео с воплем грохнулся на палубе.

— Похоже, там весело, — сказала Бруклин с диким блеском в глазах. — Брут, сидеть. — Она скомандовала, но пес проигнорировал ее. — Хороший мальчик. — Она погладила его по голове, а затем поцеловала в морду, когда он издал грозный рык. — Присмотри за нашими особыми гостями, хорошо?

Она выбежала за дверь обратно на палубу, и у меня перехватило горло, когда Брут приблизился к нам.

— О чем, черт возьми, думала Кармен, посылая нас сюда? — Папа зашипел, морщась, от сильного колыхания лодки, потому что его толкало из стороны в сторону и тревожило его раны.

— Куда они вообще нас везут? — спросил я.

— Может быть, они высадят нас за пределами верхнего квартала, — с надеждой сказал папа, доставая из рюкзака пригоршню собачьих лакомств. — На, держи, хороший мальчик. — Он бросил их Бруту, и они шлепнулись об его морду, ничуть не отвлекая его. Этот зверь выглядел так, словно хотел крови на ужин. Нашей крови.

— Если мы доберемся так далеко, — процедил я сквозь зубы, держась за веревку, свисающую с низкого потолка надо мной, чтобы сохранить равновесие. — Если мы не перевернемся в этот шторм и не утонем, я почти уверен, что эта собака разорвет нас на куски.

— Земля шлюха! — Крикнула Бруклин сверху.

— Правильно говорить: земля на горизонте, — поправил ее Матео.

— Ой, да какая разница, — рассмеялась Бруклин, — земля та еще гулящая стерва, так что и так сойдет, — сказала она со смешком.

— Что? — Спросил я в замешательстве. — Мы не могли так быстро миновать Коув.

Брут развернулся и запрыгнул на палубу по лестнице, а я помог отцу подняться на ноги, хотя он старался не морщиться от боли, и его челюсть напрягалась, пока я вел его. Дождь лил как из ведра, когда мы поднялись наверх, и мой взгляд упал на полузатонувшие обломки «Моряка».

Осознание обрушилось на меня, как пощечина, и я в ужасе покачал головой.

— Вы, идиоты, вы притащили нас в цитадель врага, — рявкнул я. На гребаный Остров Мертвецов? О чем, черт возьми, они думали? — Доставьте нас к побережью, — яростно приказал я.

— Так будет лучше, — согласился папа, хотя, похоже, наше местоположение его не так беспокоило, как меня.

— Нет, — сказал Матео, его брови опустились, скрывая напряженные глаза, и мои инстинкты зашевелись в поисках оружия, чтобы защититься от схватки, которая, как я видел, назревала в нем. Хотя что-то подсказывало мне, что этот человек предпочитает убивать голыми руками, а может, и зубами. Безжалостная тьма в его глазах и мускулы, покрывавшие его тело, словно броня, — он выглядел как воин, облаченный в грех.

— Ага. Ничего не поделаешь, мистер Мужчина, — согласилась Бруклин, не обращая внимания на дождь, хлещущий по каждому дюйму ее тела, пока она небрежно трахалась глазами со своим парнем.

Матео обнял ее за плечи, холодно глядя на нас, и его взгляд предупреждал о нашей смерти, которую он, похоже, был более чем готов устроить.

— Мы не можем отвезти вас дальше. У картеля есть лодки на воде по всему Сансет-Коув, — сказал он своим глубоким, сипловатым тоном. — Здесь или нигде. И если вы не хотите, чтобы мой нож оказался у вас в горле, я настоятельно рекомендую вам больше никогда не разговаривать с mi sol в таком тоне.

— Значить нигде, потому что ты практически подписал нам смертный приговор, — прорычал я, но Лютер схватил меня за руку, поворачивая к себе, и нахмурился.

— Маверик нас приютит, — сказал он с таким видом, словно действительно верил в то дерьмо, которое льется из его уст.

— К черту Маверика, — огрызнулся я. — Я бы предпочел попытать счастья с акулами.

— Но акулы проворны и любят откусывать людям ноги, — в ужасе ахнула Бруклин.

— Особенно ступни, которые были отрезаны от ног непочтительных hijo de putas, — добавил Матео, бросив на меня осуждающий взгляд. Но я уже имел дело с такими ублюдками, как он, и у меня не было абсолютно никаких колебаний по поводу того, чтобы выступить против него. На самом деле, я бы с удовольствием сразился с ним.

— Сынок, это не обсуждается. Давай двигаться, — приказал папа, оттаскивая меня подальше от парня, который наседал на меня.

Матео бросил якорь, и лодка сильно закачалась под нами, хмуро глядя на набегающие волны. — Нам придется подождать здесь, chica loca. Пока буря не уляжется.

— Хорошо, Матео. — Она приподнялась, просунув язык между его губами, а он поднял ее на руки и прижал к борту лодки. Они начали тереться друг о друга, как будто нас здесь не было, и собирались начать трахаться прямо здесь, на палубе.

Я смирился с неизбежным и выбрался из лодки на мелководье, холод окутал меня, когда я помог папе спуститься, и мы пошли вдоль скалистого берега. Я заметил группу «Проклятых», патрулирующих периметр комплекса, и с участившимся пульсом потащил папу в относительное укрытие обломков «Моряка».

— Нам лучше позвонить Маверику, прежде чем мы попытаемся войти туда, — сердито пробормотал я.

Я не был согласен с этим планом, но сейчас мы оказались между молотом и наковальней, так что нужно было действовать. Мы можем остаться здесь, пока шторм не утихнет, потом взять другую лодку, выйти в океан и обогнуть материк дальше по побережью. Мне придется на несколько часов забыть о Маверике и постараться не думать о том, как я в последний раз был с ним на этом острове. Однако я уже слишком ясно представлял себе это. Он был погружен в мою девочку, делил ее с Джей-Джей. И все, что было после этого, перед тем как я потерял ее навсегда.

Я отогнал болезненные воспоминания, когда появились Бруклин и Матео с Брутом, зайдя вместе с нами под старый деревянный борт, чтобы не замерзнуть.

Папа достал телефон и набрал номер Маверика, но, сколько он ни пытался, никто не отвечал.

— Отлично, — процедил я сквозь зубы.

— Все в порядке, мистер Мужчина-младший, — искренне сказала Бруклин, когда Матео обхватил ее руками, чтобы согреть. — Я могу устроить для вас шоу, и часы пролетят незаметно. Вжик, вжик, вжик, один за другим.

— Мы прекрасно обойдемся без шоу, — попытался папа.

— Ты будешь смотреть шоу, пока оно не закончится, — прорычал Матео со смертельным обещанием в глазах, и коснулся пистолета у себя на бедре. Бруклин отстранилась от него, начав какой-то экзотический танец, а Матео наблюдал за ней так, словно она была самым соблазнительным созданием на свете.

Я потер глаза, крепче прижимая рюкзак с Дворнягой к груди, наблюдая за разыгрывающимся безумием и молясь, чтобы шторм поскорее закончился.

— Это танцевальное исполнение «Властелина колец», — объявила Бруклин, размахивая руками в воздухе. — Жил-был маленький хромой человек с волосатыми ногами по имени Фрондор, у которого была волшебная палочка, и он ходил в школу с бородатым человеком по имени Дамблдор…