Райская лагуна

Ветер хлестал вокруг меня, когда я уселся на веранде, а дождь лил с балкона надо мной и стекал на пляж. Я уперся локтями в колени и запустил руки в волосы, пытаясь осознать, что Шон не только прикасался к моей девочке, оставлял следы на ее коже и делал бог знает что еще, но она, блядь, сама решила пойти к нему. Отдалась ему, как девственница в жертву Кинг, мать его, Конгу, и теперь ущерб от этого распространялся по всем нам, как болезнь.

Я не знал, чего хотел больше: пустить пулю себе в голову, проявить творческий подход раскромсав ножом лицо Шона, увидеть, как Роуг встанет передо мной на колени и будет молить о прощении, или просто затащить всех в этом доме в бушующий океан и позволить ему утопить нас всех.

Но при всем том, что я хотел сделать, я ничего не делал.

Я сидел и проваливался в пустоту сожаления и опустошения, где жили все ошибки моего прошлого.

Когда пальцы сомкнулись на моем плече, что-то щелкнуло в моем мозгу, как резинка внутри черепа, и я схватил ублюдка, думая о Красински, когда поднялся на ноги и сомкнул руку на его горле.

Чейз потерял равновесие на травмированной ноге и, споткнувшись, врезался в белую колонну, поддерживающую балкон, а я уронил руку, и мои пальцы загорелись от того, что я сделал.

— Черт возьми, Маверик, — прорычал он себе под нос, выпрямляясь, и румянец залил его щеки.

Я ненавидел это. Его стыд. Может быть, мне следовало бы наслаждаться им после всего, но у меня заканчивались оправдания для ненависти к этим мальчикам, а те немногие, за которые я держался, уже иссякли. Может, Чейз и предал Роуг, но, блядь, он уже заплатил за это в десятикратном размере.

— Не надо было подкрадываться ко мне, — прорычал я, как последний мудак. Я не собирался извиняться, потому что… ну, может быть, я просто упрямо цеплялся за ненависть во мне. Она была всем, что я знал очень долгое время, и, отпустить ее, означало бы, что все это было напрасно. А, может, она просто, черт возьми, была всем, что я знал.

— Я не подкрадывался. Я трижды произнес твое имя, — сказал он, доставая пачку сигарет и прикуривая одну.

— Неважно. Иди сюда, — сказал я грубо, схватив его за руку и потянув вниз, чтобы он сел на скамейку рядом со мной, не глядя ему в глаза.

Я взял у него сигарету, вставил ее в уголок губ и прикурил, когда его бедро прижалось к моему. Жар его тела было единственным теплом во всей моей вселенной в тот момент, и я бесстыдно прижался к нему еще крепче, потому что глубокая потребность во мне требовала этого.

Между нами клубился дым, пока мы сидели, наблюдая за бурей, тишина затягивалась, дождь шумел, как реактивный двигатель, но все же недостаточно громко, чтобы заполнить пустоту между нами.

— Хочешь поговорить об этом? — пробормотал он через некоторое время.

— Поговорить о чем? — Я пренебрежительно хмыкнул.

— Ладно, будь трусом, — сказал он, выдыхая дым.

— Трусом? — Я прошипел.

— Я что, заикался? — спросил он, откидываясь на спинку сиденья с таким видом, будто ему абсолютно нечего терять, провоцируя меня. Но он, черт возьми, ошибался; на его лице остался пока один здоровый глаз.

— С чего ты это решил? — прорычала я.

Он повернулся ко мне, и я несколько секунд боролся с инстинктивным желанием посмотреть на него, прежде чем сдался и перевел взгляд на его лицо. Его шрамы. Они все равно что вспороли мне живот и выпустили мои кишки на землю.

— Чего ты так боишься, Маверик? — спросил он, не отвечая на мой вопрос. — Неужели так страшно признать, что ты все еще человек с эмоциями?

— Чего ты хочешь? Ты хочешь, чтобы я поплакал у тебя на плече и попросил погладить меня по спин? — Я усмехнулся.

