Райская лагуна

В комнате, в которой я находилась, было холодно и тускло, единственная лампочка почти не рассеивала тени, которые покрывали стены и цеплялись за углы холодного помещения. Шон поцеловал меня в щеку и сказал: «Потерпи еще немного». Что бы, черт возьми, это ни значило. Затем он оставил меня здесь, внизу, и вышел через дверь, наполовину слетевшую с петель, прежде чем задвинулся засов на другой двери, которая находилась наверху лестницы.

Я была в подвале. Одна в комнате с единственным стулом и крюком, свисающим с потолка. Это было все. Именно здесь он держал Чейза все это время. Я узнала это место только по описанию Чейза. И темные пятна на каменном полу отмечали время, которое он провел здесь, его кровь украшала пространство, а его боль цеплялась за стены.

Хотя я не возражала против этого. Я чувствовала умиротворение от осознания того, что я нахожусь в месте, которое он занимал так долго. Холод, окутавший мое тело, был тем же холодом, который составлял ему компанию, пока он был заперт здесь. То, что я попробовала даже эту малую толику его страданий, было правильным. Я заслужила это. В конце концов, я была причиной того, что он вообще оказался здесь.

Я провела пальцами по грубой каменной поверхности и старалась не думать о своих мальчиках. Старалась не думать о том, купились ли они на мою ложь. Старалась не надеяться на то, что они поверили, так же сильно, как я надеялась, что они не поверили.

В этом не было ничего особенного. Просто отчаянная надежда одной глупой девчонки переставить фигуры на доске и дать игре шанс на другой исход.

Я слишком долго была козырной картой в игре против них. Но теперь пришло время мне стать тузом, который они держали в рукаве. Я не знала, сработает ли это. Не знала, было ли у чего-то из этого хоть малейший реальный шанс сработать так, как я молилась. Но шанс все еще был.

Шанс на то, что без меня мои мальчики смогут найти способ вновь обрести связь друг с другом.

Шанс на то, что Шон может быть ослеплен своей идеей победы настолько, что купится на мою ложь.

Шанс — пусть и ничтожный — что Шон даже сдержит свое слово и прекратит войну в обмен на то, что я отдамся ему.

И шанс, что мне удастся осуществить задуманное и покончить со всем этим навсегда.

Я не знала, изменит ли это хоть что-то, но знала, что так у меня есть хоть маленький лучик надежды. Даже если мне придется пожертвовать собой, чтобы это стало возможным.

Я пролежала здесь уже несколько часов. Так долго, что мне стало интересно, не забыл ли он обо мне. Может быть, мир забыл обо мне. И мне было интересно, что произойдет, если это случится. Неужели я просто исчезну? Стану не более чем призраком, который раньше бродил по этим улицам, которого никто больше не вспомнит.

О моем существовании знали всего четыре человека, так что, возможно, так оно и будет. И уж точно так и будет, когда их не станет. Мы с мальчиками-Арлекинами — легенда, забытая всеми, кроме нас пятерых, кто жил в ней.

Я направилась к двери, моя влажная одежда заставляла меня дрожать, поскольку остатки шторма сказывались на мне в холодной и неумолимой комнате. Шон не запер ее, когда уходил. И я не открывала ее до сих пор, потому что мне некуда было идти. Я не была здесь пленницей. Я сделала этот выбор. Так что я даже не была уверена, зачем он вообще потрудился запереть меня.

Хотя я догадывалась, что он не настолько глуп, чтобы доверять мне, даже если его эго было больше, чем дом, в котором мы сейчас находились.

Дверь заскрежетала по бетону снаружи, когда я широко распахнула ее, и я посмотрела между лестницей, которая вела обратно в главный дом, где была запертая дверь, удерживающая меня здесь, внизу, и открытой дверью через небольшой коридор от моей, где стояла кресло-качалка.

Чейз сказал мне, что именно там жила бедная старая мисс Мейбл с тех пор, как этот ублюдок Кайзер вернулся сюда, чтобы украсть свое наследство, инсценировав ее смерть.

Слезы навернулись мне на глаза, когда я подумала о ней, замерзшей и одинокой здесь, внизу, последние годы своей жизни. Она этого не заслужила. Она была хорошей. Вероятно, единственный по-настоящему хороший человек, которого я знала за все свое жалкое существование. Она заслуживала большего, чем торчать здесь, в темноте, без компании и развлечений в течение последних лет, подаренных ей этим жестоким миром.

Я пересекла небольшое пространство у подножия лестницы и толкнула дверь в комнату, где она была заперта до своей смерти. Аромат сирени, витавший в воздухе, заставил меня вернуться к воспоминаниям о гораздо более счастливых временах.

— Ну же, расскажи мне. Я старая, и мне нужно что-нибудь, что заставит трепетать мое усталое сердце, — заговорщически прошептала мисс Мейбл, когда я сидела с ней на качелях на крыльце и пила приготовленный ею лимонад через бумажную соломинку.

На ней была большая синяя шляпа от солнца, которая погружала в тень все ее маленькое тело, а ее босые ноги покоились на кофейном столике перед нами, и пальцами ног она слегка раскачивала качель взад-вперед.

— Никто из них, — запротестовала я, и мои щеки залились румянцем, пока я старалась не смотреть на своих мальчиков, которые все вместе работали над стрижкой газона и сбором урожая. Позже они отругают меня за то, что я отлынивала от тяжелой работы, но они также были рады, что мисс Мейбл есть с кем поговорить, так что сейчас они не стали бы меня за это осуждать.

— Да ладно тебе, такие крепкие молодые парни, и никто? Ты должна терять голову хотя бы от одного из них. Они все с тебя глаз не сводят, юная леди, — поддразнила она, и я немного замерла внутри.

— Они мне как братья, — запротестовала я, взглянув на Рика, как раз когда он снимал майку. В последнее время его тело менялось, плечи становились шире, а мышцы рук — более рельефными. Не то чтобы я обращала внимание на что-то подобное.

Я отвела от него взгляд и обнаружила, что Джей-Джей и Фокс борются без футболок на куче свежескошенной травы, споря о том, что делать с косилкой, и мой румянец усилился. Чейз был на дереве, собирая яблоки над ними, и он остановился, чтобы сесть и съесть одно, выглядя как дикарь, когда откусывал огромный кусок от плода, и что-то в этом действии заставило мой желудок сжаться.

— Тогда, может быть, дело не только в одном из них? — Мисс Мейбл настаивала. — Может быть, тебя наполняет трепет при виде их всех?

Я застонала, зарывшись лицом в ладони, и мои слабые протесты выплеснулись сквозь пальцы, а она рассмеялась.

— Наслаждайся, пока ты молода, дитя. Не успеешь оглянуться, как станешь такой же старухой, как я, и поверь мне, когда я говорю, что сожалеть ты будешь всегда о том, чего не сделала, а не о том, что сделала. Так что будь дикой, будь свободной, живи быстро и люби страстно. Или, по крайней мере, выпей еще стакан лимонада, пока решаешь, кого из них поцелуешь первым.

Улыбка тронула мои губы при этом воспоминании, когда я шагнула дальше в комнаты, где ее держали перед смертью.

Они были намного комфортнее, чем пустая комната, в которой меня оставили. Здесь была деревянная мебель, ковер, небольшая ванная комната, расположенная в одном конце комнаты, и даже телевизор. Одеяла лежали на кровати, которая выглядела мягкой и уютной, а в дальней стене была встроена небольшая кухонька.

Я подошла к шкафу и открыла его, вдыхая аромат сирени, когда провела пальцами по рядам юбок и платьев, которые висели там, ожидая ее возвращения, словно она могла вернуться в любой момент.

По моей щеке скатилась слеза, когда я снова закрыла шкаф и направилась к кухне. В шкафчиках была еда, а сбоку стояла кофемашина, и мои руки автоматически принялись за приготовление чашки горячего напитка, пока я пыталась подумать о том, что собираюсь делать дальше.

Я была готова к тому, что Шон набросится на меня. Я думала, он захочет, чтобы я была рядом, захочет наказать меня, или поставить меня на колени, или о чем еще он там, блядь, говорил. Но такого я не ожидала. Неужели он задумал что-то еще? Почему меня просто оставили здесь?

Я закончила варить кофе и вернулась к кровати, опустившись на нее, пока в моей голове роились идеи о том, как я собираюсь действовать дальше, в то время как я продолжала бороться с желанием развалиться на части из-за того, что сбежала от своих мальчиков.

Но когда моя задница ударилась обо что-то твердое в кровати, а из-под одеял донесся крик, я испуганно вскрикнула, когда кто-то пошевелился подо мной.

Кофе вылетел из моих рук, и я шлепнулась на задницу рядом с кроватью, схватив тяжелую книгу с низкого столика у двери и пытаясь подняться, когда из-под простыней вынырнул настоящий призрак.

— Кто там?! — Мисс Мейбл завопила, размахивая кулаком, в то время как другая ее рука потянулась к лампе у кровати.

Включился свет, и мои глаза расширились до размеров блюдец, когда я в шоке уставилась на нее, а книга, которую я схватила, чтобы использовать как оружие, выпала из моей руки на ковер рядом со мной.

— Ты же умерла, — выдохнула я, указывая на нее дрожащим пальцем.

— Пока нет, — фыркнула она, прищурившись на меня, прежде чем опустить кулак. — Это моя маленькая Роуг? — спросила она более мягко, протягивая руку, и мне каким-то образом удалось встать, чтобы снова подойти к ней.

— Я видела твою голову на столбе возле дома, — выдохнула я, мой пристальный взгляд блуждал по ней, пока я впитывала эту новую реальность. Реальность, в которой одна из худших истин, которые я когда-либо знала, вообще не соответствовала действительности. — Как?

— Ну, это явно была не моя голова, хотя, осмелюсь предположить, я, должно быть, выгляжу ужасно, если ты подумала, что гниющая голова была похожа на мою. Что ты тут стоишь, топчешься на месте? Иди сюда, девочка, и дай мне на тебя посмотреть.

Мисс Мейбл поманила меня поближе, и я бросилась вперед, забралась на кровать и заключила ее в объятия, в то время как слезы, которые я так старалась не выпускать, начали свободно и быстро стекать по моим щекам.

Она мягко успокоила меня, гладя по волосам и крепко прижимая к себе, как, я всегда представляла, могла бы сделать моя мать, если бы захотела меня. Но это была еще одна вещь, которой я никогда не знала в той жестокой, испорченной жизни, которую я вела.

— Расскажи мне об этом, — попросила мисс Мейбл, когда я позволила себе развалиться на части в ее объятиях, облегчение наполнило меня от того, что я нашла ее здесь. Живой. Мою давно потерянную подругу. — Ну же, не может быть, чтобы все было так плохо.