— Я просто хочу поговорить с тобой так, чтобы ты не скрывался за юмором или яростью, пока я пытаюсь обсудить что-то важное, — сказал он, пожав плечами и отворачиваясь. — Но если тебе это не под силу, тогда…

Я был так уверен, что он собирается уйти, и так отчаянно не хотел, чтобы он это сделал, что моя рука вырвалась сама по себе, обхватив его руку, чтобы удержать его на месте.

Он посмотрел на меня еще раз, его брови изогнулись, и мой взгляд переместился с повязки на его здоровый глаз, который был мне так знаком.

— Он причинил ей боль, — процедил я сквозь зубы. — И это ее вина, что она вернулась к нему после того, как вырвала мое сердце из груди. Как, блядь, я должен с этим справляться, Эйс? Скажи мне. Потому что я не вижу гребаного ответа на все это.

Он сглотнул, прислонившись ко мне плечом, и это помогло успокоить разъяренного зверя во мне.

— Честно? Я не знаю, — сказал он, снова затягиваясь сигаретой. — Но я думаю, что все должно начаться с того, чтобы попытаться снова стать кем-то. Каким-то образом. Для нее.

— Я не знаю, смогу ли, просто в моей голове столько дерьма, — выдохнул я, мои пальцы все еще крепко сжимали его руку, в то время как беспокойство разливалось по моему телу.

— Тогда выпусти его, — настаивал он.

Я отвела взгляд, и моя свободная рука сжалась в кулак. — Как будто, какой бы путь я ни выбрал, он все равно приводит меня в ад. Посмотри, что произошло с тех пор, как она вернулась. Это должно было стать лучшим моментом в моей жизни, но вместо этого превратилось в новый способ мучить меня. Кошмары в моей голове были достаточно ужасны, но теперь они происходят наяву, и что бы я ни делал, ничего не меняется. — Я щелчком отбросил сигарету, наблюдая за каскадом искр в воздухе, затем окурок с шипением погас, упав на мокрый песок за верандой. — Я бы снова пережил каждый день в тюрьме, если бы это означало, что эта девушка никогда не будет сломлена, что она вырастет счастливой и познает вкус любви, куда бы она ни пошла. Но вместо этого она перешла в режим самоуничтожения, и судьба, кажется, более чем счастлива помочь ей в ее стремлении к разрушению. Я понимаю, что она пыталась спасти нас тем, что сделала, но это еще хуже, Эйс. Потому что я бы отдал свою жизнь, чтобы она снова не оказалась в руках Шона, но вместо этого мы сидим здесь из-за ее дерьмовых решений, и я чувствую, что у меня внутри все кровоточит.

Чейз обнял меня за плечи, и я удивленно посмотрел на него, собираясь сказать, чтобы он отвалил, но в его взгляде отразилось столько моей собственной боли, что это странным образом утешило меня.

— Мы все принимали дерьмовые решения, — сказал он, и я увидел сожаление в его взгляде по этому поводу. — Но Шон — причина многих наших страданий. — Его выражение лица напомнило мне, что он знал о том, что со мной произошло в тюрьме. Что Шон якобы говорил ему, будто это он был ответственен за охранников, которые мучили меня там, за тех, кто передал меня в руки Красински. Я долгое время цеплялся за отрицание этой правды, ослепленный своей ненавистью к Лютеру. И только сейчас, когда Чейз заговорил об этом, я понял, что, оказывается, уже давно принял эту истину. Мой приемный отец не посылал людей, чтобы сломать меня в тюрьме. Это сделал гребанный Шон. И этим он вбил вечный клин между мной и моей семьей. А я сыграл ему на руку, как последний идиот.

— Если мы развалимся, Шон победит, — ледяным тоном сказал Чейз, убирая руку с моих плеч, и достал еще одну сигарету, отбросил окурок и прикурил следующую. — И все, что я знаю, это то, что Роуг сейчас сидит в том доме, чувствуя себя одинокой, несчастной и чертовски виноватой. И мы все через это прошли из-за Шона. Так что вместо того, чтобы снова разваливаться, как он хочет, нам нужно начать строить что-то, что он больше никогда не сможет разрушить.

— Ты правда думаешь, что здесь есть что-то, что можно спасти? — спросил я, отчаянно желая в это поверить, хотя понятия не имел, как вообще начать двигаться дальше. Но черт возьми, я хотел найти способ.

Я был до чертиков уставшим от одиночества, от того, что брожу по этому миру, шагая к неизбежной одинокой смерти, которая не будет значить ровным счетом ничего ни для кого. Моя вендетта против «Арлекинов» сгорела дотла у меня на глазах, и теперь я держался за нее только для того, чтобы попытаться найти себе цель, но отрицать правду больше было нельзя.

Я все еще ненавидел Лютера за то, что он отослал Роуг, когда мы были детьми, но как я мог по-настоящему злиться на своих мальчиков за то, что они не пошли за ней? Нам было по шестнадцать, а Лютер был на шаг впереди них на каждом шагу. Конечно, Фокс по-прежнему был мудаком сам по себе, действуя как король мира, отправив Чейза из города даже после того, как он заплатил свой долг кровью, и обращаясь с Роуг как с вещью, хотя был обязан ей всю свою жизнь. Не, нахуй Фокса. Но остальные… это была совсем другая история.

— Я думаю, мы не узнаем, пока не попробуем, — сказал Чейз.

Я тяжело вздохнул, проводя рукой по лицу. — Хорошо, — я поддался этому безумию, не имея особой надежды, но, черт возьми, я попытаюсь. У меня оставался последний рывок, и я его сделаю, и если мир снова нас поимеет, то я буду знать, что пора достать револьвер для последней игры в рулетку.

— Подойди и поговори с ней, — сказал Чейз, поднимаясь на ноги, и я натянуто кивнул, вставая и задаваясь вопросом, что, черт возьми, я вообще собирался сказать. Я не мог просто справиться со своим гневом, но я также знал, что мы нужны ей прямо сейчас, так что мне нужно было найти способ справиться с этим.

Я последовал за Чейзом внутрь, и Роуг подняла взгляд с дивана, где она была завернута в плед, хотя я видел, как она дрожит под ним. Она была так похожа на ту девушку, которую я знал в детстве: темные волосы, лицо без макияжа, широко раскрытые глаза, полные тысячи океанов.

Мы с Чейзом подошли к ней, и ее брови приподнялись, когда я схватил тонкий плед, стянул его с нее и опустился рядом с ней. Чейз сел с другой стороны от нее, а я положил ее ноги себе на колени, когда она прислонилась к его плечу, и снова накрыл нас одеялом. Я погладил ее икры, когда она прижала их ко мне, а затем взял ее замерзшие ступни и обхватил их руками.

— Ты все еще злишься? — спросила она меня тихим голосом.

— Киплю от злости, — просто сказал я, и она кивнула, а Чейз обнял ее сзади.

— Хочешь поговорить об этом? — прошептала она, и я увидел, как Чейз провел рукой по ее руке, и она задрожала, выгибаясь навстречу его прикосновениям.

— У вас двоих был секс, — голос Джей-Джея заполнил комнату, и мы втроем повернулись, чтобы посмотреть на него, где он стоял в дверном проеме, а его черты были в тени.

Нахмурившись, я посмотрел на Роуг, удивленный тем, что ее щеки порозовели.

— Неужели? — Спросил я в шоке, и мои глаза вспыхнули, когда я посмотрел на Чейза, а он начал поправлять повязку на своем лице, выглядя чертовски занятым этим.

— Да, — признала Роуг, переводя взгляд с меня на Джонни Джеймса, оценивая нашу реакцию на это.

Я наблюдал за Чейзом, видя правду, написанную на его лице, когда он оставил попытки притворяться, что ему нужно поправить свою чертову повязку на глазу, и посмотрел Джей-Джею в глаза.

— Откуда, черт возьми, ты это узнал? — Я спросил Джея.

— Секс — это то, чем я занимаюсь, чувак, — сказал Джей-Джей, как какой-то таинственный чертов секс-колдун.

— Джей-Джей, — начал Чейз. — Я знаю, что ты и она…

— Нет никаких «я и она», правда красотка? — сказал он, сложив руки и выглядя как чертов псих, притаившийся в тени. Он двинулся вперед по комнате, и лицо Роуг исказилось от боли, вызванной его словами.

— Разве нет? — безнадежно выдохнула она.

— Нет, — мрачно сказал он, подходя к спинке дивана и глядя на нас сверху вниз, излучая силу. — Это все мы, верно? Здесь нет ни осколков, ни зазубренных краев. Здесь есть ты, я, Маверик, Чейз… и Фокс.

— К черту Фокса, — прорычал я, сжимая пальцы на ногах Роуг. — Он нам не нужен. Нас четверых вполне достаточно.

Джей-Джей опустил руку на волосы Роуг, нежно проводя пальцами по ее косе, пока она смотрела на меня, нахмурив брови.

— Мы всегда были все вместе, — настаивала она.

— Не всегда, — усмехнулся я. — Что посеешь, то и пожнешь, а он посеял плохо.

— Мы все плохо сеяли, — пробормотал Чейз.

— Он прав, — согласился Джей-Джей. — Фокс совершал ошибки, как и все мы, так почему же он должен оставаться в стороне?

— И не похоже, что ты не заставил его заплатить за это, Рик, — сказала Роуг с раздражением в голосе из-за того, что я заставил мальчика Фокси смотреть, как мы с Джей-Джеем трахаем ее.

Я пожал плечами, упрямый, как чертов мул. — Расплата — это сука, тебе ли этого не знать, красотка.

Я почувствовал, как она сжалась от моих острых, как бритва, слов, и понял, что в ближайшее время не собираюсь спускать ей то, что она сделала. Но я еще не закончил с ней. И не похоже, что с Чейзом или Джей-Джеем тоже.

— Хотите поиграть в «счастливую семью»? Я в деле, — сказал я, держась за ноги Роуг, пока она пыталась вырвать их из моей хватки. — Но я снова подписываюсь на трех лучших друзей, а не на — четырех.

Роуг удалось высвободить ноги, и она подалась вперед, забравшись ко мне на колени и обвив руками мою шею. — Прости, Рик. Те ненавистные слова, которые я сказала о тебе, были всего лишь словами. Словами. Буквами, жестоко сплетенные вместе, чтобы выковать оружие, достаточно мощное, чтобы пронзить твое сердце. Я знала, что именно заденет тебя, потому что вижу тебя насквозь, до самых костей. И тогда мне казалось, что лучше ранить тебя один раз, чем позволить худшему произойти.

Ну, черт возьми, сложно было держаться за свою злость, когда она так говорила. Но я все-таки справился, жестко кивнув, и, когда она наклонилась, чтобы поцеловать меня, я подставил ей свою щеку, как последний придурок.

Она, однако, ничего не сказала, ее губы коснулись моей кожи, и мое сердце забилось галопом. Я обнял ее, крепко прижимая к себе, вдыхая ее аромат кокоса.

— Так в чем дело, красавица? Ты теперь, блядь, трахаешься с Чейзом? — Спросил я.

— Это было всего один раз, — прокомментировал Чейз.

— Да, конечно, — прорычал я себе под нос. Если честно, меня действительно не волновало, что он занимался с ней сексом. Этот парень нуждался в ней так же сильно, как и все мы, может быть, даже немного больше. И я был чертовски рад, что они наконец-то разобрались со своим дерьмом. — Так кто же мы? Что-то вроде четверки? — Спросил я в замешательстве.

— Давайте попробуем быть семьей, — сказал Чейз с надеждой на лице.

— Я бы очень этого хотела, — выдохнула Роуг, обессиленно прижимаясь к моему телу и уткнувшись головой в мое плечо, чтобы впитать тепло моего тела, и я предложил ей его на блюдечке с голубой каемочкой.

— По-моему, звучит неплохо. — Джей-Джей перелез через спинку дивана, опустился на освободившееся место и снова укутал всех нас пледом, потрепав Чейза по волосам.

Чейз ухмыльнулся, оттолкнув его рукой, и они начали драться, а я закрыл глаза, когда Джей-Джей рассмеялся, и напряжение в комнате спало, позволив возникнуть небольшому очагу спокойствия.

Я знал, что была тысяча проблем, с которыми мы не разобрались, но сейчас я просто хотел крепко обнимать мою малышку и убедиться, что она знает, что находится в безопасности. И когда эта буря, наконец, утихнет, я надеялся, что вместе с ней исчезнут некоторые из наших проблем.